Новая любовь, новая жизнь

Божественное

Прав будь, человек,Милостив и добр:Тем лишь однимОтличаем онОт всех существ,Нам известных.Слава неизвестным,Высшим, с намиСходным существам!Его пример насВерить им учит.БезразличнаПрирода-мать.Равно светит солнцеНа зло и благо,И для злодеяБлещут, как для лучшего,Месяц и звезды.Ветр и потоки,Громы и град,Путь совершая,С собой мимоходомРавно уносятТо и другое.И счастье, такСкитаясь по миру,Осенит то мальчикаНевинность кудрявую,То плешивыйПреступленья череп.По вечным, железным,Великим законам,Всебытия мыДолжны невольноКруги совершать.Человек одинМожет невозможное:Он различает,Судит и рядит,Он лишь минутеСообщает вечность.Смеет лишь онДобро наградитьИ зло покарать,Целить и спасатьВсе заблудшее, падшееК пользе сводить.И мы бессмертнымТворим поклоненье,Как будто людям,Как в большом творившим,Что в малом лучшийТворит или может творить.Будь же прав, человек,Милостив и добр!Создавай без отдыхаНужное, правое!Будь нам прообразомПровидимых нами существ.

Границы человечества

Когда стародавнийСвятой отецРукой спокойнойИз туч гремящихМолнии сеетВ алчную землю,Край его ризыНижний целуюС трепетом детскимВ верной груди.Ибо с богамиМеряться смертныйДа не дерзнет:Если подымется он и коснетсяТеменем звезд,Негде тогда оперетьсяШатким подошвам,И им играютТучи и ветры.Если ж стоит онКостью дебелойНа крепкозданной,Прочной земле,То не сравнятьсяДаже и с дубомИли с лозоюРостом ему.Чем отличаютсяБоги от смертных?Тем, что от первыхВолны исходят,Вечный поток:Волна нас подъемлет,Волна поглощает —И тонем мы.Жизнь нашу объемлетКольцо небольшое,И ряд поколенийСвязует надежноИх собственной жизниЦепь без конца.

Моя богиня

Кто среди всех богиньВысшей хвалы достоин?Ни с одной я не спорю,Но одной лишь воздам ее,Вечно изменчивой,Вечно новой,Странной дочери Зевса,Самой любимой, —Фантазии.Ибо отецВсякую прихоть, —Хоть себе лишь дает онПраво на них, —Ей позволяет,Той, что мила емуСумасбродством.Дано ей ступать,Увенчавшись цветами,По долинам средь лилий,Летних птиц покоряя,И устами пчелинымиРосную влагуПить с лепестков.Ей также дано,Взвеяв волны волос,Со взором мрачнымПромчаться в вихреВкруг скал отвесных,И тысячецветной,Как утро и вечер,И в смене вечнойЛуне подобнойЯвлять себя смертным.Все должны мыОтца восславить!Великий, древний,Он обручил нас,Смертных, – с прекраснойНеувядаемоЮной богиней.Лишь нас однихСочетал он с неюНебесными узамиИ дал завет ей:В беде и в счастьеХранить нам верностьИ не покидать нас.Все остальныеБедные чадаМногородящейЖивой землиВедают, видятЛишь миг настоящийС болью глухойИ смутной отрадой,И жизнь скупая,Как ярмом, гнетет ихНуждою.Нам же – ликуйте! —Дал благосклонно онСвою любимицу,Искусницу-дочь.Так встретьте с любовьюЕе, как невесту,С почетом примитеХозяйкою в дом!И не позволяйтеСтарухе-свекрови —Мудрости – нежнуюХоть словом обидеть!А я и сестру ее знаю, —Она степенней и старше,Тихая моя подруга.О, пусть у меняТолько с жизнью отняты будутТе силы, то утешенье,Что дарит мне она, —Надежда!

Первая потеря

Кто воротит мне дни блаженные,Дни крылатые, страсти первенца?Кто воротит мне хоть один часокДрагоценного того времени?Каждый день болит сердце бедное,Каждый день грущу о минувших днях…Кто воротит мне хоть один часокДрагоценного того времени?

Лесной царь

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?Ездок запоздалый, с ним сын молодой.К отцу, весь издрогнув, малютка приник;Обняв, его держит и греет старик.«Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?»«Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнулОн в темной короне, с густой бородой».«О нет, то белеет туман над водой».«Дитя, оглянися, младенец, ко мне;Веселого много в моей стороне:Цветы бирюзовы, жемчужны струи;Из золота слиты чертоги мои».«Родимый, лесной царь со мной говорит:Он золото, перлы и радость сулит».«О нет, мой младенец, ослышался ты:То ветер, проснувшись, колыхнул листы».«Ко мне, мой младенец! В дуброве моейУзнаешь прекрасных моих дочерей;При месяце будут играть и летать,Играя, летая, тебя усыплять».«Родимый, лесной царь созвал дочерей:Мне, вижу, кивают из темных ветвей».«О нет, все спокойно в ночной глубине:То ветлы седые стоят в стороне».«Дитя, я пленился твоей красотой:Неволей иль волей, а будешь ты мой».«Родимый, лесной царь нас хочет догнать;Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать».Ездок оробелый не скачет, летит;Младенец тоскует, младенец кричит;Ездок погоняет, ездок доскакал…В руках его мертвый младенец лежал.

Певец

«Что там за звуки пред крыльцом?За гласы пред вратами?В высоком тереме моемРаздайся песнь пред нами!..»Король сказал, и паж бежит.Вернулся паж, король гласит:«Скорей впустите старца!»«Хвала вам, витязи, и честь,Вам, дамы, обожанья!..Как звезды в небе перечесть?Кто знает их названья?Хоть взор манит сей рай чудес,Закройся взор, не время здесьВас праздно тешить, очи!»Седой певец глаза смежилИ в струны грянул живо,У смелых взор смелей горит,У жен поник стыдливо…Пленился царь его игройИ шлет за цепью золотой —Почтить певца седого.«Златой мне цепи не давай.Награды сей не стою,Ее ты рыцарям отдай,Бесстрашным среди бою,Отдай ее своим дьякам,Прибавь к их прочим тяготамСие златое бремя!..По божьей воле я поюКак птичка в поднебесье,Не чая мзды за песнь свою —Мне песнь сама возмездье!Просил бы милости одной:Вели мне кубок золотойВином наполнить светлым!»Он кубок взял и осушилИ слово молвил с жаром:«Тот дом сам Бог благословил,Где это – скудным даром!Свою вам милость он пошлиИ вас утешь на сей земли,Как я утешен вами!»

Рыбак

Бежит волна, шумит волна! Задумчив, над рекойСидит рыбак; душа полна Прохладной тишиной.Сидит он час, сидит другой; Вдруг шум в волнах притих…И влажною всплыла главой Красавица из них.Глядит она, поет она: «Зачем ты мой народМанишь, влечешь с родного дна В кипучий жар из вод?Ах! Если б знал, как рыбкой жить Привольно в глубине,Не стал бы ты себя томить На знойной вышине.Не часто ль солнце образ свой Купает в лоне вод?Не свежей ли горит красой Его из них исход?Не с ними ли свод неба слит Прохладно-голубой?Не в лоно ль их тебя манит И лик твой молодой?»Бежит волна, шумит волна… На берег вал плеснул!В нем вся душа тоски полна, Как будто друг шепнул!Она поет, она манит — Знать, час его настал!К нему она, он к ней бежит… И след навек пропал.

Арфист

1Кто одинок, того звездаГорит особняком.Все любят жизнь, кому нуждаОбщаться с чудаком?Оставьте боль мучений мне.С тоской наединеЯ одинок, но не одинВ кругу своих кручин.Как любящий исподтишкаК любимой входит в дом,Так крадется ко мне тоскаДнем и при свете ночника,При свете ночника и днем,На цыпочках тайком.И лишь в могиле под землейОна мне даст покой.2Подойду к дверям с котомкой,Кротко всякий дар приму,Поблагодарю негромко,Вскину на плечи суму.В сердце каждого – занозаМолчаливый мой приход:С силой сдерживает слезыВсякий, кто мне подает.3Кто с хлебом слез своих не ел,Кто в жизни целыми ночамиНа ложе, плача, не сидел,Тот незнаком с небесными властями.Они нас в бытие манят —Заводят слабость в преступленьяИ после муками казнят:Нет на земле проступка без отмщенья!

Филина

Полно петь, слезу глотая,Будто ночь длинна, скучна!Нет, красотки, тьма ночнаяДля веселья создана.Коль прекрасной половинойНазывают жен мужья,Что прекрасней ночи длинной —Половины бытия!День лишь радости уводит,Кто же будет рад ему?Он хорош, когда уходит,В остальном он ни к чему.Но когда мерцают свечи,Озарив ночной уют,Нежен взор, шутливы речиИ уста блаженство пьют,И когда за взгляд единыйВаш ревнивый пылкий другС вами рад игре невиннойПосвятить ночной досуг,И когда поет влюбленнымПесню счастья соловей,А печальным, разделеннымГоре слышится и в ней, —О, тогда клянем недаромМы часов бегущих бой,Что двенадцатым ударомВозвещает нам покой!Пусть же всех, кто днем скучали,Утешает мысль одна:Если полон день печали,То веселья ночь полна.

Миньона

1Ты знаешь край лимонных рощ в цвету,Где пурпур королька прильнул к листу,Где негой Юга дышит небосклон,Где дремлет мирт, где лавр заворожен?Ты там бывал? Туда, туда,Возлюбленный, нам скрыться б навсегда.Ты видел дом? Великолепный фризС высот колонн у входа смотрит вниз,И изваянья задают вопрос:Кто эту боль, дитя, тебе нанес?Ты там бывал? Туда, тудаУйти б, мой покровитель, навсегда.Ты с гор на облака у ног взглянул?Взбирается сквозь них с усильем мул,Драконы в глубине пещер шипят,Гремит обвал, и плещет водопад.Ты там бывал? Туда, тудаДавай уйдем, отец мой, навсегда!2Сдержись, я тайны не нарушу,Молчанье в долг мне вменено.Я б всю тебе открыла душу,Будь это роком суждено.Расходится ночная мглаПри виде солнца у порога,И размыкается скала,Чтоб дать источнику дорогу.И есть у любящих предлогВсю душу изливать в признанье,А я молчу, и только БогРазжать уста мне в состоянье.3Кто знал тоску, пойметМои страданья!Гляжу на небосвод,И душу ранит.В той стороне живет,Кто всех желанней:Ушел за поворотПо той поляне.Шалею от невзгод,Глаза туманит…Кто знал тоску, пойметМои страданья.4Я покрасуюсь в платье белом,Покамест сроки не пришли,Покамест я к другим пределамПод землю не ушла с земли.Свою недолгую отсрочкуЯ там спокойно пролежуИ сброшу эту оболочку,Венок и пояс развяжу.И, встав, глазами мир окину,Где силам неба все равно,Ты женщина или мужчина,Но тело все просветлено.Беспечно дни мои бежали,Но оставлял следы их бег.Теперь, состарясь от печали,Хочу помолодеть навек.

Эпоха классики

Римские элегии

О моей поре счастливойРассказать теперь должны вы.

IКамень, речь поведи! Говорите со мною, чертоги! Улица, слово скажи! Гений, дай весть о себе!Истинно, душу таят твои священные стены, Roma aeterna! Почто ж сковано все немотой?Кто мне подскажет, в каком окне промелькнет ненароком Милая тень, что меня, испепелив, оживит?Или, сбившись с пути, не узнал я дорогу, которой К ней бы ходил и ходил, в трате часов не скупясь?Обозреваю пока, путешественник благоприличный, Храмы, руины, дворцы, мрамор разбитых колонн.Этим скитаньям конец недалек. В одном только храме, В храме Амура, пришлец кров вожделенный найдет.Рим! О тебе говорят: «Ты – мир». Но любовь отнимите, Мир без любови – не мир, Рим без любови — не Рим.IIЧтите кого вам угодно, а я в надежном укрытье, Дамы и вы, господа, высшего общества цвет;Спрашивайте о родне, о двоюродных дяде и тете, Скованный свой разговор скучной сменяйте игрой.С вами также прощусь я, большого и малого круга Люди, чья тупость меня часто вгоняла в тоску;В политиканстве бесцельном все тем же вторьте сужденьям, Что по Европе за мной в ярой погоне прошли.Так за британцем одним «Мальбрук», упрямая песня, Шла из Парижа в Турин, в Рим из Турина текла,В Пизу, В Неаполь… И, вздумай он парус поставить на Смирну, Всюду «Мальбрук» бы настиг, в гаванях пели б «Мальбрук».Так вот и я – куда ни ступлю, все те ж пересуды: Эти поносят народ, те – королевский совет.Ныне не скоро меня разыщут в приюте, который Дал мне в державе своей князь-покровитель Амур.Здесь надо мной простер он крыло. Любимая вправду Римлянка складом – таких бешеный галл не страшит.О новостях и не спросит: ловить желанья мужчины, Если ему предалась, – нет ей заботы другой.Он ей забавен, дикарь свободный и сильный, чьи речи Горы рисуют и снег, теплый бревенчатый дом.Рада она разделять огонь, что зажгла в нем, и рада, то не как римлянин он – золоту счет не ведет.Лучше стол обставлен теперь, и богаче наряды, Ждет карета, когда в оперу хочется ей.Северным гостем своим и мать и дочка довольны, Варваром покорены римское сердце и плоть.IIIМилая, каешься ты, что сдалась так скоро? Не кайся: Помыслом дерзким, поверь, я не принижу тебя.Стрелы любви по-разному бьют: оцарапает эта, Еле задев, а яд сердце годами томит;С мощным другая пером, с наконечником острым и крепким, Кость пронзает и мозг, кровь распаляет огнем.В век героев, когда богини и боги любили, К страсти взгляд приводил, страсть к наслажденью вела.Или, думаешь ты, томилась долго Киприда В рощах Иды, где вдруг ей полюбился Анхиз?Не поспеши Селена, целуя, склониться к сонливцу, Ох, разбудила б его быстрая ревность Зари!Геро глянула в шумной толпе на Леандра, а ночью Тот, любовью горя, бросился в бурную хлябь.Рея Сильвия, царская дочь, спустилась с кувшином К берегу Тибра, и вмиг девою бог овладел.Так породил сыновей своих Марс. Вскормила волчица Двух близнецов, и Рим князем земли наречен.IVНабожный мы народ, влюбленные: в демонов верим, Рады ублаготворить всех и богов и богинь.Сходствуем в том с победителем римским: страну покоряя, Чуждым ее божествам в Риме давал он приют;Черным ли, строгим кумир из базальта иссек египтянин, Или же в мраморе дал белым, пленительным грек.Но не гневит богов, когда пред иным из бессмертных Ладан мы курим щедрей, чем на других алтарях.Не утаю: к богине одной мы возносим молитвы Ревностней, чем к остальным, службу вседневно служа.Тот плутовски, благочинно другой, мы празднуем втайне, Помня: молчанье всегда для посвященных — закон.Лучше мы дерзкий грех совершим, чтобы нас неотступно Свора эриний гнала, чтобы Крониона судНас к скале приковал, вращал в колесе, чем от этой Сладостной службы своей душу дадим отлучить.«Случай» богиню зовут. Ее узнавать научитесь: Часто нам предстает в разных обличьях она.Словно ее породил Протей, вскормила Фетида, Те, что, меняя свой вид, ловко спасались в борьбе.Так вот и дочь – обольщает, шутя, несмышленых и робких, Сонного дразнит, маня, и улетает, как сон,Но уступает охотно тому, кто скор и напорист: Станет, игривая, с ним ласкова так и мила!Как-то девочкой смуглой она мне явилась. Обильно Падали волосы ей темной куделью на лоб;Нежно короткие пряди у гибкой курчавились шеи, В кольцах, не сплетены, вольно легли по плечам.Я бегущую вмиг опознал, подхватил – и в объятьях Мне, переняв урок, дарит она поцелуй.Как я блаженствовал! Но… те дни прошли, и сегодня Крепко я оплетен вервием римской косы.VЧувствую радостно я вдохновенье классической почвой, Прошлый и нынешний мир громче ко мне говорят.Внемлю советам, усердно листаю творения древних, Сладость новую в том изо дня в день находя.Ночью ж Амур к другим меня призывает занятьям: Так, вполовину учась, счастлив я ныне вдвойне.Впрочем, я ль не учусь, когда нежную выпуклость груди Взором слежу, а рукой вдоль по бедру провожу?Мрамора тайна раскрылась; закон постигаю в сравненьях: Глаз, осязая, глядит, чувствует, гладя, рука.Если ж дневные часы порой на любимую трачу, Трату часом ночным мне возмещает она.Ночью не сплошь поцелуи у нас, ведем и беседы; Сон одолеет ее – в замыслы я погружусь.Было не раз, что, стихи сочиняя в объятьях у милой, Мерный гекзаметра счет пальцами на позвонкахТихо отстукивал я. Любимая дышит в дремоте — Мне дыхания жар грудь до глубин опалит.Факел меж тем разжигает Амур, времена вспоминая, Как триумвирам своим ту же услугу дарил.VI«Ты ль, жестокий, меня оскорбляешь такими словами? Или мужчины, любя, так злоречивы у вас?Пусть осуждает меня толпа, я снесу терпеливо. Знаю: грешна. Но кто грех мой единственный? Ты!Эти платья, они для завистливой сплетни улика, Что надоело вдове плакать по мужу в тиши.Неосмотрительный, ты не ходил ли ко мне в новолунье: Темный строгий сюртук, волосы сзади кружком?Разве не сам ты, шутя, захотел рядиться в сутану? Шепчутся люди: «Прелат!» Кто же им был, как не ты?В Риме, в поповском гнезде, хоть трудно поверить, клянусь я, Из духовенства никто ласки моей не познал.Да, молода и бедна, обольстителей я привлекала, Фолькониери не раз жадно глядел мне в глаза,Деньги большие мне сводник сулил, посредник Альбани, В Остию звал он меня, в Кватро Фонтане манил.Не соблазнили меня посулы! Уж слишком противен Был мне лиловый чулок, не был и красный милей!Сызмала знала: «Всегда под конец девчонка в накладе!» Так мой отец говорил, даром что мать не строга.Вот и сбылось: обманута я! Ведь только для виду Сердишься ты, а сам, знаю, задумал сбежать.Что ж, иди! Вы женской любви не стоите. Носим Мы под сердцем дитя, верность мы носим в груди.Вы же, мужчины, в объятьях и верность и страсть изливая, Всю расточаете вы легкую вашу любовь».Милая так говорила и, на руки взяв мальчугана, Стала его целовать; слезы из глаз потекли.Как же был я пристыжен, что дал людскому злоречью Светлый облик любви так предо мной очернить!Тускло пламя горит лишь миг и чадно дымится, Если водой невзначай в жаркий плеснули очаг.Тотчас, однако же, пламя очистится, дым разойдется; Снова, юн и силен, ясный взовьется огонь.VIIО, как в Риме радостно мне! Давно ль это было? Помню, серый меня северный день обнимал.Небо угрюмо и грузно давило на темя; лишенный Красок и образов мир перед усталым лежал.Я же о собственном «я», следя недовольного духа Сумеречные пути, в помыслов глубь уходил.Ныне мне лег на лоб светлейшего отсвет эфира, Феб-жизнедавец призвал к жизни и форму и цвет.Звездами ночь ясна, и звучит она музыкой мягкой; Ярче, чем северный день, южного месяца свет.Что за блаженство смертному мне! Не сон ли? Приемлет Твой амврозийный дом гостя, Юпитер-отец?Вот я лежу и руки к твоим простираю коленам В жаркой мольбе: «Не отринь, Ксений-Юпитер, меня!Как я сюда вошел, не умею сказать: подхватила Геба меня, увлекла, странника, в светлый чертог.Может быть, ты вознести героя велел, и ошиблась Юная? Щедрый, оставь, что мне ошибкой дано!Да и Фортуна, дочь твоя, тоже, поди, своенравна: Кто приглянулся, тому лучшее в дар принесет.Гостеприимцем зовешься, бог? Не свергай же пришельца Ты с олимпийских высот вновь на низину земли».«Стой! Куда взобрался, поэт?» – Прости мне! Высокий Холм Капитолия стал новым Олимпом твоим.Здесь, Юпитер, меня потерпи; а после Меркурий, Цестиев склеп миновав, гостя проводит в Аид».VIIIЕжели ты говоришь, дорогая, что девочкой людям Ты не нравилась, мать пренебрегала тобой,После ж, подростком, в тиши расцвела ты, – я верю, голубка: Любо мне думать, что ты странным ребенком росла.Так виноградный цветок не пленяет ни формой, ни краской, Ягод же зрелая гроздь – радость богов и людей.IXВ осени ярко пылает очаг, по-сельски радушен; Пламя, взвиваясь, гляди, в хворосте буйно кипит.Ныне оно мне отрадно вдвойне: еще не успеет, В уголь дрова превратив, в пепле заглохнуть оно, —Явится милая. Жарче тогда разгорятся поленья, И отогретая ночь праздником станет для нас.Утром моя домоводка, покинув любовное ложе, Мигом из пепла вновь к жизни разбудит огонь.Ласковую Амур наделил удивительным даром: Радость будить, где она словно заглохла в золе.XЦезарь и Александр, великие Генрих и Фридрих Мне бы щедрую часть отдали славы своей,Если бы каждому я хоть на ночь уступил это ложе: Только строго Орк держит их властью своей.Будь же ты счастлив, живущий гнездом, согретым любовью, В Лету доколь на бегу не окунул ты стопы.XIГрации, вам на алтарь стихотворец возложит страничку, К ней добавит пяток полураскрывшихся роз —И успокоится. Любит свою мастерскую художник, Если в ней предстает полный всегда Пантеон.Хмурит Юпитер бровь, чело возносит Юнона; Гордо кудрями тряхнув, вышел вперед Мусагет,Как равнодушно Минерва глядит, а легкий Меркурий

Конец ознакомительного фрагмента.