Новогоднее чудо для миллиардера

— Да как ты смеешь задавать такие личные вопросы?! Пошел… Вон! Вон из моего дома!

На кухне становится тихо. Да как он смеет говорить мне такое?! Я осталась одна, беременная с Лелей, когда мой любимый и единственный погиб… Трагически…

На мои глаза слезы наворачиваются. Я давно не плакала по прошлому, но сейчас вдруг захотелось пореветь, обняв подушку!

Глаза Алексея распахиваются от удивления.

— Я обидел тебя? Послушай, Нина…

— Вон из моего дома! — отвечаю со слезами, выталкивая мужчину в коридор. — Пошел прочь! Не желаю тебя больше видеть.

— Нина, послушай. Прими извинения. Хочешь, поговорим об этом?

— Вон!

Слезы градом по лицу льются. В запале я дотолкала Кравцова до двери, ведущей их коридора в холодный тамбур, и распахнула ее, а потом настежь открыла входную дверь.

В тамбур сразу же залетел целый вихрь снежинок, еще и порядочный комок снега завалился.

— Все! Уходи!

— Там же метет! Черт подери, даже забор не видно! — возмущается мужчина.

Наглец уходить не желает. Даже пятками в порог уперся.

— Черт с тобой! Сиди в веранде. И в дом… Ты… Не войдешь!

Я влетаю из тамбура обратно в дом, хлопаю дверью, закрыв ее на ключ, щеколду и толстый засов.

Прижимаюсь к ней спиной. Боже, какая ужасная предновогодняя неделя! Свалился же под мою елку этот… хам!

— Нина, здесь же холодно! Я замерзну…

— Там в углу лежит тулуп и валенки. Старые. До мусорки не донесла. Тебе — сойдет. В самый раз будут! — быстро отвечаю и убегаю как можно быстрее и дальше.

— Мама, мама, у змейки хвост… отолвался! Где бозик? Он починит! — встречает меня Леля в прихожей, протягивая измятую змейку.

— Бозик… пошел остудиться! — отвечаю я.

Больше никаких бозиков, даже самых красивых с самыми распрекрасными глазами на свете, которые… черт дери, а он все-таки прав… так сильно похожи на глаза моей дочери!

Ну почему?! Почему…

Дорогие, не забывайте нажать на кнопочку "нравится" и поддержать Муза отзывоv или простым "спасибо" :) Нам будет оооочень приятно!

Глава 6

Нина

Я вспылила.

Выгнала мужчину.

Потому не имеет права какой-то Кравцов расспрашивать меня о личной жизни и задавать интимные вопросы.

Еще бы спросил, как, сколько раз и где я спала с отцом Лели!

Если бы я захотела ответить Алексею, то ответ был бы самым простым — всего один-единственный разочек, но мне и этого хватило, чтобы забеременеть…

Ничего криминального.

Но в то же время это не тема для разговоров с посторонним мужчиной, пусть и очень привлекательной внешности, но появившимся рядом с моим домом при крайне странных обстоятельствах.

Алексей о себе ничего толком не рассказал.

Он усердно делал вид, будто пытается вспомнить, как и почему он здесь оказался…

Но где гарантия, что он по-настоящему кое-что о себе не может вспомнить? Вдруг он просто изображает беспамятство?

Что, если он — преступник? Вдруг из тюрьмы сбежал? Здесь, в области тюрьма имеется. Неизвестно, в чем он может быть замешан!

О, вот еще один вариант: он грабил дом, его засекли, по голове ударили… Отсюда и шишка большая…

Похоже на правду?

Честно? Я призадумалась, пытаясь быть объективной.

Я пыталась в своем воображении нарисовать такие картины, в которых Кравцов выглядел бы негодяем. Но мне с трудом верилось в собственные мысли. Неубедительно выглядело, с натяжкой!

Откуда взялась уверенность, что он не мерзавец?

Он — наглец, каких поискать!

“Наглец! — согласились таракашки в голове и смущенно зарделись. — Но до чего же хорошенький! И пусть будет наглец… Нам смелые очень нравятся…”

Ни минуты не проходило, чтобы я не сомневалась в своем решении выгнать мужчину в холодный тамбур.

Вдруг заболеет?

Но там есть папин старый ватный тулуп и валенки. Не должен замерзнуть…

Однако совесть не давала покоя.

Как не давала покоя принесенная клятва Гиппократа. Я всего лишь колледж медицинский закончила, работала сначала санитаркой, теперь стала медсестрой.

Как человеек, причастный к медицинскому делу, я просто была обязана не дать мужчине заболеть…

Он может простудиться!

Я спорила сама с собой.

— Нина, он заболеет! — трагически вздыхала совесть.

— Ватный тулуп и валенки ему в помощь, — упрямилась я.

— Тулуп отсыревший. Валенки — стертые!

— Пусть двигается. Разгонит кровь! Согреется. Движение — жизнь! — не сдавалась я изо всех сил.

— Где? Двигаться? Тамбур крошечный. Четыре с половиной квадратных метра… — включилась логика.

“В тамбуре всего четыре с половиной квадрата, а в мужчине столько квадратных метров обаяния, сколько мы посчитать не можем!” — добавляли масла в огонь таракашки.

Я чуть не взвыла от этих споров и мыслей внутри собственной головы!

Я держалась на последнем упрямстве.

Пыталась найти причины, чтобы не пускать его обратно в дом, но кроме наглости и беспардонности причин не находилось.

Только предположения, что он может оказаться преступником.

Ах, вот еще… Вариант. Он просто мошенник. Обаятельный мошенник.

Может быть, даже аферы сложные проворачивает! А я его в дом запустила, он всюду все посмотрел, ходы-выходы запомнил, имущество оценил…

Глупость, глупость какая!

Но все-таки достану я ружье из тайника.

Так. На всякий случай. Припрячу поближе к себе. В своей спальне. В шкаф. За белым платьем в синий цветочек.

***

Немного остыв, я посмотрела на часы, думая, что прошло очень и очень много времени. Однако прошел лишь час… Лишь час, а я уже крутилась как уж на сковороде, обуреваемая борьбой с голосом совести, жалости и симпатии.

Их так много, а я — одна!

Одна вынуждена противостоять напору. Еще и Леля начала подливать масла в огонь.

— Мама, бозик сколо плидет? У меня все-все змейки сломались!