Новая жизнь 8

— Кхм! — прочищаю горло я, избавляясь от комка, подкатившего к глотке тут же, как только эта картинка всплыла у меня в голове: — конечно, Мидори-сан! Как я могу отпустить столь привлекательную женщину одну? Я провожу вас.

— Вот и отлично. У тебя есть зонтик? А то у меня два… — Мидори следит за тем, как я застегиваю пуговицы и ее глаза смеются. И ведь не пойми чего это она, почему у нее так насмешлив взгляд. То ли это «какой прелестный мальчик… так приятно его дразнить. Подразню его пожалуй еще… и дам от ворот поворот. Это так забавно». Или же это «такой прелестный мальчик… интересно какое у него будет лицо, когда я оседлаю его словно гидроскутер и поддам скорости… на какой скорости он сломается?». От нее можно ожидать чего угодно. Надежды юношей питают, вот и будем испытывать надежду. В конце концов, Мидори-сан — это моя первая большая мечта в этом мире. Вот как только сюда прибыл и на первом осмотре побывал — так и хотел ее. И даже ей об этом неоднократно говорил. Толку правда чуть, но это же женщины. Никогда не знаешь что именно послужит причиной возлюбить тебя или наоборот возненавидеть. Что же до доступа к телу… тут еще сложнее. Тут и чувства и потребности и социальные барьеры и детские травмы… так что джентльмену, идущему по пути Любви остается только ничего не испортить и испытывать надежду. В деле соблазнения я не питаю иллюзий, никогда и никто не соблазняет девушек и женщин. Это они дают добро. Открывают врата своих крепостей. Так что решение о том — переспать со мной или нет, Мидори-сан давно уже приняла… и моя задача — не испортить ничего своим идиотским поведением. А вот какое именно она приняла решение… я узнаю в последний момент. Эх.

— Я живу не так уж далеко, но пройтись придется — предупреждает меня она, снимая с себя свой белый халат. Под халатом у нее белая блузка и юбка-карандаш, обычная офисная форма одежды номер два. Она протягивает мне один зонтик, и я его беру. У меня есть зонтик внизу, в шкафчике для обуви, но если девушка предлагает — возьми. Ей будет приятно.

Мы спускаемся вниз. Коридоры школы пусты, уже погашены две трети лампочек, скоро погасят и их, останется только дежурное освещение для эвакуации, все эти зеленые таблички у выходов с пиктограммой бегущего человечка. Она вдруг берет меня под руку, жестом девушки, которая идет рядом с парнем, доверяя ему — куда именно и зачем. Я чувствую, как у меня выпрямляется спина и расправляется грудь. Чертовы обезьяньи инстинкты. Голову дам на отсечение, что Мидори сейчас улыбается.

— Смотри-ка. А дождь кончился — говорит она, едва мы открываем дверь наружу. Действительно, дождя больше нет, остался только запах свежести и озона.

— Ну и ладно — говорит Мидори-сан: — так даже лучше. Сможем идти вот так, под ручку. Словно мы с тобой парочка, да, Кента-кун?

— Снова вы надо мной смеетесь, Мидори-сан — ворчу я и она смеется заливистым смехом. Утирает выступившие слезы.

Мы идем по улице, она держит меня под руку и как будто что-то неуловимо менятся между нами. Словно выйдя за ворота школы мы перестали быть учеником и школьной медсестрой, а просто… просто люди. Я мужчина, а она — женщина. Ее теплые пальчики у меня на сгибе локтя… и я только сейчас замечаю, что Мидори-сан — в общем невысокая. Она же мне по плечо. Просто она всегда так держит себя. Всегда кажется, что она — выше.

Сейчас же рядом со мной идет просто женщина. Девушка. Без своего белого халата. Без этой дистанции «ученик-ШКРАБ», как у Макаренко в его «Педагогической поэме». Мы — равны. Я помогаю ей перешагивать лужи, у нее довольно высокие каблуки и ей неудобно. Интересно, какого она роста на самом деле, без каблуков? Еще ниже. Она совсем маленькая. И беззащитная. Это я в этом городе могу быть хищником, без дураков. И кто бы сейчас не вышел из-за угла… допустим вот эти три подозрительных типа… я прищурил глаза, сосредоточившись на троице. Явно немного пьяные, явно агрессивные, подбадривающие друг друга… такие могут быть опасны. Тем более, что внешность бандитская такая, кожаные куртки и даже отсюда ясно, что такие ребята всегда таскают с собой ножи. Вечное клише — как только ты собрался проводить девушку домой — на дороге обязательно встанут такие вот… утырки. Вздыхаю. Драться не охота. С другой стороны — если ребята выпросят, чего бы и нет. С третьей — вот все мне говорят, прижим уже хвост, Кента, хватит к себе внимание привлекать. Но что я сделаю, если троица преграждает нам путь? Вон и руки в карманах, тискают рукоятки ножей наверное… пальчики Мидори вцепляются мне в сгиб локтя, придется снять ее руку со своей, мне нужна свобода действий и маневра. Вот сейчас этот гад сделает шаг вперед и…

— Добрый вечер! — кланяется первый утырок с бандитской мордой лица: — как у вас дела?

—… добрый вечер… — откликаюсь я. А что? Вежливо здороваются — я вежливо отвечаю. Сразу в морду — это как-то слишком. Дам людям шанс.

— Меня зовут Аримура. Это — Бирд, а этот с кривой рожей — Самуэль. Идиотское имя — морщится говорящий: — прошу вас позаботиться о нас, Такахаси-сама!

— Очень приятно…Такахаси Кента — опять правила вежливости автоматически отправляют ответ в эфир, прежде чем я успеваю сам среагировать на изменение ситуации. По уму сейчас мне следует представить Мидори-сан, потому что невежливо, потому что они представились первыми, а японец всегда вежлив, даже в подворотне…

— Так. — беру я себя в руки, отбрасывая ненужные политесы. Какие к черту правила вежливости, если нас с Мидори бандитские рожи на улице остановили, не успели мы от школы отойти?!

— Вы кто такие и чего вам нужно? — требую я объяснений в довольно резкой форме. Невежливо да. Но у японцев вообще две модели поведения есть — вежливая официальная и срыв. То есть, когда кричат «Ярэ!!!» и клинком вокруг машут. Серединки нету, прокричался, кишки всем выпустил — и снова формально, мол извините, погорячился.

Старший в этой троице тут же склоняет голову в поклоне и двое из ларца — вслед за ним. Вот такие вот болванчики — на них кричишь, а они в поклон. Интересно, это уловка такая, чтобы с низкого старта мне в голову калган пробить?

— Извините нашу самонадеянность и дерзость, Такахаси-сама — говорит лидер, не поднимая голову: — но нам показалось что на улице уже стемнело и стало небезопасно. В такой ситуации у нас нет выбора, кроме как сопроводить вас… куда бы вы не шли. Обеспечить вашу безопасность.

— Что? — еще раз осматриваю троицу. Да, так и есть одежда с длинными рукавами скрывает татуировки, набитые костяшки пальцев, кожаные куртки эти…

— Вы — семья Кумы-сана? — спрашиваю я и лидер — кивает. Выпрямляется и встречается со мной взглядом.

— Еще раз прошу простить нашу дерзость. Мы не должны были показываться вам на глаза, но сейчас темно и мы боялись, что не сможем обеспечить безопасность оставаясь вне поля вашего зрения.

— Это кто, Кента-кун? — спрашивает меня Мидори и ее пальчики впиваются мне в руку. Я морщусь. На самом деле мне приятно, но уж показать это я никак не могу.

— Это знакомые — вздыхаю я: — а кто вас послал?

— Карп. Вакагасира. — коротко отвечает мне лидер троицы с бандитскими рожами. Все ясно. Это остаточные явления от интриги Бьянки, якудза с какого-то перепугу продолжают считать меня наследником Кумы и хотя статус оябуна по наследству в это среде не передается… но что-то такое там происходит. Что именно? Вакагасира по кличке Карп собирается все же протолкнуть меня на это место, пользуясь возникшим вакуумом на высоких должностях. Протолкнуть, а самому — в регентах. Или просто меня на своей стороне иметь в день голосования — все равно хлеб. Так что сейчас я и есть наследие Кумы. Иронично, учитывая обстоятельства. Жизнь любит иронию и обожает мгновенную карму. Вот собирался я держаться от этих ребят подальше, а все не получается, манит грязь свинью, куда деваться.

— Может вы домой пойдете, а? — спрашиваю я, понимая, что не получится. Безнадежно. У них приказ и они его выполняют. В этой стране обожают фанатично исполнять приказы — даже там, где без этого вполне можно обойтись. Какой-нибудь магазинчик по продаже мороженного, но нет, там никто легко к своему долгу не относится и будет на посту стоять даже если его крокодилы будут жрать. Приказ есть приказ. А уж в якудза…

— Не можем мы — подтверждает Аримура: — если мы вас упустим, а за это время с вами что произойдет… и кстати, не мы одни за вами следим.

— Ты про девушку в тени? Это моя одноклассница… — вздыхаю я.

— Я про фургон с затонированным окнами. — отвечает мне Аримура: — если мы не будем за вами идти… мало ли что у них на уме.

— Это ж полиция — отвечаю я, делая вид что все знаю и все видел. Фургон? Серьезно за меня взялись, нельзя мне палиться: — внешнее наблюдение.

— Тем более за вами глаз да глаз нужен — настаивает на своем Аримура: — а сколько коррумпированных копов есть? Или подставить они вас захотят, а у нас тут — сразу три свидетеля. Или понятых.