Новая Инквизиция IV

— Скажите, каково это? — неожиданно для самого себя раскрыл рот спецназовец.

— Что именно? — не поняла хозяйка или только сделала вид.

— Жить с тем, кого мир считает дьяволом во плоти.

— И вы туда же…

Женщина испустила долгий и тягостный вздох, а потом отхлебнула горячего чаю. Макс уж было подумал, что она не станет отвечать на его вопрос, но после долгой паузы супруга Аида все-таки заговорила.

— Каждый день и каждый час я трачу на то, чтобы убедить Сережу, что он не зло. И иной раз мне кажется, будто он ко мне начинает прислушиваться. Пусть он делает это неохотно, пусть сопротивляется, но все же. А потом ему на глаза попадается очередная газетная статья или новостной репортаж, посвященный годовщине событий в Риме, Неаполе или Москве. Ведущие и копирайтеры никогда не скупятся на омерзительные эпитеты в его адрес, и пытаются превзойти друг друга с каждым новым разом. А Сергей… Сергей видит это и снова замыкается. Он никогда не признается, но он себя не простит за то, что сделал. Ну и каково мне, Максим, по-вашему?

Изюм задумчиво побарабанил костяшками пальцев по блюдцу. Видимо, сидящая пред ним женщина действительно любила Аида искренне, самозабвенно и слепо. Даже миллионный шлейф из смертей, тянущийся за этим человеком, не мог отпугнуть ее.

— Я так понимаю, вам крайне херово, — предположил беглый инквизитор.

— Мне нравится ваша прямота и откровенность, — слегка улыбнулась Виктория. — Но давайте сменим тему?

— Давайте, — согласился Макс. — Однако я все равно должен сказать, что Аиду… кхм… простите, Сергею, очень повезло с вами. Наверное, я даже завидую ему.

— Поверьте, завидовать совершенно нечему, — печально изрекла хозяйка и потянулась за чашкой.

И вот тут произошло нечто странное. Волна чужой боли, злой и пронизывающей, пронеслась по пространству. Изюм от неожиданности вскочил, выхватив бесполезную трехзарядную ракетницу, и заозирался, выискивая источник эманаций. Целых несколько секунд понадобилось россиянину для понимания, что страдания эти исходили от… Виктории?

Переведя взгляд на избранницу Аида, Виноградов отметил неестественность ее позы — плотно сжатые челюсти, напряжение каждой мышцы в теле, подергивающаяся щека.

— Эй, ты чего? — подскочил к ней Макс, незаметно для себя переходя на «ты». — Что с тобой?

— Сей… час прой… дет… — сквозь зубы простонала женщина.

Но странный приступ все никак не унимался. И вот когда уже Изюм готов был в панике бежать за Дамиром и звать его на помощь, хозяйка вдруг обмякла и потеряла сознание.

— Сука, мать твою, что за дерьмище… — вполголоса сквернословил спецназовец себе под нос, подхватывая бесчувственное тело Виктории.

Он быстро отнес ее обратно в дом и уложил на первом попавшемся диване, а потом импульсивно хлопнул себя по щекам и приказал: «Думай, давай!» И привычный к стрессовым ситуациям мозг закипел, обрабатывая сразу десятки всевозможных вариантов.

Так, с Аидом понятно. Его рожу светить нигде нельзя. Но вот какой правовой статус у семейства инфестата? Дамир вроде как в школу ходит, если верить его матери. Значит ли это, что и она тут на легальных началах? Или роль опекуна играет какой-то посторонний человек? А то может и вовсе умертвие? Не просто же так вся семья забралась в такую глушь прерий, где не то что магазинов, а дорог-то нет толком? Значит, существует риск, что их все еще разыскивают? А коли так, то не подставит ли Макс всех жителей этого ранчо, засветив адрес экстренным службам? Дерьмо-дерьмо-дерьмо! Надо как-то связаться с Секириным, чтобы спросить, как ему действовать…

— Ох… — жалобно простонала Виктория, не открывая глаз, и инквизитор тут же склонился над ней.

— Э-эй, — позвал спецназовец, легко тронув ее за плечо, — что с тобой? Я могу вызвать скорую?

— Н-нет… никого не нужно… — едва разборчиво пролепетала хозяйка. — У меня… все с собой…

Супруга Аида вслепую извлекла откуда-то из недр одежды пузырек с неопознанными таблетками. Закинув розоватое колесо на язык, она без всякой запивки разгрызла его зубами. И только после этого женщина постепенно начала приходить в сознание. Первые мгновения Виктория словно не узнавала Изюма, а лишь блуждала по его лицу мутным взглядом. Только спустя полминуты в глубине ее глаз проявились намеки на осмысленность. А еще через некоторое время она припомнила и окончание их прерванного приступом диалога.

— Вот об этом я и говорила, Максим. Нет причин нам завидовать…

— Знатно ты меня на измену подсадила, — облегченно выдохнул ветеран, присаживаясь прямо на пол. — Это что вообще было?

— Всего лишь моя болезнь… — скорбно сообщила Виктория, разведя руки в стороны.

— Что-то серьезное?

— Серьезней не бывает, — подтвердила избранница Аида. — Сергей не хочет с этим мириться и таскает меня по врачам и больницам последние три года. Но они только расписываются в своем бессилии. Даже продлить мою агонию они не в состоянии. Хотя, говоря начистоту, я уже побила самые оптимистичные прогнозы по продолжительности моей жизни. Так что, возможно, какой-то эффект их лечение и принесло.

— А… что у тебя? — с грустью спросил Изюм.

— Рак.

— Рак чего?

— Рак всей Вики, — нервно рассмеялась она, но потом посерьезнела. — Нет, правда. Метастазы по всему организму и во всех тканях. Кости, внутренние органы, позвоночник и даже в мозгу. Собственно, из-за этого невозможно провести химиотерапию. Она попросту убьет меня.

— Мне… я сочувствую, — ошеломленно вымолвил Виноградов.

— Спасибо.

Да уж… судьба не желает прощать Аида за свершенные грехи. Не хочет она отпускать его и давать шанс зажить нормально. Сейчас он лучший инфестат на планете, возможно даже превосходящий Древнего. Он имеет над смертью такую власть, какая не снилась другим одаренным. Макс знает это. Видит в каждом жесте Секирина, в каждом движении его химер, в каждом мрачном отблеске, тонущем в глубине его жестокого взгляда.

Но даже столь могучий некромант остается полностью бессильным в такой ситуации. Он ничем не может удержать ускользающую жизнь любимого человека. Была во всем этом какая-то злая ирония, словно сам фатум насмехался над бывшим медиумом…

— Ма-а-ам! Я пришел! — из другой части дома послышался звонкий мальчишеский голос и звучно хлопнула дверь. — Ма-а-ама-а, а угадай, что у меня…

Дамир вбежал в комнату, где бледная Виктория все никак не могла подняться с дивана, а перед ней на полу сидел Макс. Несколько секунд потребовалось пацану на оценку обстановки, после чего он сразу же кинулся к матери.

— Оно опять случилось, да? — сочувственно поинтересовался мальчишка, осторожно обнимая родительницу.

— Угу… — заторможено кивнула хозяйка.

— Больно было?

— Да не очень, — неубедительно соврала женщина, ласково погладив сына по макушке, — просто голова закружилась.

— А ты пила сегодня таблетки? — посерьезнел мальчик.

— Конечно же, родной, — невесело усмехнулась Виктория, — можешь пойти проверить.

— Да я верю, верю…

Наблюдая за этой сценой, Изюм не знал, как поступить. Он ощущал себя лишним, непрошенным свидетелем чужого горя и чужой же любви. Но уйти боец не мог. Не хотел даже шевелиться и обращать на себя внимание. А то о нем, вроде как, забыли. Зачем же напоминать о себе и разрушать людям такой трепетный момент? Тут не надо быть врачом, чтобы понять — времени им осталось провести рядом друг с другом крайне мало…

* * *

Вечером того же дня Макс сидел на улице вместе с Аидом и Артемом, да рассматривал маленькие колючие звездочки на стремительно темнеющем небе. Настроение было паршивым. Дальнейшие перспективы, если начистоту, ничуть не лучше. Говорить не хотелось ни о чем. Впрочем, Секирин и не спешил нарушать затягивающееся молчание, поскольку отчетливо ощущал эмоции собеседника. Даже химера, составляющая инфестатам компанию, выглядела какой-то понурой.

— Пап, можно мне с вами посидеть? — в пятно света от садового фонарика вышла щуплая фигура Дамира. — Мама уснула, а мне не спится.