Новая трилогия Возвышения. Том 1

Гораздо ближе к этой груде колец Ро-кенн ведет спор. Ротенского посла окружает делегация, требующая ответа.

Почему он утверждал, что имеет право и возможность приказывать Святому Яйцу? Ведь теперь совершенно ясно, что святыня отвергает его и весь его род.

Далее, почему он стремится расколоть Шесть своими клеветническими утверждениями относительно человеческой расы? Он беспочвенно лжет, утверждая, что наши братья-земляне не происходят от грешников, как все остальные Пять.

– Вы, ротены, можете быть высокими патронами землян, а можете и не быть ими, – признает глава делегации. – Но это ничто не отнимает у наших предков, прилетевших сюда на “Обители”. Ни их преступление, ни их надежды, когда они вступили на тропу Избавления.

В голосе заступника за людей звучит гнев. Но мы/я также ощущаем подтекст театральности. Стремление усилить пламя дисгармонии, которую разжег Ро-кенн своим рассказом. И окружающие уры одобрительно подхватывают слова своей предводительницы.

Второе мыслительное кольцо посылает новую мысль-гипотезу.

В чем дело, мое кольцо? Ты полагаешь, что дисгармония входила в замысел Ро-кенна? Сознательный план, направленный на создание напряженности между Шестью?

Наше четвертое кольцо возражает – какой цели может служить такой странный план? Настроить Пять против Одного? Вызвать вендетту именно против той группы, которую ротены называют своими возлюбленными клиентами?

Запомните этот странный постулат, мои кольца. Подумаем над ним позже. Потому что сейчас ротен готовится отвечать. Выпрямившись, он разглядывает толпу с выражением, которое вызывает благоговение и у людей, и у тех, кто их знает, – и у носителей реуков, и у тех, кто без них.

В его взгляде доброта. Напряженное терпение и любовь.

Дорогие обманутые дети. Этот взрыв не проявление гнева Джиджо или Яйца. Вероятно, какие-то технические неполадки высвободили могучие силы, заключенные в нашей станции.

Неожиданно он смолкает, видя, как на роботах приближаются Ранн и Линг. У людей выражение мрачного гнева. Они что-то говорят в свои приборы, а ротен слушает, глядя на них. И снова мой реук видит смену выражений на его лице, последнее из которых – кипящая ярость.

Ро– кенн начинает говорить.

Итак, (страшная) правда известна. Установлена. Подтверждена!

Не несчастный случай этот (убийственный) взрыв.

Не (маловероятная) неполадка – не отвержение со стороны вашего (хваленого) Яйца.

Теперь правда известна, подтверждена. Это (грязное, неспровоцированное) убийство!

Убийство обманом исподтишка.

С помощью взрывчатки. Нападением из укрытия.

И напали вы!

Он указывает своим длинным изящным пальцем. Толпа отшатывается от ярости Ро-кенна и этой новости.

Сразу становится ясно, что сделали фанатики. Тайно, скрываясь в природных пещерах, пронизывающих эти холмы, они закопали глубоко под станцией взрывчатый порошок, примитивный, но эффективный, и ждали сигнала, подходящего символического момента, чтобы вызвать пламя и разрушения.

Сканеры, настроенные на химические следы, показывают нам теперь глубину вашего общего преступления. Какими незаслуженными стали награды, которыми мы собирались наделить полуживотных-убийц!

Он мог бы говорить еще что-то, добавлять ужасные угрозы. Но в этот момент новое обстоятельство привлекает внимание к дымящейся яме. Толпа расступается, пропуская группу вымазанных сажей спасателей, которые, кашляя и отплевываясь, несут свой печальный груз.

Ранн с криком соскакивает со своего робота, чтобы осмотреть фигуру на носилках. Это Беш, вторая небесная женщина. Наш реук не видит признаков жизни в ее изуродованной фигуре.

Толпа снова расступается. На этот раз Ро-кенн испускает отчетливо нечеловеческий вопль. На носилках, опущенных перед ним, другой представитель его расы, Ро-пул. Мы считали ее женщиной (его подруга?).

На этот раз с вымазанного сажей, но по-прежнему прекрасного лица жертвы в инфракрасном излучении поднимается тонкая ниточка дыхания. Ро-кенн наклоняется ближе, как будто хочет о чем-то поговорить.

Эта напряженная сцена длится всего несколько мгновений. Живой нити больше не видно. Под яркими-яркими звездами на носилках второй труп.

Оставшийся в живых ротен распрямляется. Ужасное зрелище, свидетельство страшного гнева.

Время награды, которой заслуживает (грязное) предательство! – восклицает Ро-кенн, поднимая руку к небу; в голосе его такой гнев, что все реуки в долине дрожат. Некоторые люди падают на колени. Разве даже серые квуэны не свистят в отчаянии и страхе?

Вы боялись (праведного) суда свыше. Узрите его воплощенную форму!

Вместе со всеми мы поднимаем взгляд, следуя за вытянутой рукой Ро-кенна.

Мы видим пересекающую небо огненную искру. Безжалостный свет громоздко движется от Паутины к созвездию, которое люди называют Мечом.

Огромный корабль еще далеко, но он не мерцает и не гаснет. Он словно напряженно дрожит, и, если долго смотреть на него, становится больно.

Трудно отказать фанатикам в правильности расчета времени, посылает мысль наше второе кольцо сознания. Если их целью было принести конец нашему присутствию, они лучше не могли выбрать.

Сара

Мудрец Теин хотел поговорить с ней до ее отъезда к пристани Канду. Ариана Фу тоже. Оба хотели бы, чтобы она отложила свой отъезд, но Саре хотелось уехать как можно скорее.

Но всего за мидур до того, как садиться на борт “Гофера”, она неожиданно решила навестить свой старый кабинет, помещавшийся высоко в башне Библиотеки Материальных наук.

Минуя Большую Лестницу, она вначале поднималась мимо обширных стеллажей по физике и химии, где заметны следы недавней эвакуации. В путанице полок видны пробелы. На месте отсутствующих томов лежат листки бумаги, чтобы помочь сотрудникам поставить книги на место, когда минует кризис. Местами деревянная поверхность полок кажется почти новой: эти книги сняли с места впервые со времени Великой Печати.

Посмотрев в глубину одного из проходов, Сара увидела молодого Джому, качающегося под грузом тяжелых томов. Вслед за дядей мальчик начинал сложный ритуал одалживания книг. Им стоит поторопиться, если они хотят вовремя попасть на корабль. Взрывники и кое-кто еще направлялись туда же, куда и Сара, вначале кораблем, потом с караваном ослов – на Поляну Собраний.

Извилистый лабиринт вызывал противоречивые сложные чувства. Она часто терялась здесь в прошлом, но ей было все равно: она была так счастлива жить в этом великолепном месте. В этом храме мудрости.