Новое начало

— Вечеринка у них обломалась, — продолжал парень и посмотрел на меня, а я почувствовал нехорошее. — Мы видели Алесю Сергеевну…

— Как она? — бросился я к нему. — С ней всё в порядке? — спросил я парня, дрожь пробила моё тело до костей.

— Простите, Марк Андреевич, — парень покачал головой и опустил голову.

— Что значит, простите? — почти крикнул я и взял его за шиворот куртки.

— Марк! — послышался голос Миши.

— Отвечай! — не отпуская парня, я с силой впечатал его в стену.

— Марк! — крикнул Миша и оттащил меня. — Рассказывай, — спокойно приказал он Саше, пока я пытался восстановить дыхание, нервно потирая подбородок.

— Три часа назад к особняку начали припарковаться машины, мы вычислили всех его подельников. Они тихо сидели в гостиной Соколова — обычные посиделки. Но потом Соколов привёл полураздетую женщину, мы узнали в ней Алесю Сергеевну, тогда стало ясно, что будет дальше, — парень говорил, а у меня по-тихоньку закипал мозг, а сердце грозилось взорваться от бешеного ритма.

— Почему не доложили сразу? — спросил Виталик своего подчинённого.

— Мы как раз в тот момент и собрались, но Алеся Сергеевна ударила бутылкой местного прокурора, — моя бедная девочка борется за свою жизнь, даже не зная, что есть кому её спасать. — Там все опешили, но не успели и глазом моргнуть, как девушка вскрыла себе вены куском бутылки, — моё сердце сжалось и остановилось.

НЕТ!

Ноги стали ватными, и я опустился по стене на пол.

— Она… — голос мой звучал хрипло.

— Думаю… да, — этот парень резал меня острым ножом.

— Так ты точно не знаешь? Что там было? — спросил Миша.

— Крови было много, она просто упала, Соколов кинулся к ней, но больше мы её не видели, — это было последнее, что мозг сумел осмыслить.

Голова кружилась, в висках больно пульсировало, из глаз покатилась одинокая слеза.

«Не успел. Не смог. Не защитил.

Как мне жить без неё? Я не хочу, не смогу.

Почему не дождалась? Почему не боролась? Почему оставила меня? Оставила сына?»

Сын… я должен, и я буду заботиться о нём.

— Марк, — позвал кто-то и положил мне руку на плечо.

Я с трудом поднял голову: Миша сидел передо мной на корточках.

— Соберись, ещё неизвестно точно, — этот сукин сын не позаботится о ней, ему на Лесю наплевать. Выбросит в какую-нибудь яму и закопает, как собаку.

НЕТ!

«Что ты несёшь, Марк?» — проснулся где-то глубоко здравый смысл. — «Она жива, ты должен вытащить её оттуда.» — Да!

Я встал, но слишком резко и чуть не плюхнулся обратно на пол, Миша подержал моё обмякшее тело и дал стакан воды.

— Наступаем сейчас, — приказал я и зашёл в ванную комнату.

Плеснул несколько раз холодной водой на лицо. Я ещё никогда не чувствовал себя таким потерянным, таким неуверенным и слабым. Я понимаю, что за дверью этой ванной двадцать подготовленных человек, что пути назад не может быть ни в коем случае. Такие твари должны кормить червей, причём лучше заживо. Одну из них я лично закопаю!

Я и представить не могу, что он творил с моей хрупкой девочкой, что она решила лишить себя жизни. И даже если мы не успеем… «Хватит!» — Сам себя отрезвил, хлестнув ладонями по лицу. «Она жива, ты бы почувствовал, если бы она не дышала уже. Соберись, она где-то там» — И я вышел из ванной.

— Готовы? — спросил голосом, полным уверенности.

— Ты как? «Может, подождёшь здесь?» — спросил Миша.

— Нет. И это не обсуждается, — отрезал я и приблизился к столу. — Какой план? — спросил, глядя на Виталика.

— В доме много людей: прислуги пять человек, восемь дружков-гостей и охрана — трое в доме и ещё с десяток на территории, — доложил Саша.

— Справимся, было б лучше ночью… — начал Илья.

— Начинаем сейчас, — перебил я его, даже не посмотрев в его сторону.

— Как скажете, Марк Андреевич, — отступил парень. — По возможности брать всех живыми. В случае чего, стрелять на поражение. Обслуживающий персонал не трогать. Больше живых — больше информации, — приказал Илья всем присутствующим.

— У нас и так достаточно информации для приговора «расстрел». Их руки в крови по локти, — сказал мужик из местной группы захвата.

— Мы сторонники справедливости, поэтому без надобности не убиваем, — продолжал Илья.

— А там по-другому не будет, они не откроют и не предложат вежливо зайти, — с ухмылкой ответил мужик, и напряжение между этими двумя повисло в воздухе.

— Успокоились, — рявкнул Миша. — Мы здесь не в песочнице играем, и вы оба правы. Они заслужили смерть, но мы не они. Мы не имеем права решать: кому жить, а кому нет, — мужчины отпустили головы. — Всем всё ясно? — спросил Миша с нажимом, и все молча кивнули, даже я. Я знал, что Миша был строгим и правильным воякой, но видеть его в деле не доводилось ещё.

Через пять минут все уселись по двум микро-фургонам, готовые к любому развитию событий. Все уверены в себе, без капли страха на лице, одеты в чёрное с головы до ног, в бронежилетах и с оружием. А я… я боялся не за себя. Я боялся, что моя любимая истекает кровью и даже не надеется увидеть когда-нибудь своих близких и свет солнца.

Сидя с закрытыми глазами, откинувшись в кресле автомобиля, думал и молил свою девочку потерпеть и не сдаваться. И у меня или крыша поехала, или я услышал её мягкий голос, который сказал короткое: «прости, любимый». Я подорвался с кресла, как ошпаренный.

— Нам надо поторопиться, — сказал я Илье, тот смотрел на меня пару секунд, потом велел водителю поддать газу.

«Нам надо поторопиться». Повторил я про себя, тревога выросла втрое.

Я её теряю.

Леся

Смачная пощёчина заставила меня прийти в себя.

— Очнись, сучка, — услышала я ненавистный голос Славы. Почему я ещё его слышу? — Вздумала уйти так легко? И не надейся, я своими руками тебя туда отправлю. Потом верну и опять отправлю, пока не надоест, — я только тяжело застонала: левую руку вообще не чувствую, бедро сильно жжёт, будто меня кто-то резал.

— Зачем? — еле слышно шепнула я.

— Зачем?.. ммм… — он театрально задержал интригу. — А уже и не важно. Ты меня достала, одни проблемы из-за тебя, — он больно схватил меня за плечи и рывком поднял на ноги. Голова кружится, в глазах туман. — Ты представляешь, кого ты бутылкой по голове шарахнула? — он тряхнул меня так сильно, что голова качнулась назад-вперёд. — Да он за это с меня кучу бабла потребует, и это в лучшем случае, — он был зол, очень зол.