Новичок 5. Кубок Канады 1989, часть вторая

— Вот в этом, — сказал Тихонов и достал из ящика стола номер Star Tribune, практически полностью посвященный победе «Миннесоты» в кубке Стэнли. Ну, и само собой, мне, как одному из главных ее творцов.

И на второй полосе я увидел фотографию с одного из матчей. А именно игра с «Торонто», в которой я забросил сотую шайбу. И, почему-то, для статьи автор выбрал фотку, где мы с Беккой целуемся на льду. Я даже и не помню, что моя рука во время этого поцелуя лежала сильно ниже спины моей девушки.

Ну да, с точки зрения травоядного СССР, где секса, как известно, не было — это жутко аморальное поведение. Поцеловать девушку на публике! Ужас какой! То, что это она, вообще-то, придумала, конечно, оставалось за скобками.

— Не вижу в этой фотографии никакой аморалки. Мы с Беккой, так зовут девушку на фотографии, встречаемся, и она даже хотела полететь со мной в Нижний Тагил знакомиться с моими родителями. Я с ее семьей давно знаком. В чем проблема-то?

— Проблемы тут нет, для тебя или для нас, Саша, — ответил Тихонов, — а для твоего личного недоброжелателя, я бы даже сказал, врага — это отличный повод для очередной нападки в твой адрес.

— А с чего он вообще уцепился за эту газету? Никогда бы не подумал, что товарищ Мироненко выписывает газету из Миннеаполиса. Да и как он может это сделать? — задал я риторический вопрос.

— Ты все время забываешь, что такое ВЛКСМ. Сейчас, конечно, уже не то, что раньше, но все равно — это могущественная и влиятельная организация с миллионами членов. И я так думаю, что товарищу Мироненко про тебя напомнил какой-то карьерист, желающий выслужиться.

— Это как? — я поймал себя на мысли, что все время удивляюсь во время этого разговора.

— Виктор Васильевич, — встрял в разговор Асташев, — тут лучше я. Саша, помнишь, ты мне рассказывал, что выиграл на матче всех звезд машину?

— Конечно помню, с головой у меня все в порядке. Новый Форд Таурус. Я его отцу отправил, мне работники нашего консульства помогли. По-моему, как бы не товарищ Каменев, лично. Это генеральный консул, — нашел я необходимым добавить.

— Да, все верно. Дело это не быстрое, и машина буквально позавчера, наконец, была доставлена во Владивосток.

— Это я знаю, — отцу и правда позвонили вчера и сообщили эту неожиданную новость. Я когда с ним по телефону разговаривал, еще порадовался тому, что родители будут ездить по Нижнему Тагилу на такой уникальной тачке. Видимо, зря. Я по прежнему не очень понимаю, причем тут Мироненко и машина, которую я отправил родителям, — сказал я.

— А при том, что это достаточно роскошная машина по советским меркам, — вообще-то, сейчас, Таурус по любым меркам очень хорошая машина. — Это отрыжка буржуазного образа жизни и проявление чуждого всем сознательным советским гражданам индивидуализма, — как-то даже напыщенно сказал Асташев, а потом, когда поймал мой непонимающий взгляд, добавил. — Что ты на меня так смотришь? Это не мои слова. Именно это нам товарищ Мироненко и сказал. И, для особо непонятливых, переведу на обычный русский язык, не по чину твоему отцу такая машина. У самого Мироненко служебная Волга хуже. Вот он и бесится. И, как вишенка на торте, Саша, то, что Виктор Иванович на полном серьезе будет требовать от тебя уплату членских взносов. Он нам с Виктором Васильевичем это уже озвучил.

— Да, — добавил Тихонов. Я его, конечно, послал далеко и надолго с аморалкой. Вся эта история яйца выеденного не стоит. История с машиной тоже из пальца высосана, конечно. А вот членские взносы в комсомол тебе, видимо, придется заплатить. Тут закон полностью на стороне товарища Мироненко.

— Ну, надо так надо, — легко согласился я, — не вижу в этом никакой проблемы. Тем более, что и правда я из комсомола не выходил, — правда, я в него и не вступал, но не скажешь же об этом, — так что, действительно, надо заплатить. Сколько это получается?

— Полтора процента от зарплаты, если она больше ста пятидесяти в месяц. Ты в своей Америке ничего не платил целый год. Вот и считай, — сказал Асташев.

— Так, Сан Саныч, думаю, что дальше вы сможете решить все в другом месте, — добавил Тихонов, — забирай этого комсомольца, подбей с ним его бухгалтерию, а потом решите вопрос, как Семенову заплатить. Все, идите. И ты особо не переживай, — это персонально мне, — ничего тебе Мироненко не сделает, в любом случае. У него и в прошлом году ничего не получилось, а теперь так вообще. Ты слишком много денег приносишь стране, чтобы какой-то там первый секретарь комсомола тебе палки в колеса вставлял.

В общем, вместо дневной, а потом и вечерней, тренировок, мне пришлось решать нетривиальную задачу. Полтора процента от моего первого контракта на миллион составили внушительную, по любым меркам, сумму. Девять с половиной тысяч рублей. Все отговорки на тему того, что вообще-то на руки я получил куда меньше, в расчет не принимались.

Конечно, у меня таких денег в Новогорске не было. Везти валюту в СССР смысла никакого не было, поэтому я, как и полагается нормальному спортсмену, как следует отоварился перед возвращением домой. Ювелирка, техника, часы, набор, в принципе, стандартный.

Продать все это дело я хотел через Кутергина — из всех моих знакомых Витя был в этом деле наиболее прошаренным. Но облом, бывший капитан «Автомобилиста» перешел в харьковское «Динамо».

Поэтому пришлось просить о помощи, теперь уже армейца, Стаса Виноградова. Мой бывший левый крайний, конечно, не стал отказывать своему центру, и, в результате, я благополучно загнал все привезенное перекупщикам.

Получилась очень приличная сумма: в, почти что, пятьдесят тысяч рублей. Я бы мог привезти импорта на куда большую сумму, но отец был против и сказал, чтобы я «дурью не маялся. И так выше крыши».

Мама, когда увидела такие деньги, чуть в обморок не упала и хотела положить их, как она выразилась, «на книжку», в качестве Катиного приданого от старшего брата.

Я, помня о том, что случится совсем скоро не только со страной, но и с ее банковской системой, буквально запретил маме это делать. Отец, кстати, меня в этом поддержал.

Сложность была еще и в соблюдении бюрократических формальностей. Спортсмены платили комсомольские взносы в своих спортивных обществах, а я не был членом ни одного из них.

В итоге, высокие договаривающиеся стороны пришли к тому, что я заплачу в Нижнем Тагиле, когда в следующий раз появлюсь в родном городе. По планам это будет после окончания Кубка Канады.

После него у меня будет три недели уже нормального отпуска, который я проведу дома.

Возня вокруг членских взносов в комсомол, а по-другому это никак не назовешь, показалась мне очень мелкой попыткой хоть как-то испортить мне жизнь, ну хотя бы в мелочи.

Вместе со странной историей с отцовским фордом и истерикой вокруг фотографии с Беккой — это было ну очень несолидно. Особенно, учитывая то положение, которое Мироненко занимал в советской иерархии. Самая натуральная стрельба из пушки по воробьям.