Новая Зона. Сердце обители зла

Дальше надо идти по петляющей выжженной тропке. Очень неприятная на вид тропочка, но в сторону соваться ещё опаснее. В этой местности водится штука похуже «комариных плешей» – «гулящая топь». Идёшь по твёрдой почве, и вдруг тебя начинает засасывать под землю. Минута – и дело сделано. Ни тебе блогера, ни его фотоаппарата. Опять ровнёхонькое место, как будто ничего и не было… И ни одним прибором она, падла, не вычисляется. Одно про неё известно: любит прятаться под травой и сторонится дорог и тропок.

Тропинка бежит промеж двух земляных бугорков в два человеческих роста высотой. Очень подозрительные бугорки! Растительности на них нет, почва на вид рыхлая. Похожи на свежие курганы. Интересно, кто и зачем их тут насыпал?

Я остановился, открыл забрало и стал нюхать воздух. Уловил лёгкий запах озона. Предчувствие не обмануло: перед нами классическая ловушка для блогера – «плазменная лампа». Говорят, будто эти «лампы» делают живые покойники, чтобы подзаряжаться электричеством. Типа, кончилась энергия, постоял полчасика в «зарядном устройстве» и дальше побёг. Сам я такого не видел, но в Зоне всё возможно.

Разум подсказывает свернуть с тропки на травку и обойти бугорки стороной. Но инстинкт говорит, что этого ни в коем случае делать нельзя. Где-то рядом обязательно поджидает «гулящая топь».

Я достаю из рюкзака и раскладываю молниеотвод.

– Обнимемся? – говорю Ермогену. – Сейчас такое шоу будет – на всю жизнь запомнишь.

Идём в обнимку, как два алкаша, стараясь держаться ровно посередине и выставив перед собой молниеотвод, как знамя. Запах озона всё сильнее. Наконец кожа покрывается противными мурашками и со всех сторон начинают бить молнии. Несколько разрядов попадают в молниеприёмник и уходят по проводу в землю. Ермоген, как ни странно, спокоен и даже не дрожит. С нервами у него полный порядок. Хорошо на курорте-то жить!

Бьёт последняя молния, и «плазменная лампа» остаётся позади. Я отпускаю батяню из своих объятий и перевожу дух. Пока всё ещё живые! И даже жрать как будто хочется. Метров через пятьдесят можно будет сделать привал.

Рогатый пастух

Нахожу подходящее место, садимся на землю, снимаем шлемы, достаю бутерброды и термос с кофе. Многие блогеры берут с собой флягу с горячительным, но я против бухла в Зоне. И так пьянеешь от переизбытка адреналина.

– Значит, ты любишь и жалеешь всю тварь, даже мутантов? – спрашиваю я Ермогена, жуя бутерброд.

– Мало люблю и мало жалею, – вздыхает напарник. – Вот отец Андроник, он из одного со мной города и почти мой ровесник, отец Андроник сильнее меня любит и крепче жалеет – все ночи напролёт плачет за страдающий народ. Он – как ребёнок. Захожу я как-то к нему в келлию, а он сидит с томиком «Братьев Карамазовых», и всё лицо его залито слезами. «Ну что ты, отченька! – говорю. – По ком плачешь?» А он поднимает на меня свои детские невинные глаза и говорит: «Смердякова жалко, сил нет… Это я виноват, что он злым сделался, а потом жизни себя лишил…» – «Оба мы с тобой виноваты», – отвечаю. И весь вечер мы молились за Ленина, Сталина, Берию, Ежова, Гитлера и других несчастных, которым недодали любви…

– Это чистой воды шиза, – говорю я. – Как вы можете быть виноваты за других? Зачем молиться за этих злобных садистов и убийц?

– Любовь не может допустить гибели ни одной души…

Разговаривать с ним – как с инопланетянином! Может, у них там тоже Зона, на Афоне? Я решил зайти с другого бока:

– Чтобы заработать рай, надо ведь выслуживаться всю жизнь, так ваша Церковь учит? И даже если выслужишься как следует, нет железной гарантии спасения, да? Если Бог – всеблагой, почему бы Ему не даровать людям счастье просто так, даром? Чтоб ни один человек не ушёл обиженный?

– Господь дарует! – говорит Ермоген (а глаза его так и сверкают). – Он дарует счастье всем, даром! Вот оно счастье – разлито вокруг! Даже здесь, в Зоне, счастье струится отовсюду, пронизывает всё кругом! Просто люди не умеют его принять и потому уходят обиженные и разочарованные. Они защищаются от счастья непроницаемыми доспехами, закрывают наглухо все двери и окна своей души, прячутся, как черепахи, в свои твёрдые панцири, и поэтому благодать не касается их. Искренне полюби ближнего хоть на минутку – и ты узнаешь, что такое блаженство в Боге! Посмотри в небесную глубину чистым взором – и увидишь своего Создателя! Забудь на мгновение про себя, любимого, отрешись на миг от своей личности – и Дух Святой коснётся души твоей!

– А зачем же вы тогда выслуживаетесь в своих монастырях? – осаждаю я его пыл. – Посты, многочасовые службы на ногах, изнурение тела. Зачем это всё?

– Это наш дар любви в ответ на любовь Господа.

– Типа, как собачка виляет хвостом перед своим хозяином и лижет ему пятки?

– Скорее, как блудный сын, расточивший имение с блудницами и евший из одного корыта со свиньями, испытывает неизреченную благодарность к своему отцу, который, увидев своё многострадальное чадо, возвращающееся домой, бросился ему на шею, расцеловал и ни словом не попрекнул…

Дальнейшую дорогу к церкви я помню как-то смутно. Очередная «комариная плешь», одинокий «весёлый призрак» (что он забыл вдали от кладбища?), пересекающая тропинку шеренга «серых упырей» – по утверждению Ермогена, «испорченные зайчики». Я действовал на автомате, а в голове всё вертелись слова о счастье, и я никак не мог решить: кто он, этот монашек? Слабоумный идиот, князь Мышкин во всём красноречии пациента, сбежавшего из психушки? Или гигант духа, чьему внутреннему взору открываются истины, неведомые нам, простым смертным? А может, и то и другое одновременно?..

В какой-то момент я почувствовал, что тело покрывается липким потом. Над нами нависла какая-то зыбкая тень, и солнце потускнело. Наши шаги стали гулко отдаваться в пустом пространстве, как будто мы были в большом помещении, а не на открытом воздухе.

– На брюхо! – приказал я Ермогену. – Это – «дьявольская жаровня». Будем тихо лежать – она забудет про нас и улетит. Если станешь двигаться, зажарит до смерти, как галимый бифштекс. Усёк?

Он молча повиновался.

Я, по ходу, седьмой или восьмой раз под «жаровню» попадаю – уже попривык. Как будто в солярии загораешь, только не знаешь, когда сеанс закончится. Слава солнцезащитному крему!

В общем, повисела над нами «жаровня» с полчасика и ушла на восток. Взмокли, как негры на плантациях, и загорели, само собой. Шутим, улыбаемся. Я монашка в тот момент почти любил.

Отдышались, дальше пошли. Совсем немного осталось топать.

Стали обходить по задам заброшенное село (Юрьевка, кто не знает). И вдруг я увидел «рогатого пастуха» со своим стадом. «Они не прилетели, они всегда здесь были», – вспомнились мне слова Вована Фиксатора. До вчерашнего дня я думал, что «пастухи» – глупая байка, миф для туристов. Никто, даже сам Фиксатор, их ни разу не зафиксировал на камеру. Я был уверен: чего нет на фотке, того нет в принципе. «Серых упырей» и «чёртовой капусты» в наших блогах – хренова туча. «Жгучий пух», «весёлые призраки», «плазменная лампа» в работе – всё имеется. А про «пастухов» – только дурацкие слухи.