Новое оружие
Шрифт:
Но в моём случае работали другие правила. Мне, капитану Тайной канцелярии, по долгу службы время от времени приходилось покидать академию. Теоретически, о каждом таком случае я должен был ставить в известность Калиновского. По факту же далеко не всегда считал нужным беспокоить ректора подобной ерундой. Благо, времени на то, чтобы научиться незаметно покидать академию и так же незаметно возвращаться — в прошлом году, когда я был ещё обычным курсантом, — у меня было достаточно.
Мой автомобиль стоял за воротами академии. До такой наглости, как загнать его на академическую парковку, я пока не дошёл.
Выглядел автомобиль солидно: удлинённый, вытянутый вперёд корпус, хищный прищур фар, сверкающие на солнце хромированные ручки и решётка радиатора. После всех тех передряг, в которых ему довелось побывать, следовало бы, наверное, сменить автомобиль. Но мне казалось это непорядочным по отношению к тому, кто меня ещё ни разу не подвёл.
Джонатан, слава тебе господи, на месте в машине не настаивал. Он просто полетел за мной следом.
На трассе я положил ладони на специальные вставки на руле и позволил магической энергии устремиться в двигатель.
Еще одна особенность моей машины, из-за которой я ни за что бы с ней не расстался: необычный движок. Умеющий усиливать собственную немалую мощь магической энергией водителя. Этим двигателем автомобиль снабдил Вова — сын гениального механика, сам отличный механик, а по совместительству — жених моей сестры Нади. Благодаря Вове мой автомобиль уделывал на трассе даже «чёрного призрака» — последнюю разработку корпорации «Юсупов и Ко». Стоит ли говорить, что за это Жорж ненавидел меня отдельно.
Автомобиль рванулся, меня вдавило спиной в спинку сиденья. По прямой я постарался выжать из своего болида всё, что мог.
Бросил взгляд в зеркало заднего вида, увидел точку над горизонтом, в которую превратился Джонатан, и довольно улыбнулся. Но улыбка быстро увяла. Точка, собравшись с силами, увеличилась. А вот уже различимы стали крылья.
Я перевёл взгляд на спидометр, постучал по нему пальцем. Снова посмотрел в зеркало. Чайка держалась прямо за мной. Будто почуяв моё внимание, она раскрыла клюв и что-то крякнула. Я даже знал, что.
— Воистину, ура, — пробормотал я. — Да кто ж ты, мать твою, такой, Джонатан Ливингстон?!
Глава 8
Прежде чем сгинуть в пучинах Чёрного Города — одного из районов Санкт-Петербурга, прозванного так за сосредоточенность на его территории промышленных предприятий, — я заехал в весьма приличный район. И остановился возле недавно построенного театра.
По крыше автомобиля тут же клацнули когти. Я выбрался наружу, захлопнул дверь и строго посмотрел на Джонатана.
— Поцарапаешь краску — будешь платить.
Чайка сделала вид, что испугалась. Суматошно взмахнула крыльями и спрыгнула на тротуар рядом со мной, не забыв при этом воздать хвалу государю императору.
Я посмотрел на явственные отметины на крыше, вздохнул и покачал головой. Джонатан посмотрел куда-то в сторону, делая вид, будто он здесь ни при чём и вообще только что подошёл.
Люди, проходя мимо, с любопытством поглядывали на чайку. В кои веки не на меня — молодого князя Барятинского,
чьи фотографии регулярно мелькали на страницах газет и журналов, — а на чайку! Здоровенную и красивую.— Ну хоть какая-то от тебя польза, — буркнул я.
И, подойдя к зданию театра, толкнул входную дверь.
— Мы закрыты, уважаемый, не работаем! — послышался знакомый голос.
— Вот я и смотрю — никто не работает, одни артисты в стране остались, — проворчал я, входя в полутёмный вестибюль.
Вова, распознав меня, тут же заулыбался и подошёл пожать руку.
— Здорово, сиятельство! Не ждал, право слово. Дверь забыл запереть.
— Да от нас особо и не запрёшься. Верно, Джонатан? — посмотрел я на своего спутника.
— Государю императору — ура! — провозгласил Джонатан.
И взмыл под потолок, где немедленно уселся на люстру. Та угрожающе качнулась, и Вова сделал пару шагов в сторону — на всякий случай. Опасливо спросил:
— Что это у тебя за зверюга?
— Фамильяр. Джонатан Ливингстон.
— Хорошо-о-о… — протянул Вова, сделав вид, что понял хоть что-то.
Аристократом он стал недавно, по личному распоряжению Его императорского величества. Магию только-только начал осваивать. В фамильярах, заклинаниях, магических уровнях и прочей ерунде разбирался пока не очень.
— Ты, это… Надюху, небось, хочешь повидать?
— А тут она?
— Да где ей ещё быть, — фыркнул Вова. — Её отсюда клещами не вытянешь. Каждый вечер клянется, что завтра открытие театра! А сама даже артистов толком собрать не может. А нужен ведь ещё этот, как его… режиссёр! Декораторы — это которые картинки малюют. Свет, опять же кто-то давать должен. Музыку играть. В гардеробе польта принимать, в конце-то концов! Полы мыть…
— Так объявления подайте, — пожал я плечами.
— Да подали бы. С артистами её сиятельство Надежда Александровна никак определиться не может, — вздохнул Вова. — Привыкла, понимаешь, к тем, с которыми в Чёрном Городе работала. А, тут, говорит, совсем другой уровень. Вот и мается.
Надежду Александровну Барятинскую, мою сестру близнеца, можно было понять. Театром она увлекалась не первый год. Однако до недавнего времени считалось, что подобные увлечения аристократам, мягко говоря, не вполне подходят. И Надя играла на подмостках театра в Чёрном городе — магически изменив себе внешность, чтобы не дай бог не узнал никто из знакомых.
С недавнего же времени, благодаря протекции Её императорского величества, внезапно оказалось, что в увлечении театром ничего такого оскорбительного для дворянского достоинства нет. Театр, в котором я сейчас находился, был подарен императорской четой Наде на день рождения — в благодарность за то, что сделала моя сестра для их детей, Бориса и Анны.
Подарок Надя получила около месяца назад, но, кажется, пока ещё не успела прийти в себя от счастья.
— Н-да, — только и сказал я.
Надю нашёл на балконе. Она сидела, вцепившись в лакированные перила из светлого дерева, и смотрела на пустую освещённую сцену так, будто там разворачивалось самое интересное представление во вселенной.
— Не помешаю?
Надя вздрогнула, повернулась и, увидев меня, вскочила на ноги.
— Костя! — и бросилась обниматься.
Её трясло, как в лихорадке.