Новичок

— Послушай, Ал. Каждая девчонка, даже самая сопливая, видит любого мужчину насквозь.

— Что, правда?

Аллан сказал это так серьезно, что Фрэнки вскинула голову и насмешливо улыбнулась, готовая ответить на его сарказм, но, убедившись в том, что Аллан говорит серьезно и искренне, она склонила голову, и Аллан увидел, что плечи ее затряслись.

— Тебе нехорошо, Фрэнки? — воскликнул Аллан в величайшей тревоге.

— Нет, нет, — сдавленно ответила она.

В другое время он бы поклялся, что таким голосом мог бы ответить человек, с трудом сдерживающий приступы смеха.

— Но тебе же плохо, Фрэнки! Я сказал что-то, что сделало тебя несчастной! Я слышу боль в твоем голосе, ты вся дрожишь с головы до ног. Боже, каким идиотом я был! Да я скорее дал бы вырвать себе сердце, чем обидеть тебя! Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Ее ответ ошарашил Аллана. Это был такой удар, от которого он не смог оправиться до конца своей жизни. Потому что Фрэнки, отшатнувшись от него, воскликнула:

— Ал! Какой же ты глупый, глупый ребенок!

С этими словами она расхохоталась ему в лицо, содрогаясь от распиравшего ее веселья.

Глава 18 ПОЧТИ ПОПАЛСЯ

Аллана охватило желание оказаться за тысячу миль отсюда. Но хотя Фрэнки и смеялась над ним, она была так хороша в своем веселье, что Аллан передумал и остался на месте.

Фрэнсис взяла себя в руки и вымолвила:

— Бедный мой Ал! Прости, я не смогла удержаться!

Он ответил просто, как и всегда:

— На самом деле это не важно. Никто никогда не принимал меня всерьез, Фрэнки.

— Но я-то принимаю тебя всерьез, Ал!

Увы, она все еще подрагивала от схлынувшего веселья. Боль, раздирающая его душу, зажгла пожаром сердце и холодом пронзила мозг. Все мышцы рук и плеч, груди и спины, все мускулы, которые, казалось, покорно подчинялись ему, сейчас вышли из повиновения и обрели свою волю. Пальцы начали медленно сжиматься. Все, что он сейчас хотел, — это вцепиться в живую кричащую плоть и с хрустом вырвать из нее жизнь. Он затравленно огляделся вокруг, ища что-нибудь подходящее на роль жертвы. Тогда девушка снова подступила ближе, порываясь взять его за руку.

— Милый Ал, — промолвила она, — ты разозлился! Я никогда, никогда не прощу себе, что так тебя обидела. Но ты же знаешь, каковы девушки. Мы смеемся надо всем на свете. Прости меня, друг, прости!

— Да пустяки, правда.

— Ну, расскажи же, что привело тебя сюда!

— Если бы это была любовь, Фрэнки, неужели ты думаешь, я осмелился бы прийти сюда и говорить тебе о ней? Нет, нет!

— А что такое любовь, Ал?

— Я точно не знаю. Но наверняка это что-то чудесное.

— Ты думаешь? Ну, продолжай, — добавила она повеселевшим голосом. — Расскажи мне все, Ал.

— То, что я испытываю, Фрэнки, похоже на ностальгию. Но ведь сейчас у меня нет дома, куда я мог бы возвратиться. Значит, это не ностальгия.

— Ага! — выдохнула она.

— Это тебе что-то говорит?

— Не торопи меня, Ал. Что же еще?

— Все. Разве что я постоянно думаю о тебе. И это самое ужасное.

— Думаешь обо мне?

— Потому что всегда при нашей встрече ты улыбаешься так, будто видишь меня насквозь и не хочешь, чтобы я знал, насколько хорошо ты все понимаешь. Я, конечно, встречал людей, относившихся ко мне так же. Но почему-то именно твое отношение задевает меня сильнее прочих. Не знаю почему. Вот и все, что я могу рассказать. Разве что кроме…

— Кроме чего, Ал?

— Ты даже не подозреваешь, что творится у меня в голове, когда я вот так стою и смотрю на тебя. С минуту назад ты поднимала голову. Не сделаешь ли ты это снова?

Она покорно вскинула голову и, не проронив ни единого слова, посмотрела на Аллана из-под полуопущенных длинных ресниц.

— Сейчас, при свете звезд, твое лицо сказочно прекрасно, Фрэнки.

Немного помолчав, она сказала:

— Полагаю, что на сегодня ты сказал достаточно, Ал.

— Но я еще не договорил!

— Про звездный свет или что-то в этом же роде?

— О нет. Даже твои локоны, рассыпавшиеся по плечам, даже звук твоего голоса очаровывает меня, Фрэнки. И той ночью, когда я сидел рядом с тобой, пока ты спала, твое дыхание отдавалось во мне таким восторгом и счастьем, которых я никогда раньше не знал.

— Ал, замолчи!

— Я что-то не то сказал?

— Да, и по меньшей мере раз двадцать.

— Я только хотел сказать тебе всю правду. Хотелось выразить то, что я чувствую по отношению к тебе.

— И это не любовь? — полуутвердительно спросила девушка.

— Конечно нет.

Она вздохнула:

— Или ты ужасно хитрый, или совсем простофиля.

— Конечно же я простофиля. Все об этом знают.

— Никто о тебе ничегошеньки не знает, старина. Все они — болваны. Но я начинаю понимать… я только сейчас начинаю понимать…

Она внезапно метнулась к нему так, что ее тело коснулось Аллана и он услышал ее сбивчивое неровное дыхание.

— Ал, кто-то крадется в тени справа от тебя. Где твой револьвер?

— Я не взял его.

— Держи. Свой я всегда ношу с собой. Делай вид, будто ты ни о чем не подозреваешь. Возьми револьвер. Когда будешь стрелять, не целься слишком высоко. Убей их. Иначе они убьют тебя.

Правой рукой он принял оружие, а левой медленно обнял ее за талию.

— Не сходи с ума… тебя убьют, Ал! — прошептала Фрэнсис.

Но, попытавшись отклониться назад, девушка убедилась, что с таким же успехом она могла бороться со стальным брусом.

— Прячься в тень! — отчаянно прошептала она.

Аллан медленно наклонился и поцеловал ее, спокойно и неспешно. И в то же мгновение из темноты прозвучал негромкий голос:

— Обернись, Ал Винсент!

— Падай! — закричала Фрэнки. — Стреляй лежа!

Вместо того чтобы последовать совету, Аллан медленно повернулся на голос.

— Ты, дрянь! Толстомордая крыса! — заревел из темноты Уолтер Джардайн. — Я здесь. Ты там. И пусть за нас говорят револьверы.

— Меня никогда не обвинят в убийстве, — тихо и серьезно сказал Аллан.

— Убийство? Я говорю, защищайся! Или я нашпигую тебя свинцом по самые уши!

— Ал! — в бешенстве закричала девушка. — Он убьет тебя! Уолтер Джардайн! Уолтер Джардайн! Если ты застрелишь этого человека, я буду свидетельствовать, что он не двинул и пальцем, чтобы защититься. Я засажу тебя за решетку как убийцу…

— Если ты не будешь драться, собака, бросай револьвер и поднимай руки!

— И пошевеливайся, — добавил Элиас Джонстон, притаившийся сзади.

И Аллан все понял. Джардайн искал первую же возможность, чтобы убить его. Но если бы Джардайну это не удалось, Аллан все равно не вышел бы победителем из этой перестрелки. Потому что оставался еще маленький снайпер Джонстон, который пристрелил бы его из своего укрытия. Все это пронеслось в сознании Аллана, пока он поднимал руки над головой.