Новая хронология катастрофы 1941

О наличии каких-либо самолетов в 86-м БАП вообще не сказано ни слова. В 87-м ИАП за два дня перебазирования число «ишаков» сократилось с 21 до 11, из которых 9 считаются неисправными. В 92-м ИАП ситуация чуть лучше — из 18 «чаек» осталось 12 (из них 6 неисправных), 2 И-16 остались в наличии, но также признаны неисправными. В конечном итоге из примерно 175 боевых самолетов, которыми располагала 16-я САД накануне войны, в наличии осталось всего 25, из них боеготовых — 8. Никаких объяснений по поводу потери полутора сотен боевых самолетов в докладе нет.

Попытаемся разобраться в этом вопросе на основании доступных документов. Установить обстоятельства потери бомбардировщиков 86-го БАП, видимо, уже невозможно в принципе. Составитель многократно упомянутой выше сводки «О наличии и потерях матчасти самолетов 16-й САД с 22.6 по 8.7» даже не пытается решить эту задачу, но приводит следующие цифры по двум истребительным полкам дивизии:

^*Ныне — Вертиевка Нежинского района Черниговской области Украины.

Если верить этим цифрам (и вовсе не принимать во внимание поступление 7 новых «яков»), то в 87-м ИАП должно было остаться в наличии 28 самолетов, в 92-м ИАП — 12 самолетов. Полученный результат примерно совпадает с данными доклада майора Чернышев, но лишь по 92-му ИАП (в 87-м ИАП до арифметического баланса «не хватает» 17 самолетов). Нетрудно увидеть и то, что по 92-му ИАП «баланс» сошелся лишь благодаря появлению в таблице огромного числа пропавших без вести («не вернулся с боевого задания») самолетов.

Совсем другие цифры получаются, если аккуратно просуммировать все потери самолетов истребительных полков 16-й САД, конкретно указанные в приведенных выше оперативных сводках и боевых донесениях. Результат за период с 4.00 22 июня по 19.00 29 июня (без учета поступления и потерь «яков») приведен в следующей таблице:

То, что в реальности исправных самолетов оказалось на треть больше, чем арифметическая разность между исходной численностью и потерями, не должно нас удивлять. Во-первых, половину потерь составляют поврежденные (на земле, в воздушном бою или при вынужденной посадке после боя) самолеты, их могли отремонтировать и ввести в строй. Во-вторых, и это самое главное, число самолетов, «уничтоженных и поврежденных противником на аэродромах», взято из явно завышенной (с 2 до 57 единиц) сводки «О потерях матчасти 16 АД за период с 22 по 24 июня включительно». Как бы то ни было, вечером 29 июня в дивизии еще было 60 исправных истребителей (с учетом «яков» — и все 65). Обвальное сокращение численности (до 25, из них 8 исправных) произошло уже в ходе двукратного перебазирования (от Тарнополя к Проскурову и от Проскурова к Нежину).

То, что большая (основная) часть самолетов была потеряна не в бою, косвенно подтверждается статистикой наличия и потерь летчиков, приведенной в докладе майора Чернышева от 5 июля 1941 г. Представим эти цифры в виде следующей таблицы:

Примечание: для 86-го БАП в первых трех строках указано число летчиков, а в двух последних — число экипажей.

В этой таблице все сходится точно, до одного человека. Правда, «точность» эта достигнута лишь за счет большого числа «пропавших без вести». В любом случае за 20 дней войны в 16-й САД безвозвратные потери самолетов в 3,5 раза (!) превзошли число убитых и раненых летчиков.

3.6. Итоги и обсуждение

Подробное рассмотрение боевых действий всех частей и соединений ВВС Юго-Западного фронта на этапе «приграничного сражения» потребовало бы многотомного исследования. Учитывая, что объем данной главы небезграничен, постараемся теперь подвести некоторые предварительные итоги. В соответствии с общими правилами дидактики мы будем двигаться от самого простого к самому сложному.

Самым простым следует признать тот вывод, который можно сделать на основании одного взгляда на географическую карту с нанесенными на нее точками расположения советских аэродромов. Никакого «сосредоточения основных сил авиации у пограничных столбов» нет и в помине. К моменту начала боевых действий четыре десятка (назвать точную цифру невозможно из-за наличия большого числа «формирующихся» авиачастей, находившихся в разной степени укомплектованности и боеготовности) авиаполков ВВС Киевского ОВО были достаточно равномерно размещены на огромном пространстве Правобережной Украины. За исключением 149-го ИАП на аэродроме Черновцы, даже истребительные полки первого эшелона ВВС округа (фронта) базировались на расстоянии не менее 50–70 км от границы. Соответственно, не имеют ничего общего с действительностью получившие в последние годы широкое хождение байки про то, как «утром 22 июня аэродромы были обстреляны немецкой артиллерией, а ближе к полудню на летное поле выкатились вражеские танки…».

Авиация противника (5-й авиакорпус 4-го Воздушного флота Люфтваффе) была сконцентрирована на значительно меньшем (8 основных) числе аэродромов, причем даже бомбардировочные группы базировались не далее 100 км от границы. Все это создавало весьма благоприятные условия для нанесения массированного удара по аэродромам противника, однако все предвоенные планы, в которых этот удар был подробно расписан, были «забыты» с первой же минуты войны. В отличие от ВВС Одесского округа (Южного фронта), которые хотя бы предприняли некоторые — очень слабые и неорганизованные — попытки нанести удар по аэродромам на территории противника, авиация Юго-Западного фронта, за редчайшими исключениями, линию границы не пересекала, и противник на своих аэродромах мог чувствовать себя в полной безопасности. Совершенно проигнорирована была и поставленная предвоенными планами задача нанесения бомбового удара по объектам транспортной инфраструктуры (мосты, переправы, ж/д станции и перегоны) в оперативном тылу противника.

Боевая работа была распределена между соединениями ВВС фронта крайне неравномерно. И даже не по старой недоброй поговорке: «Кто везет, на того и грузят», а скорее по прямо противоположному принципу: «На кого нагрузили, тот и повез». Другими словами, объем боевой работы фактически определяло не советское командование, а противник; ВВС фронта лишь реагировали — более или менее успешно — на удары, наносимые авиацией врага. «В целом для полка второй день войны прошел спокойно, немцы аэродром не трогали» — эта бесхитростная фраза из мемуаров Ф. Архипенко весьма точно передает суть «реактивного метода» управления боевыми действиями ВВС фронта.

Наглядной иллюстрацией к этому может служить многократно упомянутая выше «Сводка уничтоженных самолетов противника», приложенная к докладу командующего ВВС Юго-Западного фронта от 21 августа 1941 г. Содержащиеся в ней сведения можно свести в следующую, весьма красноречивую, таблицу:

Конечно, «Сводка» эта не слишком точна. В частности, «ВВС 12-й армии», к которым (о чем, опять же, надо лишь догадываться) составитель отнес авиаполки 63, 64 и 44-й дивизий, сбили некоторое количество самолетов противника уже в первые дни войны; числились сбитые самолеты противника и за 36-й ИАД. Однако общая картина вырисовывается достаточно ясно. В первую неделю войны истребительные части, расположенные в глубине оперативного построения и на южном фланге фронта, фактически бездействуют и терпеливо дожидаются того момента, когда противник, разгромив первый эшелон ВВС фронта, дойдет до них. Такое «оперативное искусство», проявленное командованием ВВС Юго-Западного фронта, выглядит особенно контрастно на фоне действий противника, который непрерывно перебазировал свои авиачасти, вслед за наступающими наземными войсками (уже 26–27 июня истребительные группы 5-го авиакорпуса Люфтваффе перелетели на захваченные советские аэродромы в полосе прорыва 1-й танковой группы, а в начале июля весь авиакорпус переместился из Польши на бывшую советскую территорию).

Еще одним, весьма незаурядным проявлением «реактивности» действий ВВС Юго-Западного фронта можно считать удивительно большое число сбитых самолетов противника, заявленных стрелками бомбардировщиков. Разумеется, «заявленные» и реально сбитые — это совсем не одно и то же, но ведь такую же логику можно и нужно распространить и на заявленные победы летчиков-истребителей. Так вот, судя по вышеупомянутой «Сводке», в период с 22 июня по 3 июля включительно истребительные полки заявили о 133 сбитых самолетах противника, а стрелки бомбардировщиков — о 70 (62-я БАД — 33,

18-я ДБАД — 17, 16-я БАД — 12, 19-я БАД — 8). 62-я БАД и вовсе оказалась на почетном третьем месте по числу сбитых (заявленных) самолетов противника, опередив таким образом многие истребительные дивизии!

Это абсолютно «ненормальная», нигде более не встречающаяся статистика побед и потерь в воздухе. Статистика тем более странное, если вспомнить, что в составе ВВС Юго-Западного фронта истребителей было в два раза больше, чем бомбардировщиков, и летали истребители чаще, и базировались они значительно ближе к линии фронта. Может быть, нас просто вводит в заблуждение весьма условная достоверность «Сводки»; может быть, стрелки бомбардировщиков в силу неизвестной нам причины были особенно склонны к «припискам». Однако более вероятной представляется мне гипотеза о том, что оказаться в ситуации воздушного боя немецкий летчик мог главным образом в том случае, когда он сам на этот бой активно «напрашивался» [313] .

313

В известной книге В. Швабедиссена «Сталинские соколы. Анализ действий советской авиации 1941–1945 гг.» приводится множество воспоминаний немецких летчиков такого, примерно, содержания: «Я несколько раз чуть ли не сталкивался с русскими истребителями, пролетая через их строй, а они даже не открывали огня… до осени 1941 г. мы или не сталкивались с советскими истребителями, или те просто не атаковали нас… советские истребители прекращали атаки сразу, как только «Юнкерсы» открывали ответный огонь».