Новопотемкинские события

Писаренко промолчал, поглядывая на то на одного, то на другого депутата, не догадываясь пока о цели визита к нему.

– Ладно, – произнес Топтыгин, – мы не за этим явились, чтобы в жилищной конторе обсуждать форму обращения к людям.

– А по какому поводу?

– Мы по поводу реформы ЖКХ, – ответил Алексей, после чего наступила долгая пауза.

Лицо Писаренко помрачнело, благостная улыбка исчезла. Он стал постукивать нервно пальцами по столу, думая, что ответить и какие документы показать.

В свою очередь оба депутата тоже примолкли, ожидая ответа директора РЭУ, но он продолжал молчать. В неестественном затянувшемся молчании каждый из них думал о своем.

За дверью послышался чей-то недовольный старушечий крик:

– Сколько еще ждать?.. Ну, сколько?

Писаренко вздрогнул при одной лишь мысли о встрече с недовольной старухой, которая, как ему было ясно, пришла с какой-то жалобой; к тому же он догадывался о большой очереди в коридоре, но старался не думать о ней.

«М-да, – подумал Писаренко, – депутаты или старухи… Всё ведь едино: и те, и другие чего-то от меня хотят: старухи – ремонта их квартир, депутаты – отчета. Домой как хочется! Да, мешают мне работать!»

Раздался робкий стук в дверь.

Писаренко обреченно глядел на дверь, внутренне собираясь с духом.

– Савва Никитич, к вам рвется посетительница, – чуть приоткрыв дверь, сказала секретарша, – можно ей войти?

– Я занят!

– Да, я так и говорю.

– Я по поводу ремонта! – кричала за спиной секретарши старуха, порываясь войти или хоть просунуть голову в приоткрывшуюся щель.

– Я занят!

– Мне срочно нужно, – настаивала старуха.

– Я занят! Минут через пять.

Дверь закрылась.

– Вы ответите на наш вопрос? – напомнил о себе Алексей.

– Да, ответьте или скажете, как сейчас вашим посетителям, что очень заняты? – добавил Топтыгин.

– Чего вам ответить? – нехотя протянул Писаренко. – Дня два назад звонил мне председатель партии «Единое Новопотемкино» господин Подпевалов, ему я всё рассказал.

– То есть Подпевалову нужно отвечать на вопросы, а нам нет? – обиделся Топтыгин.

– Ну, зачем так категорично?

– А разве не так можно заключить? – спросил Алексей.

– Нас избиратели постоянно теребят вопросами о капремонте домов! Что это за реформа, если ничего не реформируется? Только цены повышаете! – возмущенно воскликнул Топтыгин. – Реформа постоянного увеличения цен на жилье!

Писаренко снова нервно застучал пальцами по столу.

– Сколько можно грабить трудящихся? – продолжал Топтыгин.

«Как бы их выкинуть из кабинета?» – подумал он, раздраженно смотря на гостей, после чего, подбирая нужные слова, медленно проговорил, словно учительница рассказывает новый урок школьникам:

– Так, реформа наша идет полным ходом. Движется!..

– Куда она движется? – поспешил спросить Алексей, а Топтыгин успел добавить с усмешкой:

– В сторону вечного повышения цен на их услуги. О трудящихся не думают.

Писаренко вздохнул и попытался продолжить, стараясь не замечать иронии депутатов:

– Происходит перерасчет стоимости отопления, горячей и холодной воды, газа, электричества, текущего ремонта.

– Неужели? – всплеснул руками Алексей. – Реформа идет полным ходом?

– То есть происходит постоянное движение в сторону увеличения оплаты жилья трудящихся? – насмешливо заключил Топтыгин. – Это так выглядит реформа?

Зазвонил телефон на столе директора.

– Да, слушаю, – моментально по-начальственному произнес Писаренко, беря трубку.

– Точно меня ты слушаешь? – услышал он в трубке баритон мэра Новопотемкино. – Али не узнал?

– Ой, простите, Демид Демидович, как же, как же вас-то не узнать! – поспешно ответил Писаренко, покачивая головой. – Это я машинально.

– Как твои дела?

– Всё хорошо. Всё у нас в шоколаде!

– Точно?

– Да, просто отлично, всё у нас в шоколаде! Что-то нужно сделать или чего? – услужливо поинтересовался Писаренко.

– У меня тут полно заявлений от жителей двадцати домов по поводу капремонта, – продолжал Горемыков. – Ты понимаешь, что у меня денег на этот чертов ремонт?

– Да, Демид Демидович.

– Я должен сейчас строить аэровокзал и спорткомплекс, люди приедут на спортивные игры. Еще министр из Москвы скоро приедет, – недовольно говорил Горемыков. – Ясно? Ясно, какое строительство и какие расходы?

– Ясно.

– А если понимаешь, зачем доводить людей до подачи заявлений?

– Знаете, лично я никого не прошу писать мне или вам заявления, – откровенно ответил Писаренко. – Такие заявления я просто выкидываю в мусорку!

Оба депутата молчали и запоминала каждое слово директора РЭУ.

– Может, я чуть попозже вам перезвоню? – попытался выйти из положения Писаренко, поглядывая на напряженные лица депутатов.

– Ах, не вовремя я тебе позвонил?

– Нет, но у меня сидят депутаты…

– Ну и пусть они сидят, где хотят, хоть в тюрьме! – заорал Горемыков. – Ты мне отвечай, для тебя я начальник, я тебе помог с назначением на пост или нет?

– Да, вы, Демид Демидович…

– Или эти депутаты тебя назначили директором?

– Нет, вы, Демид Де…

– А раз так, если ты всё понимаешь, кто их учит мне заявления писать?

– Точно не скажу. Демид Демидович… Я все такие заявления в мусорку выбрасываю.

– Это выход? А если снова напишут?

Подумав минуту, Писаренко предложил:

– Можно посоветовать? Сказать примерно так: «Ваше заявление мы рассмотрим в ближайшее время» или «Через месяц создадим ответственную комиссию, которая займется проблемой капремонта в городе».

– Ладно, а через месяц что ты будешь делать?

– Через месяц многое может произойти. Может, та старуха, написавшая заявление, помрет?

– Ну, такое ты говоришь!.. М-да… Души у тебя нет!

– Черт, при чем тут душа? – раздраженно, уже не сдерживаясь и не обращая внимания на сидящих рядом и внимательно слушавших его беседу с мэром депутатов, красный от гнева почти рявкнул Писаренко в трубку. – И к чему она?