Ностальгические хроники (сборник интервью)

– Если вы своим студентам поставите "неуд", будет ли это влиять на общую успеваемость?

– Да, к сожалению, они очень обижаются, когда я им ставлю плохие оценки.

– Какое жилище в Америке у русского писателя Василия Аксенова?

– Я живу в так называемом танхаузе - это типичная англо-американская традиция, когда квартира на нескольких уровнях, с отдельным входом и маленьким двориком. Это четырехэтажный домик, с несколькими лестницами, по которым все время бегаем.

Живем, как все американцы среднего достатка, - в долг. Подавляющее большинство живет в кредит, и мы тоже живем в кредит.

– И тоже пользуетесь кредитной карточкой?

– Причем, не одной. Мы, к сожалению, тратим больше, чем следовало бы. Потом каждый месяц выплачиваем долги, в которые залезли с помощью этих карточек. Когда я этот дом покупал, я тоже брал ссуду и сейчас выплачиваю банку большие суммы.

– На каком этаже своего танхауза вы пишите романы?

– На самом верхнем - четвертом. У меня там студия м балконом. Одно окно выходит в сторону города. Вашингтон очень светлый и очень зеленый город. Другое окно обращено на пойму Потомака, вдалеке идет этот фривей и все время мчатся машины. Великолепная панорама.

– Вы в этом доме живете с тех пор, как эмигрировали в Америку?

– Нет, конечно. В этом домике с 1986 года. Мы сначала бродили по Америке и в 1982 году поселились в Вашингтоне. Сначала снимали квартиру, затем решили обзавестись собственной. В университет езжу два раза в неделю. Дорога занимает два часа на автомобиле. Раньше мне пришлось добираться до работы два часа - в один конец.

– Скажите, Василий Павлович, что вы на своем четвертом этаже написали?

– За время эмиграции я написал там шесть романов: "Бумажный пейзаж", "Скажи изюм", "В поисках грустного бэби", на английском языке написал роман "Желток лица". Две недели назад закончил трилогию "Московская сага" о жизни русской семьи интеллигентов. В трех больших томах я попытался описать жизнь трех поколений. Первый том уже печатался в журнале "Юность", два других тома переводятся на английский и французский языки. Третий том я только что закончил перед самым отъездом в Москву.

– Все, что написано в этой трилогии, взято из вашей памяти?

– Замысел этой книги, как ни странно, связан с моей американской жизнью. Однажды у меня дома появился рыжий ирландец, кинопродюсер, и предложил мне написать сценарий для телесериала. Американцы очень любят разные семейные истории. И я согласился, поскольку писать для телевидения значит заработать неплохие деньги. Я принял предложение кинопродюсера, а мой издатель, узнав что я работаю на телевидение, сделал встречное предложение: на основе сценария написать "семейный роман". Дескать. Одновременно с телефильмом выпустим и заработаем кучу денег. А это, как известно, главная идея любого американского издателя. И я начал писать, и довольно быстро три сценария были готовы, но... Сменилось руководство на этом телевидении и наш проект зарубили. А я уже так глубоко влез в эту "семейную тему", что никак не мог с ней расстаться, не досказав всю историю до конца. Мне казалось, что все мои персонажи живые люди, я видел их во сне и пребывал в некотором фантасмагорическом состоянии, пока не закончил роман. Это абсолютно вымышленная история, хотя в последнем томе, относящемся к пятидесятым годам, я описал самого себя. На каком-то теннисном соревновании в Москве влюбился в девушку, она мне назначила свидание возле метро Маяковского. Мы так тянулись друг к другу... И вот некий мальчик Василий идет на свидание, не подозревая о том, что его девушку уже увозит Берия. Это исторический факт: Берия похищал красивых девушек с улиц Москвы и увозил в свою берлогу.

– Хотелось бы представить вашу творческую лабораторию...или студию, как вы назвали то помещение, в котором пишите книги... Скажите, Василий Павлович, как вы пишите свои произведения - надиктовываете, сами печатаете на машинке или же сразу набираете на компьютере?

– Пишу самым традиционным образом - с помощью руки и ручки. Первый вариант обязательно пишу от руки, затем - на компьютере обрабатываю написанный текст. Пишу довольно быстро. Здесь все дело в самодисциплине. Когда я работал над трилогией, меня все время подпирали сроки. Поэтому мне приходилось работать над рукописью каждый день. Во всяком случае, не написав трех страниц, я не ложился спать.

– Насколько мне известно, в Америке отношения между автором и издателем основываются строго на договоре. Значит ли это, что прежде чем сесть за написание нового рассказа или романа, вы сначала должны заключить с кем-то соответствующий договор?

– Американские издатели не любят печатать материал, не заказанный заранее. Правда, бывают исключения. Недавно, в связи по экологии в Рио-де-Жанейро, я написал статью о философии Шопенгауэра и современной экологической ситуации. Предложил рукопись газете "Вашингтон пост" и был уверен, что ответят отказом. Однако они взяли статью очень быстро напечатали. Но такое бывает редко.

– Раньше ваш голос можно было слышать по "Голосу Америки", теперь же вы, кажется, выступаете на радио "Свобода"...

– В первые годы моего пребывания в США я на сто процентов чувствовал себя в изоляции. Мне почти никто не писал, ко мне не приезжали, а если кто и приезжал, то боялись встречаться. Мне просто необходим был контакт, хоть односторонний, но контакт. Дело не в деньгах: я мог их заработать, сотрудничая с той же американской прессой. Но я начал работать на "голос Америки" на радио "Свобода". Работая над трилогией, я написал книгу "Радиодневник писателя, или десятилетие "клеветы" Ведь с точки зрения КГБ, я занимался клеветой в адрес советской власти...

Потом так получилось, что я не поладил с "Голосом Америки". Они начали новую программу и хотели сделать из меня что-то вроде комментатора новостей. Произошло переориентирование, что меня не устраивало. И тогда я ушел работать на радио "Свобода", где...свободней. Сейчас я материал выбираю сам и непременно сделаю передачу о проблемах Дома творчества писателей в Дубулты. Это та ситуация, которая в определенной степени отражает разлом между старым и новым государством.

– Встречались ли вы с Александром Солженицыным?

– Нет, не приходилось.

– Как вы после лекций на английском, пишите потом по-русски?

– Очень трудно переключаться. После университета я начинаю думать по-английски. Когда мы, иммигранты, встречаемся, мы говорим на ужасном языке. У нас речь испещрена англицизмами, краплением целых блоков английского языка. Приезжая в Россию, я хватаю себя за язык, чтобы без нужды не произносить английские слова.

– Собираетесь ли вы вернуться в Россию?

– Собираюсь. Не если к власти придут национал-болшевики, тогда, конечно, я не вернусь.

– Над чем вы сейчас работаете?

– Отдыхаю и думаю о цикле рассказов.

– Знают ли вас в Америке как большого писателя?

– Знают, но не так, как в России. Здесь меня окликают на улице. А в Штатах я известен только в определенных литературных и академических кругах. Книги мои переведены там, однако в число бестселлеров не входят. А в США так: если ты однажды написал бестселлер, ты уже никогда из этой обоймы не выпадешь. Как в коммунистической номенклатуре. В виде примера могу привести Тома Кленси - учетчика налогов, написавшего романчик о подводной лодке. Написанного в деталях, со знанием дела. Военно-морская академия выпустила всего 3 тысячи экземпляров - и они все решили. Тираж в считанные дни исчез. Они повторили тираж - и снова все раскупили. Словом, скромная книжечка в течение нескольких дней превратилась в бестселлер и "покорила всю Америку". Кленси за неделю стал миллионером. Заработал более 10 миллионов долларов, купил огромное поместье и продолжает писать роман за романом. И каждый из них хуже предыдущего. Но это уже не имеет значения - ведь писатель находится в обойме авторов бестселлеров. Тот же знаменитый Джон Апдайк о таких тиражах только может мечтать. В Америке бестселлер - это не обязательно высокая литература. Это просто хорошо угаданный спрос.

– Завершая нашу беседу, я желаю вам когда-нибудь написать бестселлер...

– Я вот надеюсь на свою трилогию. А вдруг в Америке она станет бестселлером (смеется), ведь американцы помешаны на семейных историях.

– Когда эта книга выйдет в свет?

– Может, через год. В США тоже существуют издательские планы, но там все делается мгновенно, если, конечно, пахнет миллионами.

– Что мог бы знаменитый русский писатель, живущий в Америке, сказать главе Латвийской Республики Анатолию Горбунову? Разумеется, в контексте судьбы Дома творчества писателей...