Новая хозяйка собаки Баскервилей

А она взяла и упала в обморок. Но все успела вспомнить, вплоть до цвета одежды. На убийце была синяя футболка с белыми буквами. Или одной буквой. Одним словом, буква была… Белая… И еще она помнила, как Юра подбежал к ней, обнял ее, пытаясь поднять, как он кричал на всех, требовал врача. Как он сам нес ее к лодке. Вот в лодке она уже ничего не помнила.

И когда она открыла глаза, рядом с ней был он, Юра. Он гладил ее по руке, поправлял простыню, которой она была укрыта, и недовольно шипел на суетящихся вокруг медиков:

– Господи, да вы можете сделать так, чтобы она пришла в себя?!

– Она уже пришла в себя, только мы ей дали успокоительное. Она в полудреме.

– Тогда уходите, я с ней побуду. Всю ночь.

Он и сел с ней. Катя просыпалась несколько раз и видела в кресле его спящую фигуру. «Защитничек! Соня!» – ласково думала она, проваливаясь в дремоту.

Только утром раздались эти крики – Юра ругал следователя, который срочно прибыл из Москвы.

«Зря он кричит. Ведь я же все вспомнила. Теперь все ясно. И дело будет закрыто. Или будут искать заказчика. Понятно, что убийца – это только исполнитель. И теперь нам точно уже незачем будет встречаться». Катя вздохнула, закашлялась и пошевелилась на узкой кровати. На звук открылась дверь, и появился Юра. Он был красен, как рак.

– Ты в порядке?

– Да, – улыбнулась Катя, – только есть хочется. И пить.

– Будет тебе и есть, и пить. Только умоляю, не падай больше в обморок. Это так страшно, ты и представить не можешь! Обещаешь? – Юра подсел к кровати.

– Ну, не знаю… – протянула Катя, – если только в голодный обморок.

– Господи, обжора! Что тебе принести? Есть будешь пока здесь. У дверей охрана. Ты теперь вдвойне ценный свидетель. Свидетель, к которому вернулась память.

– Господи, да это не кончится никогда!

– Кончится. Сразу после завтрака. К тебе придет этот, с позволения сказать, «руководитель драмкружка», который и устроил спектакль, поговорит с тобой, и на этом вся история закончится. Во всяком случае, для нас. Уж я позабочусь об этом! Так что же тебе принести поесть?

Катя задумалась.

– Хочу беляш. Такой, какой тебе покупала. Но здесь его не достать.

– Хм, какая ерунда – сейчас пошлю за таким беляшом.

– Кого ты пошлешь?

– Следователя. На вертолете. И пусть попробует не привезти его.

Юра решительным шагом вышел из каюты. Катя посмотрела ему вслед и подумала: «Вот тебе и осень, когда якобы ничего не случается!»

Глава 5

И опять ее провожали Евграфов и мама. Только уезжала, а вернее, улетала она не одна. Поодаль, пока Катя слушала про все особенности климата в районе Паттайи, терпеливо стоял Юрий Спиридонов. Он уже успел обменяться любезностями с Евграфовым и получить от Катиной мамы кучу наставлений. Выслушал он все стоически, активно кивал в знак согласия и только потом отошел, стараясь не мешать Кате.

– Нет, я, конечно, все понимаю, но такое приглашение… Согласись, неожиданно, Валентин, – мама вдруг перестала рассуждать о влажности воздуха на берегу Сиамского залива.

– Мне кажется, все закономерно, – Евграфов произнес это весомо, словно подводя итог долгих серьезных раздумий.

– Ну как они знакомы… – возмутилась мама.

– Они знакомы уже почти полгода. И твоя дочь наконец бегает на свидания. Перестань волноваться. И вообще, пора прощаться, сейчас уже посадку объявят, а им еще регистрироваться и паспортный контроль проходить.

– Не торопи меня, – в голосе мамы послышался металл, что совершенно не испугало Евграфова.

– Буду торопить, ты им испортишь отъезд. – Евграфов кивнул Кате: – Иди, счастливо долететь. Отдыхай, купайся. У тебя был тяжелый год. За магазином я присмотрю.

– Ладно, дочь, пока. – Мама поцеловала Катю и почти незаметно перекрестила. – Лететь-то целых восемь часов, – пояснила она улыбнувшемуся Евграфову.

– Не волнуйтесь, мы будем вам писать. – Катя поцеловала мать и обняла Евграфова. – Спасибо, вы меня спасаете. Держитесь тут.

Катя заговорщицки улыбнулась и пошла к Юре.

Чудеса случаются так же часто, как и всякие неприятности. Только замечать мы все больше склонны последнее. Мы помним обиды, поражения, неловкие ситуации и совершенно забываем тысячу приятных мелочей, которые делают нашу жизнь похожей на мозаику, ту самую, которая складывается в детском игрушечном калейдоскопе. Катя уже многому научилась у Евграфова, который сделал маме предложение и теперь терпеливо ждал ответа.

– Мам, не томи человека, все равно ведь согласишься, – укоризненно говорила дочь.

– Соглашусь, но дай насладиться триумфом.

– Господи, да поженитесь и наслаждайся! Кто мешает.

– Нет, я не буду торопиться.

Катя махнула рукой и теперь всячески подбадривала Евграфова.

– У вас должно быть ангельское терпение.

– У меня терпение военнослужащего человека. Это еще круче, – отвечал Валентин Петрович.

Катя видела, что мать влюблена в этого прямодушного и надежного мужчину, так внезапно появившегося около нее. Но с собственным характером поделать ничего не может. «Может, это боязнь перемен, опасение совершить ошибку или просто искреннее нежелание менять образ жизни? Или это женский театр, в котором все роли расписаны заранее? Женщины любят трагедии, в комедиях они чувствуют себя не очень уверенно. Может, мама боится показаться смешной? В ее возрасте и – любовь, роман, замужество? Конечно, вслух она будет рассуждать о том, что сейчас все стало проще, но в глубине души будет жить страх показаться смешной и нелепой в своих чувствах», – размышляла дочь, пытаясь провести параллель с собой. Параллель не проводилась, поскольку Катя с удовольствием поддалась любовной волне. «Можно я буду за тобой ухаживать?» – старомодно спросил Юра. Она ответила не раздумывая: «Можно. Не все же мне за тобой…» Катя отшутилась, но оба они поняли все правильно. Малоуловимые грани между дружбой и влюбленностью, между шутливым флиртом и серьезными отношениями, между отношениями ради отношений и отношениями ради будущего – эти грани они преодолели. Они вдруг обнаружили, что пройденный ими путь похож на большой и сложный роман, и теперь только от них зависит, какой конец у него будет.

– Что Аля? – как-то спросила Катя.

– Мы поговорили.

– Она на тебя не обижается больше?

– Она слушала меня с облегчением. По ее мнению, это самый достойный эпилог из всех возможных в нашей истории. И знаешь, – Юра посмотрел на Катю, – ты была права. Ей такая жизнь не нужна была. Ей нужна только ее жизнь. На меньшее она не согласна.

– Мужчине трудно смириться с этим. Она поступила мужественно. Обидевшись на нее, ты избавлялся от необходимости приносить себя в жертву.

– Да, я тоже это понял. Но есть еще одна вещь.

– Какая же?

– Она подумала, что у нас с тобой роман.

– Вот как? Она ошибалась. Никакого романа не было.

– Не было. Но ведь он может быть? Не так ли?

Катя посмотрела на Юру.

– Я всегда думала, что это или есть, или нет. А «может быть» – неустойчивая конструкция. Она не внушает доверия.

– Господи, да какие мы с тобой умные – шагу не можем ступить без оглядки и объяснений. Катя, по-моему, сопротивляться бессмысленно. Нас столкнули обстоятельства, им помог Гектор. Немного постарался следователь. Остальное – наша собственная заслуга. В общем, стоит ли пренебрегать таким шансом?