Ностальгия
Шрифт:
– Пока нет! Но если вы…
– Я спросил, ведь нельзя судье быть подобным безголовой машине, – постарался объяснить свою точку зрения третий судья своим коллегам, – мы же не попугаи, зачитывающие уже написанные расстрельные приказы.
Наступила короткая пауза, во время которой первый и второй судьи многозначительно переглянулись. Первый судья поднялся и побежал к телефону.
– Куда это он? – с опаской спросил третий судья, но оставшийся сидеть второй судья ему не ответил.
На минут пять суд остановился. Быстро подъехавшая черная машина остановилась возле судей. Из машины выскочили трое угрюмых
Первый судья покачал головой, тихо говоря второму:
– М-да… А он казался мне таким тихим, верным делу партии товарищем…
– Что ж, видимость обманчива, – ответил так же тихо второй судья. – Надо уметь достойно влачить наше существование! Соглашайся с мнением партии и властвуй.
Первый судья похвалил своего коллегу:
– Хорошо как сказано! Да, соглашаемся с чужим мнением и властвуем…
Далее Андрей увидел во сне колонну людей с красными флагами и портретами вождей. Люди в колонне шли с приклеенными лицемерными улыбками до ушей, распевая песенку:
«Широка страна моя родная! Много в ней лесов, полей и рек Я другой такой страны не знаю, Где так вольно дышит человек!»Колонна прошла мимо людей, ожидающих расстрела, даже не замечая их. Лишь один мальчик, идущий в колонне вместе с поющей мамой, тихо спросил ее:
– Мам, а почему эти люди стоят такие грустные?
Мама не ответила ничего сыну, продолжая петь с улыбкой на устах, но мальчик повторил вопрос, говоря уже очень громко, привлекая внимание других людей из колонны.
– Мам, а почему возле них дяди с винтовками? Их убить хотят?
– Сынок, если стоят с винтовками, значит, так надо! – постаралась ответить сыну мама, а руководитель колонны подошел к мальчику и ласково сказал, поглаживая его по голове:
– Мальчик, ты думай о нашем празднике, а не о винтовках.
– О каком празднике? – удивился мальчик.
– А тебе мама не сказала, что у нас сегодня День изобилия?
– Нет.
– У нас сегодня изумительный праздник, – продолжал говорить с улыбкой руководитель колонны, – День изобилия. Потом после демонстрации пойдешь с мамой в магазин «Милости просим» и она тебе купить сосиски, колбасу.
Мальчик обрадовался:
– Правда?
Мама дипломатично промолчала, а руководитель колонны повторил:
– После демонстрации пойдешь с мамой в магазин «Милости просим» и она тебе купит воображаемое мясо, воображаемую колбасу.
– Как воображаемое? – не понял мальчик.
– Ну, его вроде нет, а мама тебе купит колбасу.
– Не понял, дядя, объясните мне, – попросил мальчик, несмотря на тихие просьбы его мамы перестать говорить с руководителем колонны.
– А чего тут тебе непонятного? – усмехнулся руководитель колонны, после чего сделал замечание маме:
– Да-а,
товарищ Петрова, не работаете вы с ребенком, не воспитываете его в коммунистических традициях.Петрова покраснела и тихо ответила:
– Пытаюсь с ним говорить, воспитывать. Иногда времени не хватает.
– На воспитание детей у вас достаточно времени! Днем надо его воспитывать!
– Днем я работаю.
– Тогда вечером, ночью, товарищ Петрова!
– Но ночью я сплю…
– Товарищ Петрова, не можете воспитать своего мальчика в коммунистических традициях?
А наивный мальчик не унимался:
– А почему вы, дядя, сказали моей маме, что она ваш товарищ?
– Да, она – товарищ Петрова.
– Разве вы с ней дружите?
– Нет, не дружу, у нас все вокруг товарищи.
– Неправда! – возразил мальчик. – Не могут все быть друг другу товарищами.
Руководитель колонны помрачнел и спросил наивного мальчика:
– Ты так считаешь?
– Да, дядя! Вот у меня только два товарища в школе, а больше нет. Не могут же все школьники быть моими товарищами.
Руководитель колонны осуждающе посмотрел на Петрову и ее сына.
– М-да, – недовольно протянул он, – придется мне с вами, товарищ Петрова, встретиться и поговорить отдельно. Если не хотите внеочередного партийного собрания по вашему поводу. Могу сделать оргвыводы!
– Да я ничего не сделала! – воскликнула Петрова, но ее слова еще больше разозлили руководителя колонны:
– Именно, товарищ Петрова! Ничего вы не делаете! Не воспитываете сына! Может, отдать его в детский дом для перевоспитания?
Петрова испуганно глянула на руководителя колонны, беря мальчика за руку.
А мальчик не понял угрозы и спросил руководителя колонны:
– А почему моей маме нужно купить какую-то ненастоящую колбасу? Я хочу настоящую! Я давно не ел колбасу!
Вместо ответа мальчику руководитель колонны обратился к Петровой:
– Вот и результат, как видите и слышите! Не воспитываете сына в коммунистических традициях!
– Ой, воспи…
– А я давно не ел колбасу! – повторил мальчик.
Руководитель колонны уже почти кричал:
– Нет, не воспитываете, товарищ Петрова! Ваш сын открыто заявляет при всех, что он якобы голоден! Что ему якобы колбасы не хватает!
– Но…
– Ваш сын не понимает он сложной международной ситуации в новой пятилетке, не понимает он трудностей на селе, с уборкой урожая, не…
Петрова перебила руководителя колонны, не выдержав:
– Мой сын кушать хочет! Кушать колбасу хочет, а ее нет!
– Так, так, – потер с удовольствием руки руководитель колонны, доставая блокнот, – еще какие ваши жалобы на нашу советскую власть?
– При чем тут советская власть? – испугалась Петрова. – Я говорю о голодном сыне.
– Ах, он голоден? И наша партия в том виновата?
– Нет, вы не поня…
– Всё я понял! Ваш сын даже против нашего обращения «товарищ».
– Нет, он не против! Он еще ребенок и…
– Придется сделать нам оргвыводы по поводу вашего поведения, товарищ Петрова!
Вы сами не поняли сути грандиозного праздника Дня изобилия!
Тут Петрова не сдержалась, впервые говоря то, что думала:
– Ну, какой же это праздник? Только издевательство над нами! Ничего не продают, а платить надо настоящими деньгами!