Новая жизнь. Полководец

Охранник с лошадью уехали, никто мне не мешает войти в НЕЗАМЕТНОСТЬ и двинуться в обход деревушки.

Дозорные на стене замка не должны особо обеспокоиться парой всадников, проехавших от села до деревни, мало ли кто тут катается по своим делам. Да и деревья вдоль дороги нас прикрывают от любопытных взглядов.

Приходится идти минут тридцать по легкому морозцу, подбираясь к задней стене замка. На улице градусов пять мороза, как здесь обычно и бывает, все же Стана здорово прикрывает свой правый берег от северных холодов.

Вскоре я рассматриваю стену замка, обращенную к реке и решаю попробовать здесь забраться на нее. Дежурить перед воротами долго не хочется, похоже, что наглый сосед все же ждет ответки после доминирования над нашим селом.

И ворота так просто не открываются.

Служба на стенах несется усиленно, и с задней стороны время от времени показывается стражник, посматривающий вниз.

— Знает кошка, чье мясо съела, — бормочу я себе под нос, старательно расчищая снег под ногами, чтобы добраться повыше под стену, — ничего, не долго вам, милостливый орт, ждать визита соседей. Только, никто под воротами толкаться не станет, все пройдет в высшей степени незаметно. Едва перед смертью успеете пожалеть о дерзостном нападении на трудовое крестьянство и его сильно могучих защитников.

Стена с этой стороны пониже на полтора метра, чем со стороны ворот, поэтому я примечаюсь к щели между зубцами и делаю ПРЫЖОК к ней. Однако, немного промахиваюсь и налетаю грудью на край зубца, сдавленно ругаюсь матом от боли.

Однако, этого шороха и моего полу стона хватает, чтобы меня услышал стражник, он спешит ко мне и как раз успевает к моменту, когда я протискиваюсь между зубцами. Мужик в плоском шлеме на башке даже успел рассмотреть меня, как я приставил ему нож к горлу.

— Жить хочешь? Или помрешь геройски?

Стражник выбирает смерть и успевает подать какой-то сигнал голосом, захлебываясь после этого на половине крика в крови. Опускаю смельчака на стену и сбегаю вниз по узеньким ступенькам лестницы.

Не получилось у меня тихо проникнуть в замок, впрочем, особо от этого ничего не меняется в моих планах.

От стены я иду в донжону, осматриваясь по сторонам и сразу определяю, что этот замок побогаче Венсена будет, пристроек больше и казарма солиднее.

И тут мне везет, прямо около ворот в донжон я сталкиваюсь с выбегающим ортом, крепким молодым мужчиной с копьем в руке нос в нос. Мое умение не дает ему меня рассмотреть, а меч уже пробивает ему грудь.

Опасный и умелый этот орт-рыцарь, судя по мужественному лицу со шрамами, не стану рисковать в самой малой степени, чтобы благородно скрестить оружие.

Следом за господином выскакивает крупный и могучий дядька Черномор, как рисуют его на картинках про Лукоморье.

Ну, хозяев и приближенных воинов нужно вырубать, иначе тут никак не получится, нет времени разговоры вести, когда примерно тридцать воинов готовы отражать нападение врага.

Поэтому я снова метко пробиваю горло Старшего над дружиной и забегаю в донжон, закрывая за собой ворота на пару засовов.

До захвата замка еще далеко, однако, сигнал можно и сейчас подать.

На втором этаже кухня с поварихой, как всегда, булькают котлы и трещат дрова. На третьем никого, а на четвертом молодая симпатичная женщина в халате с встревоженным лицом собирает детей рядом с собой. Она уже вдова и никак не сможет переменить свою и детей участь, пусть и не знает об этом.

Горестные новости быстро разносятся, вот и сейчас уже кто-то внизу кричит, что орта убили и Джурака тоже.

Джурак, это значит, тот здоровяк, который поперек себя шире.

Ортесса не верит своим ушам, только одну минуту назад она видела своего мужа и господина и уже он — мертв!

Она бросается вниз по ступенькам, оставив детей с нянькой, я не успеваю никуда отскочить и она замечает меня, истошно кричит, показывая на меня рукой. Приходится ее закинуть обратно к детям, и спуститься вниз, где я выхожу из умения и снова поднимаюсь на четвертый этаж.

Ортесса, разумеется, беззаветно кидается на меня с кинжалом, получает рукояткой меча по голове и падает на деревянный пол. Нянька прикрывает маленьких детей, двух девочек и мальчика и в бой не спешит, не ее это дело биться за замок, она за детей отвечает, поэтому утаскивает их в угол этажа.

В ворота донжона свирепо стучат, я же стаскиваю скатерть со стола и распахнув ставни, одни за другими, уже до половины застекленные разноцветным стеклом, вывешиваю белую с пятнами скатерть в большое окно.

Только, отвернувшись на несколько мгновений, я получаю удар ножом в спину, острие соскальзывает вниз, а моя рука наотмашь бьет не такую уж и мирную служанку-няньку. Она улетает на свою госпожу и снова сбивает ее с ног.

Зато, из башни над воротами в меня целится один из кнехтов, натянув лук.

Поэтому я отскакиваю и схватив за волосы ортессу, выставляю ее в окно, заодно видя прекрасную картину высыпавшего из-за холма моего отряда. Темные всадники на белом снегу стремительно летят по заснеженному полю.

— Эй, воины! Донжон захвачен, ваш орт и Старший над дружиной убиты! Кто хочет жить — бросает оружие, кто не хочет — тот не бросает!

Не думаю, что оставшиеся почти в полном составе воины сдадутся, поэтому приставляю кинжал к шее ортессы и обещаю зарезать ее и всех, кто в донжоне остался.

Однако, никто не собирается бросать оружие, теперь, когда могучий хозяин замка погиб первым, участь его жены не так волнует стражников, как своя собственная. Стражники забегают в привратную башню и на стены, поэтому я снимаю скатерть, сигнализируя своим, что замок сопротивляется и лезть на стены пока не нужно. Пара длинных лестниц привезена моими воинами тоже, на крайний такой случай.

Вижу лучника и двух арбалетчиков на стенах и в башне, поэтому оставляю скатерть валяться на полу и быстро вяжу двух женщин друг с другом вплотную. Спускаюсь за ничего не предпринимающей пока поварихой и ее тоже поднимаю на верхний этаж. Чтобы никто не открыл крепкие ворота донжона и не пришлось рубить нужных нам теперь кнехтов.

С наличием города Стражей, мы теперь всех может раскидать по одиночке и оставить на перевоспитание от феодальных ценностей постоянным трудом.

Зато я вижу на столе в углу два хороших арбалета и принимаюсь заряжать их, посматривая на женщин и детей, глядящих на меня маленькими волчатами.

Ну и ладно, мне от их взглядов не жарко, не холодно, папаша ихний сам выбрал себе и своей семье такую судьбу. Самому погибнуть, жене придется к кому-то из мужиков прибиться, а детей воспитает община новых Стражей.