Новая реальность

— И в чем проблема? — я осторожно положил на стол самое первое ружье с капсюльным замком. Идея, которая так и не была реализована в известной мне истории.

— Я не знаю такой штуковины, которая при ударе бы малюсенький взрыв давала, — честно признался парень. — Вот ежели знал бы… Я тут все хочу так сделать, чтобы через казенную часть заряжать. А чтобы не надкусывать патрон, можно было бы ту штуковину прямо на патрон цеплять. Тогда молоток пришлось бы переделывать, но, это не беда, придумал бы что-нибудь.

— А ежели я дам тебе вещество, которое при ударе взрывается, ты доведешь ее до ума? — я смотрел исподлобья, стараясь не спугнуть удачу.

— Ну да, чего там доводить-то осталось? Ну может с длиной трубки повозиться придется, — парень несмело улыбнулся.

— Замечательно, — я развернулся к выходу. Нужно срочно пройти в мастерскую, которая превращалась постепенно в мастерскую и частично лабораторию, и начать «изобретать» гремучую ртуть. Уже у двери я посмотрел на гвардейца. — Звать-то тебя как?

— Калашников Степан Юрьевич.

— Ну ни хрена себе, — я едва не заржал, но вовремя остановился. Это гены таким удивительным образом сработали, или что-то другое, и они просто однофамильцы? — Я попробую у цинцев что-нибудь добыть, они же славятся своими фейерверками, может и вещество, о котором ты говоришь, найдется, — и я вышел, очень аккуратно прикрыв за собой дверь.

Глава 9

Я сидел в тронной зале Кремлевского дворца, разодетый, как на собственные поминки, в короне и со всеми полагающимися атрибутами власти, такими как держава и орден Андрея Первозванного на груди. Зала была небольшая, как и всякие другие помещения старого Кремля, нагоняющего на меня зевоту и ощущение того, что я провалился еще глубже по времени, и теперь совершенно не понимал, что же мне делать.

Рядом с моим троном стояли Ушаков, буквально только что прибывший, которого повернули взад во время его поездки в Петербург, Кер, Шереметьев и Репнин, при этом Кер находился по правую руку от меня, потому что именно ему предстояло быть на церемонии «котоу» моими устами и руками, ведь император по мнению китайцев, а теперь и маньчжуров, не должен снисходить до какого-то там посла.

Двери распахнулись и в зал вполз, в прямом смысле этого слова, посол Тоси. Переползя порог, он встал на колени и поклонился девять раз в залу, затем пополз дальше и остановился уже недалеко от трона, снова встав на колени.

Я отстраненно наблюдал за проползанием Тоси по довольно-таки большой зале, раздумывая над тем, сумеем ли мы договориться хоть о чем-нибудь, и что именно Россия может потребовать от маньчжурского богдыхана, точнее, чем именно сможет пожертвовать Айсиньгьоро Иньчжэнь, чтобы, как можно быстрее завершить изматывающую цинцев войну с джунгарами, и заняться уже наведением порядка в собственной стране. Джунгары — это была головная боль не только цинцев, мы тоже сколько раз уже отбивали, а то и не могли отбить их дикие набеги. Богдыхану же и кроме джунгар было, чем заняться, потому что его верные маньчжуры морально разлагались, не желая заниматься ничем, кроме, ставших привычными для них завоеваний, и это, если не брать продолжение прополки собственной родни и китайской аристократии, которая все еще не смирилась с его главенством.

На том, чтобы встретить Тоси по всем правилам «котоу» настоял Кер, и я, подумав над этой проблемой в течение двух дней и взвесив все «за» и «против», согласился, хотя остальные мои приближенные предлагали совсем иной подход, включающий пальбу из пушек и даже проведение шикарнейшей ассамблеи с обязательными здравницами, массовой попойкой и танцами. Я где-то был даже с ними согласен, но в принятие окончательного решения все-таки решил довериться здравому смыслу, и принять посольство так, как это принято у них на родине, дабы сохранить лицо и иметь возможность говорить с цинцами, не опасаясь их насмешек за моей спиной.

Ползать перед императором для китайцев не было зазорным, и Тоси вовсе не был оскорблен, наоборот, в быстром взгляде, брошенном на меня, я успел заметить зарождающееся уважение. А ведь сколько миссий и не только Российских провалилось из-за гонора послов и нежелания выдерживать кажущиеся им унизительные процедуры. При этом национальные обычаи тех стран, куда их послали многими просто не воспринимались всерьез. А зря, потому что у меня сейчас появился уникальный шанс первым о чем-то договориться с закрытым и не пускающим на свою территорию чужеземцев Китаем, потому что, если будет нужно, я Митьку отправлю послом, которому «котоу» выполнить будет легче, учитывая его происхождение, нежели какому-нибудь боярскому сыночку, и в итоге это к чему-нибудь, но обязательно приведет.

Бакунина сейчас рядом не было, он в это время обхаживал калмыков, намекая на то, что император приготовил для них сюрприз, и что, вполне возможно, места по итогу хватит для обоих претендентов на роль хана.

Тоси между тем встал на колени и отвесил еще три поклона уже лично мне. Я в это время сидел с каменным выражением на лице, глядя как бы сквозь него. Этому трюку меня научили еще в будущем, которого, вероятно уже не будет: нужно смотреть собеседнику куда-нибудь в район переносицы, и тогда создается ощущение, что вроде бы смотришь в глаза, но с взглядом не встречаешься.

— Богдыхан Юнчжен велит передать светлоликому императору свои поздравления с воцарением и пожелания на долгие и славные годы правления, — я слегка повернул голову к Керу, который в этот момент переводил вполголоса речь Тоси, которая была обращена к нему. По правилам котоу мне нельзя было ни говорить с послом напрямую, не принимать ничего из его рук. Кивнув, я снова сел прямо, глядя в никуда. Корона была жутко тяжелой и неудобной, и я чувствовал, как начинает болеть голова. К тому же подобное поведение было настолько не характерно для нас, что я чувствовал напряжение на физическом уровне. И хотя мои ближники молчали в тряпочку, так то — это я молодец, вчера весь день тренировались, чтобы показать послу, что с нами можно иметь дело. Тоси протянул грамоты Керу, который сделал пару шагов и принял их из его рук. При этом самому Тоси никто не предлагал встать с колен, и вообще сидел только я, но лучше бы я стоял, чем изображал истукана, обвешанного побрякушками, от которых уже болела не только голова. Но посол выглядел вполне довольным, и это значило, что пока я все делал правильно.

Дальше пошли подарки, которых должно быть много, ведь, опять-таки по китайским обычаям, явиться пред очи императора без подношения — значит, вообще его не уважать, и о чем тогда говорить с подобной личностью? Двери согласно регламента распахнулись именно тогда, когда это было необходимо, а Кер умудрился рассчитать время практически до минуты, надо ему премию выписать, и гвардейцы Михайлова принялись вносить огромные сундуки с дарами. Из того, что я смутно помнил, это количество сундуков, привезенных Аннушке. Кажется, их было девятнадцать. Точнее, подарки везли Петру, только слегка не успели, тот помер, пришлось срочно перестраиваться и дарить новой императрице. Теперь все это добро пришло точно к адресату. И было сундуков двадцать три. И этот момент не смог меня не заинтриговать. Получалось, что маньчжуры больше рассчитывали именно на меня, чем на мою замену. Гвардейцы чеканили шаг, и это был единственный громкий звук, раздававшийся в пустоте зала, отражающийся от стен и бьющий по ушам, заставляющий внутренне морщиться. Когда последний сундук был поставлен перед троном, гвардейцы вышли, закрыв за собой двери.

— Эти дары богдыхан Юнчжен велел передать светлоликому императору, с наилучшими пожеланиями и надеждами на то, что начнется дружба как между двумя великими императорами, так и между нашими народами, — Кер снова переводил негромкую речь посла, держа при этом его грамоты и не спеша их передавать мне. Хотя толку было бы мало от того, передал бы он мне туго свернутую рисовую бумагу или нет, иероглифы я читать не умею.

Я снова кивнул и взмахнул рукой, на этот раз глядя Тоси прямо в глаза. Тот склонился в глубоком поклоне, поднялся на ноги и в полусогнутом положении попятился из зала. Дверь перед его спиной распахнулась, словно в нее датчики движения вставили, и посланник покинул зал. Как только дверь за ним закрылась, я выдохнул и откинулся на спинку трона, расслабив затекшую спину. Повернувшись к Керу, задал интересующий меня вопрос: