Новая история Второй мировой

Однако здесь возникает психологическая трудность: не так–то просто отдать армию на заклание. Любой военачальник, который примет такое решение, подвергнется суровому осуждению коллег. Пусть это осуждение будет иррациональным, и пусть даже офицеры вермахта будут это понимать — клеймо командира, бросившего камрадов на смерть, останется на таком военачальнике навсегда

И Манштейн принимает другое решение. Он говорит Гитлеру, что считает необходимым армии Паулюса оставаться на месте, а сам берется пробить к ней коридор — как это было под Демянском. Когда Гитлер принимает такое решение, Манштейн со вздохом сообщает Паулюсу, что не смог повлиять на фюрера

Грязная игра? Безусловно. Но ведь недаром Манштейн так любил повторять: «я — джентльмен». Он хорошо знал, что у многих его коллег в этом есть серьезные сомнения… Когда приходится читать прочувствованные описания того, как Манштейн пытался убедить Паулюса самостоятельно принять решение на прорыв 6-й армии — не знаешь, смеяться или плакать. Манштейн был непосредственным начальником Паулюса и имел право отдать ему приказ. И Паулюс был обязан этот приказ выполнить. Как вообще можно упрашивать человека сделать одно, а приказывать ему совсем другое?

К концу ноября «Люфтваффе» организовали «воздушный мост» — по доставке продовольствия и боеприпасов в «Крепость на Волге» —. Однако тяжелых транспортных самолетов (FW-200 «Кондор») у немцев было крайне мало, и все они были заняты в других местах в качестве дальних разведчиков, а старые надежные Ю-52 при самых лучших обстоятельствах могли обеспечить примерно треть минимальной потребности 6-й армии. При этом тихоходные и слабо защищенные «юнкерсы» нуждались в истребительном прикрытии на протяжении всего маршрута. Сталинградское «кольцо» начало перемалывать не только сухопутные, но и воздушные силы Германии.

VII

Операция под Сталинградом потеряла темп, но существовала возможность дать ей новый импульс. В начале декабря все внимание А. Василевского привлечено к среднему течению Дона, где Юго — Западный фронт готовит наступление «Сатурн» — двойной удар по 8-й итальянской армии с последующим выходом в район Миллерово. Ставка, напротив, озабочена исключительно судьбой 6-й армии и очень нервно относится к перспективе прорыва группы армий «Дон» к Сталинграду.

Манштейн готовит свой контрудар почти демонстративно — судя по всему, мысли о том, что эта операция увенчается успехом, генерал–фельдмаршал от себя старательно гнал. Можно представить объем проблем, который возник бы у немцев, если бы Манштейну удалось пробиться к котлу Па–улюса! Длинная узкая кишка, во много раз длиннее «Рамушевского коридора», которую придется удерживать в течение достаточно продолжительного времени от атак советских войск — и не только подвижных корпусов, но и всей массы Донского и Сталинградского фронтов. Пока 6-ю армию наконец–то не удастся эвакуировать — и то лишь если только фюрер даст разрешение на эту эвакуацию…

Следующей альтернативой в этом сюжете является «Сатурн». Очевидно, для усиления «дымовой завесы» вокруг своих достаточно сомнительных действий Манштейн в мемуарах вдруг начинает критиковать советское командование, за то, что оно ограничило операцию на Среднем Дону ближайшими целями и не распространило ее до Ростова.

И эта аргументация неожиданно попадает на благодатную почву — действительно, изначально составленный Василевским план операции «Сатурн» предлагал удар в строго южном направлении, с выходом к Ростову. И командующий Юго — Западным фронтом Ватутин обеими руками ухватился за этот план. Однако в итоге у Ставки все–таки возобладала осторожность, и наступление было ограничено рамками «Малого Сатурна» — со сдвигом оси движения подвижных частей на восток и выходом к Морозовску и Тацинской. Напомним, что даже при полном напряжении всех сил достичь указанных целей в январе не удалось. Страшно даже представить, что бы произошло, если бы танковые корпуса Юго — Западного фронта «подвисли» в пустоте, без горючего и боеприпасов, не у Морозовска и Тацинской, а на две сотни километров западнее, где выручить их не было бы уже никаких шансов.

В дальнейшем именно неосторожность Ватутина, командира блестящего, но со слишком сильной авантюристической жилкой, приведет к поражению советских войск в февральском броске к Днепру, сильно осложнит действия Воронежского фронта в оборонительной фазе Курской битвы, а в конце концов — подведет самого Ватутина под бандеровскую пулю…

Однако еще до начала «Сатурна», 12 декабря, немцами запускается операция «Зимняя гроза». Наступление противника, которое долго обсуждали в обеих Ставках Верховного командования и о котором едва ли не сообщали по берлинскому радио, оказалось неожиданным только для одного человека — командующего Сталинградским фронтом генерала Еременко. Гот, все еще командующий 4-й танковой армией, прорывает оборону 41-й советской армии и выходит к реке Аксай. На следующий день начинается борьба за плацдармы за Аксаем. Группа Гота теряет темп, ее наступление, стратегически совершенно безопасное для советских войск, быстро теряет и тактическую перспективу.

Все же Ставка требует от Василевского отложить операцию против Сталинградской группировки немцев и двинуть 2-ю гвардейскую армию Р. Малиновского форсированным маршем на юг.

Гот, видимо, уже совершенно не понимая, зачем он это делает и какую преследует цель, теряя танки и людей, вырывается с плацдарма на Аксае и одним прыжком продвигается к реке Мышкова. До Сталинграда остается всего 48 километров — но группа Г. Гота охвачена с трех сторон, а перед ней на берегу Мышковы разворачивается 2-я гвардейская армия. Механизированные корпуса Сталинградского фронта наконец–то прекращают практику встречных боев с немецкими танками и вместо этого приступают к планомерному уничтожению остатков 4-й румынской армии, все еще пытающейся прикрывать фланги Гота.

VIII

А 16 декабря войска Юго — Западного фронта вместе с левофланговой 6-й армией Воронежского фронта нанесли давно ожидаемый удар по 8-й итальянской армии и группе «Хол–лидт». В первый день наступление развивалось медленно — что ничуть не удивительно, поскольку противник примерно на четверть превосходил советские войска в численности, а немцы, занимавшие самые танкоопасные направления, прикрыли свои позиции минными полями. Но за 1942 год советские войска научились многому, в том числе и «прогры–занию» обороны. Резервов же для контрударов у противника не было — все немецкие дивизии и полки были поставлены в первую линию для армирования фронта союзников.

На второй день операции танковые корпуса нашли или проделали бреши в минных полях, а на третий день фронт итальянцев на участках прорыва наконец–то рухнул, увлекая за собой неатакованные участки. На четвертый день то же произошло и с фронтом группы «Холлидт». Дивизии 8-й итальянской армии были окружены в 30-тысячном котле в районе А]рбузовки; часть из них, возглавляемая 298-й немецкой пехотной дивизией, прорвалась на запад к Чертково, где опять попала в котел. Тем временем, пройдя за 5 дней 240 километров, 24-й танковый корпус В. Баданова вышел к станции Та–цинская. Здесь он перерезал линии снабжения группы армий «Дон», захватил множество тыловых складов и аэродром, с которого велось снабжение Сталинграда.

Теперь немецкому командованию стало уже не до Сталинграда — думается, от этого с облегчением вздохнул не только Манштейн. Немецкая ударная группировка срочно отводилась от Мышковы и разворачивалась на север. В результате советские танковые корпуса, практически не имевшие пехоты, были остановлены у Морозовской и Миллеро–во. Немцам удалось деблокировать окруженный 18-тысячный гарнизон Чертково, удержать окруженный аэродром в Гартмашевке, а также блокировать танковый корпус Баданова в Тацинской. Но на дворе был уже не 1941 год, и Баданов, уничтожив склады и самолеты на аэродроме, без особого труда прорвал фронт и вышел из окружения.