Новое Черное Пальто

После уроков я спускаюсь по лестнице и думаю, что сейчас приду домой и съем половину батона! С молоком. Никому не нравится молоко, я знаю, а мне нравится. И хлеб давно никто из наших девчонок не ест, чтобы не поправиться случайно. А я ем. И внимания ни на кого не обращаю. Мань-манья! Может, маме позвонить?

– Мне некогда, – говорит мама, – я тебе рада, но совсем не могу говорить, вот поляки в дверях, целую, пока, – и кладёт трубку. Вечно эти поляки. Мама работает бухгалтером. Их фирма покупает в Польше рождественские украшения: венки, светящихся ангелов, санта-клаусов в красных ботинках. Как ни позвонишь, у неё каждый раз поляки в дверях стоят. Удивительно.

Был бы рядом Федька – рассказал бы что-нибудь. Пусть ерунду, главное, весело. У него почти всё выходит смешно. Я имею в виду, когда он рассказывает, оказывается, что даже на самом скучном уроке (это химия) у нас бывает прикольно. У Льва тоже так. Везёт же людям, а я вот этого сама не замечаю. Но Федьки нет, он как раз погнал в химический кабинет расспросить про опыт с серой. Или не с серой? Вот упёртый. Сказал, что будет в медицинский поступать, а там нужна химия. До медицинского ещё три с лишним года, а он уже органические соединения изучает, мы до них только к десятому классу доберёмся. Точнее, это они доберутся, я уйду в училище какое-нибудь. Ну пусть изучает себе.

У гардероба стояла Катерина, копалась в своей сумке. Лицо красное, волосы белые – непередаваемо. Ирка бы обязательно остановилась полюбоваться картиной.

– Ты чего? – спросила я. Надо же было что-то сказать.

– Похоже, ключи забыла. Мама сегодня выходила после меня, я и не запирала дверь.

– У вас там что-то запирается? Я думала, так, проходной двор.

– Запирается.

– Позвони маме.

– Она в техникуме, как раз сейчас лекция идёт. И трубку не возьмёт. Приедет часа через три.

– Тогда пошли ко мне, – говорю.

– Правда?

– Ну! Я тут рядом, в семи шагах.

И мы пришли ко мне. Для начала спустились погулять с Маркизом. Я думала, выбегу с ним на минутку, вернусь, но Катерина отправилась со мной. И мы дошли до сквера. Давно пёса так не радовался! Одной мне лень с ним долго ходить, а за компанию – хорошо. Да и вообще всё было нормально, мы поели, поучили геометрию. Потом я вышла из комнаты, поставила чайник, слышу – Маркиз лает. Королевский пудель – голосина у него! Захожу, а там Катерина стоит ногами на кровати моей, закрыла лицо руками. А пёс лает, на неё смотрит. Я его успокоила, больше он не лаял, но Катерина всё равно боялась, ходила по стеночке. Позвонил Федька, говорит:

– У тебя, что ли, Маркиз орёт? Я сейчас по лестнице поднимался.

– Да ну его, балбес совсем. О, тебе привет от Катерины, кстати, вот она машет рукой, – она в самом деле махала, но, кажется, не Федьке, а мне, потому что Маркиз опять начал к ней ближе подходить.

– Сейчас приду к вам, только булку слопаю. С молоком.

– Ты уверен? – спросила я, но он уже не услышал, положил трубку. Дело в том, что он страшно матерится, когда не в школе. И не на раскопе. И не дома. Когда у меня, тогда почему-то он сильно матерится.

Я телефон на стол положила, Маркиза приструнила, сообщила, что сейчас Дизель придёт.

– Это он звонил? – спрашивает Катерина. – Я ему привет передавала?

– Ну.

– Слушай… Он твой парень, что ли?

– Хо. Парень. Брат.

– Как – брат? А почему у вас…

– Молочный. Только ты не говори никому, ага? Никто не знает.

Не знаю, зачем Катерине вдруг сказала. Случайно вышло.

Федосья

Придётся тут прерваться, чтобы рассказать о Дизеле. Как так вышло, что мы с ним вроде брата и сестры, а на самом деле совсем не родственники. Зато у нас дни рожденья близко и мамы наши лежали в одной палате в роддоме. Ну и живём мы в одном подъезде. Долго рассказывать, и зачем я только проговорилась Катерине? Много слов, не люблю, когда много слов.

Когда Федька родился, мне было уже два дня. Но росла я не очень, ела плохо. Ау мамы было много молока. И она делилась им с тётей Аней, для Федьки. Так мы и выросли – на одном и том же мамином молоке. В детском саду и в школе – мы всегда были вместе. Только он крутой, а я – ну, так. Со мной никто почти не разговаривает, на переменах могут поболтать, но не больше. Да и мне не очень интересно с одноклассниками. Ну и не с одноклассниками тоже. Вообще мало что интересно в этой жизни, разве только археология. И то если бы не Лев, то я бы об этом и знать не знала. Не представляла бы даже. Домой я всегда иду одна. Или с Дизелем. И мы в одно время по утрам из дома выходим, так что и в школе появляемся одновременно. Всегда. Если бы не Федька, то моя жизнь была бы уж совсем мрачной и тленной. А было же и другое время, понормальнее. С Иркой мы не то что на переменах, а и после уроков разговаривали, и в бассейн вместе ходили. Идём из бассейна по темноте, купим в пекарне по булочке с корицей – красота. Идём, смеёмся. Дружим. Но это раньше. Тогда и все остальные на меня смотрели не как сейчас. А обычно.

Кажется, я всё рассказала про Дизеля. Не всё, конечно, но чувствую, что больше нечего говорить. То есть слов про него почти не осталось. Странно, а я бы могла рассказать очень много. Это примерно так же, как я писала сочинение про маму. Написала на тройку, и то мне оценку завысили. Я там только и смогла выдавить из себя, что мама красивая, добрая и вкусно готовит. Ну и рецепт маминых фирменных сырников.

Вот это засада так засада. Кого любишь, про тех слова теряешь. А про других можешь говорить долго. Вот про Ирку, например. Но это как-нибудь потом, не сегодня.

ПЛАСТМАССОВАЯ ЧЕРЕПАХА

Мне хотелось перестать думать про черепаху, и я почти перестала, но вдруг эти черепахи стали одолевать меня. Пойду ли в ювелирный магазин, просто посмотреть, что там новенького, – а там черепаха с блестящими камушками, такая подвеска. Или вдруг услышу песню черепахи, она очень известная. Или вот включишь телевизор, там всё тревожное-тревожное, и вдруг выезжает черепаха на скейте, звезда экрана, главная героиня внезапной рекламы. Да смешно сказать, даже мой пин-код на телефоне – это слово «черепаха» в нужной транскрипции. Словом, оказывается, черепахи всюду. Кончилось дело тем, что в магазине «Всё за 57» я купила игрушечную черепаху из Китая. Долго думала, выбирала. Вот черепаха знакомого с детского садика окраса, панцирь матовый. Вот черепаха морского окраса, но земной формы, тоже матовая. И снова классическая черепаха, но уже глянцевая. Лапы, хвост и голова у всех резиновые, панцирь можно разобрать, если будет такое желание, это хорошо, хоть увидишь, как всё внутри устроено у них. Я выбрала классическую матовую черепаху за 57 рублей. Все ругают Китай, но есть польза и от него.

Копилка бесполезных знаний

Каждую среду мы с Катериной после школы идём ко мне. Не знаю, что там у неё происходит в этот день, почему она не может сразу после школы идти домой. Я могла бы спросить, но на что мне это? Ещё одни сведения в копилку бесполезных знаний. У меня и так там накопилось достаточно, так и катаются, погромыхивают. От Дизеля, например, мне досталось такое: скальпель держат в руке так же, как держат ручку. Теперь я это уже несколько дней знаю. Зачем? Или вот раза два мы с Митрохиным таскались по помойкам, искали корм для всех окрестных собак. И я за это время столько всего услышала: где какую рыбу ловить, где в городе больше всего голубей, где собак. Абсолютно бесполезные для меня знания, абсолютно. Но зачем-то они застревают в голове и иногда показываются миру. Шли как-то в среду с Катериной и моим Маркизом гулять, куда-то далеко забрели. Вдруг я вижу, на доме написано название улицы: Июньская. В этом районе все улицы с какими-то такими названиями: то Июньская, то Ромашковая. И тут я говорю Катерине:

– Если идти вниз по этой улице, выйдешь к остаткам старицы, там можно поймать сома. Мне Митька сказал.

– Митька? – спрашивает Катерина, – Это Женька, что ли?

– Ну да, Митрохин.

– Слушай, чего его все гнобят?

– Так это ж Митька. Маленький, псиной от него несёт, весь в собачьих слюнях. Ходит, ищет чего пожрать для собак. Голубей стреляет, рыбу ловит – всё для них. Я с ним ходила как-то, так он знает, где больше всего собак и кто может им отраву подсыпать. Вот про сомов, видишь, сказал – он знает, где какую рыбу ловить.