Нострадамус

— Это здесь! Вперед! На приступ!

«Роншероль! Отец Флоризы!»

Боревер обхватил голову руками. Отец Флоризы! Что делать? Молодой человек сжал кулаки и стал подниматься выше.

— Это здесь! Вперед! На приступ!

Войско собралось у входа в дом, который Роншероль узнал сразу по описанию короля.

Ужасные крики сотрясали безмолвную улицу.

— Этот дьявол ускользнул от нас! — вопил Ролан.

— Сюда! Сюда! — раздались голоса на лестнице.

Вся толпа вооруженных людей ринулась вверх по ступенькам, но им только и удалось при свете факелов увидеть мужчину, вылезающего из окна на крышу.

Итак, Руаяль оказался на крыше. Там не было ни бортика, ни желоба, ни водосточной трубы. Он подполз к самому краю. Как он смог добраться туда, не свалившись вниз, он бы не понял, даже если бы задумался об этом. Но он не задумывался, он действовал, действовал бессознательно, так, словно этим человеческим существом полностью завладел животный инстинкт самосохранения, позволяющий спастись в том случае, когда ни рассудок, ни чувства уже помочь не могут.

Он упал… Нет, он спрыгнул!

Сжавшись в комок и прокатившись по земле, по-прежнему ни о чем не думая, он оказался у подножия высокой стены — стены Рынка. Здесь он замер в неподвижности. Только боль в голове и в ногах напоминала о том, что он еще жив. Хотя в глубине души сам он не был в этом уверен… Но неясный шум, звон металла и вновь прозвучавшие крики вернули его к жизни, наполнили энергией, заставили взять себя в руки.

Боревер вскочил. Ему страстно захотелось спастись. Да что же такое, в конце концов, он не погиб, руки-ноги целы, он не привык сдаваться! Глотнув побольше свежего воздуха, как Буракан хватил бы добрый глоток вина, он инстинктивно направился к Еврейскому острову note 43 , находившемуся в ту эпоху на месте современной площади Дофина.

Вдали, у Моста Менял, засверкали пики.

— Черт побери! Они охраняют мосты!

Быстро оглядевшись, он спустился к берегу реки, где стояли два или три челнока, и быстро отвязал канат, прикреплявший один из них. Прыгнул в лодку.

Note43

Остров Святого Людовика. (Примеч. пер.)

Спустя несколько минут он причалил к другому берегу, оттолкнул ногой лодку, пустив ее плыть по течению, и поднялся вверх по склону, петляя вместе с тропинкой, которая вилась между вязами, платанами и старыми тополями. Слева от него тяжелой громадой возвышался Лувр. Боревер машинально оглянулся на Мост Менял: там угрожающе сверкала стальными доспехами толпа вооруженных людей. Толпа волновалась в красноватом свете факелов. Он сразу же свернул влево и пошел по направлению к огромному каменному изваянию у края воды. Он двигался неторопливо, уверенный в том, что сумел ускользнуть от подручных Роншероля. И раздумывал над тем, каким образом великому прево пришла в голову идея ринуться со своими людьми на улицу Каландр. Заподозрить короля в том, что это он послал их туда с приказом арестовать Боревера, было невозможно. Рискуем повториться: король — это король…

Надо отдать должное каждому участнику ночной погони. Роншероль становился истинным гением, когда требовалось расставить кому-то ловушку. Мы видели его в деле, когда нужно было добыть и доставить Мари де Круамар сыновьям Франциска I. Он и тогда был коварным и ловким человеком, а сейчас эти качества, присущие юноше, в высшей степени развились. Сейчас он стал гениален по этой части. И, узнав, что некая лодка отчалила от берега в районе еврейского квартала, он сумел предвидеть все, что произойдет дальше. Молниеносно приняв решение, он приказал своим людям перейти по Мосту Менял на тот берег. И ощутил ликование: теперь он у меня в руках!

Боревер внезапно понял, что его снова окружили.

Но он не потерял присутствия духа и опять огляделся по сторонам. Вот! То, что надо! Слева, на краю Лувра, он заметил нечто, чего не видел прежде: какое-то отверстие, какую-то дыру. Потайной ход! Через ров были переброшены две доски, словно для того, чтобы сказать ему: спасение — здесь! Проходи! Да проходи же! Вот тебе потайной ход! Он открыт! И никакой стражи, ни одного караульного! Боревер кинулся туда, перемахнул через ров по импровизированному мостику, нырнул в дыру и… оказался в небольшом дворике. В следующую секунду за ним с грохотом опустилась железная решетка, а вокруг него откуда-то взялась целая куча аркебузиров, сразу же взявших юношу на прицел.

Это был шедевр Роншероля.

Это была одна из его знаменитых ловушек.

Он заранее поместил Лагарда с его Железным эскадроном в этом дворе, точно рассчитав, как именно развернется погоня. Он нарочно использовал именно Железный эскадрон — людей, уязвленных поражением, жаждавших мести, готовых на самые суровые меры к тому, кто их так унизил. Боревер узнал их с первого взгляда. Головорезы встали в круг, в центре которого оказался беглец. Подошел Лагард. В этот момент в мозгу юноши молнией промелькнула светлая идея. Идея? Нет, не совсем… Промелькнули какие-то слова, которые он совсем недавно слышал. Где? У Нострадамуса! Слова, которые в эту минуту, когда Руаялю суждено было умереть, оказались брошены ему как спасательный круг и колоколом отозвались в его голове. Если бы Нострадамус был рядом, совсем рядом с ним, он не мог бы лучше слышать этот голос. Молодой человек потер лоб рукой и обнажил шпагу. Головорезы Лагарда чуть не попадали со смеху. А сам Лагард буркнул:

— Следуйте за мной!

Боревер посмотрел ему прямо в лицо и холодно сказал:

— Проводите меня к королеве Екатерине.

— Пошли-пошли, — поторопил дрожавший от радости Лагард, — двигайся, или тебя понесут!

Боревер, не сводя с барона ледяного взгляда, прошептал:

— Значит, ты хочешь, чтобы твою королеву отправили на эшафот? И тебя вместе с ней?

Глаза Лагарда кровожадно сверкнули. Он, не сумев скрыть неосознанного всхлипа бешенства, выхватил кинжал.

— Нет никакого смысла убивать меня, — спокойно сказал Руаяль. — Ровно через час король Франции узнает, кто напал на него под окнами резиденции великого прево, кем были убиты двенадцать человек его эскорта, кто подослал убийц. Понимаешь, что я говорю, Лагард? А теперь постарайся понять еще и другое: только я один смогу помешать тому, чтобы эти новости достигли ушей короля. Только я один, слышишь? Отведи меня к королеве. Ты спасешь ее. И спасешь самого себя. Поторопись, пока не пришел Роншероль!

Лагард трясся от страха. Он был совершенно растерян. Он забормотал, не глядя на своих головорезов:

— Да-да… Вон отсюда, вы, подонки! Ждите меня за Лувром! Скорее, скорее!

Рейтары, растерянные ничуть не меньше, чем их начальник, бросились врассыпную. Во дворе остался только один из них, — чтобы выслушать инструкции. Когда с ними — надо сказать, очень быстро — было покончено, этот человек приблизился к решетке, опустившейся за Боревером, когда тот вошел во двор, и поднял ее.

— Пойдемте, — хрипло, словно умирающий, прошептал Лагард.

Не прошло и трех минут после этого, как двор наводнили люди с факелами, зазвенела сталь, засверкали бешеные взгляды. Сюда ввалилось не меньше сотни преследователей во главе с Роншеролем, который, окинув взглядом пустое пространство, где не оказалось никакого беглеца, подлетел к оставленному принять удар рейтару Лагарда и заорал:

— Куда повели парня? К королю?

— Парень не появлялся…

— Как это так?! — возмутился великий прево.

— Капитан услышал шум в соседнем дворе и бросился туда со всеми людьми, оставив меня караулить. Но никто так и не пришел. Вот видите: крышка мышеловки открыта!

Роншероль возвел глаза к небу, глухо выругался и, сникнув, стал оглядываться по сторонам, не зная, что же теперь предпринять.

А в этот момент Боревер и Екатерина, стоя лицом к лицу, мерили друг друга взглядами.

— Значит, это вы — Руаяль де Боревер? — резко спросила королева.

Молодой человек поклонился. Он был отважен и неустрашим, но от этого голоса словно холод проник ему в сердце.

— Значит, это вы угрожаете своей королеве? — все тем же ледяным тоном продолжала Екатерина.