Новороссия. Реквием по любви

После слов «порядковые номера» глаза опять наполнились слезами, она глухо простонала.

Соседка взяла её за руку, уводя от погоста. Они неспешно побрели мимо свежих холмиков могил, увязая ногами в глинистой почве. Редко где встречались цветы и памятники, в основном не слежавшаяся земля, да палки с подписанными табличками. Чёрным маркером одним и тем же корявым почерком выведены фамилии, инициалы, даты рождения и смерти.

Родственники ещё не успели заказать и поставить памятники. А у иных погибших и вовсе никого не осталось в городе - покинули ещё в самом начале этого кошмара и разъехались кто куда.

***

У входа в квартиру Дарина помедлила.

– Может, у нас пока поживёшь?
–  участливо спросила соседка.

– Спасибо, тётя Зина. За всё спасибо. Я лучше домой - слабым неживым голосом отозвалась девушка.

Она зашла в квартиру и притворила дверь.

– Заходи, если передумаешь, - донёсся голос с лестничной площадки.

– Хорошо… - прошептала Дарина.

Теперь по возвращении домой больше не окунешься в привычные звуки. Мама не будет греметь посудой на кухне, осваивая новый рецепт выпечки, не заиграет надоевшая мелодия компьютерной игры брата, никто не спросит «как дела» после возвращения с работы.

Надбитая дверная коробка топорщилась острыми кусочками древесины, ручка висела на одном шурупе. Замок так никто и не отремонтировал. Возле подъезда она встретила Михалыча, сидящего на лавочке, уже пьяного. Про своё обещание он, конечно, позабыл. Зато мусор тщательно вымели. Пол помыли. Спасибо и на том.

Заходить в большую комнату Дарина не решилась, старалась даже не смотреть в ту сторону. Сразу прошла на кухню. Электричество отключили. Заглянула в холодильник. На верхней полке кастрюля с рагу. Мамино. Положила немного в тарелку и долго смотрела на кусочки тушёных овощей. Хотя и сильно проголодалась, съесть всё это сейчас показалось чуть ли не святотатством. Вздохнула и ушла в спальню. Там тоже кто-то навел порядок. Легла на застеленную кровать, прикрыла глаза и попыталась представить, будто ещё ничего не случилось. Однако стойкий запах, оставшийся от разлитых духов, мешал обмануться. Если бы она проснулась пораньше и вывела близких без лишних сборов, то сейчас они сидели бы вместе за столом, ужинали, переживали о потерянной работе, о проломе в стене и выбитом окне. Теперь это казалось таким пустяком по сравнению со всем остальным.

Говорят, по разрушенным квартирам рыскают мародёры. Без замка на входной двери, пусть даже хлипкого и примитивного, какой стоял у них, она не чувствовала себя в безопасности. Но к тёте Зине всё равно идти не хотелось. Дарина отвернулась к стене и свернулась калачиком, притянув колени к груди. Если бы Радим был сейчас рядом, он смог бы защитить её от мародеров. Хотя бы просто обнял и прижал к себе, тогда бы чёрная грызущая тоска немного отступила.

Год назад они с Радимом ездили в Киев и провели чудесные выходные вместе. Он подарил золотое колечко с узором из синей эмали, похожее на обручальное. С тех пор она носила его на безымянном пальце правой руки, никогда не снимая. Ещё у неё остался ключик от замка, который они вместе замкнули на перилах мостика.

Договорились, как только Радим устроит все дела, она переедет к нему в столицу. Но когда оговоренная дата приблизилась, что-то пошло не так. Стольный град будоражили протесты, а её любимый вдруг проникся верой в правоту и справедливость всего происходящего. Подолгу с возмущением рассказывал о своеволии и жестокости властей, убеждал, что если люди все вместе окажут сопротивление, то смогут добиться правды. О совместной жизни больше не упоминал.

Три последних месяца они общались только по телефону и по скайпу.

Подружки говорили, что она дура, что с её внешностью такие закидоны прощать мужикам нельзя. Морочит голову - найди другого, тем более выбрать есть из кого: столичный владелец сети ресторанов, ещё один - режиссёр, третий - директор фитнес-клуба, где она до недавнего времени работала. И множество других ухажёров, привлечённых её красотой.

Но подруги не понимали, что другого такого нет. Радим был особенным, из тех мужчин, кого чувствуешь всей кожей, даже не прикасаясь. О таком она мечтала с раннего девичества.

В последнее время его телефон был и вовсе вне зоны доступа.

Если б не майдан, они были бы сейчас вместе. Романтики вроде Радима хотели перемен, европейских ценностей, уважения к личности. А что получилось? Страшная война, стрельба по мирным людям. Ведь националисты творят куда худшие дела, чем те, в которых они обвиняли прошлую власть. Почему дубинки ОМОНа в новостях расценивались как зло и насилие, а пальба по жилым кварталам - как освобождение от террористов? В речёвке воинствующих патриотов сказано, что государство - прежде всего. А как же люди вроде неё? Их прожевали и выплюнули как что-то несущественное, с чем не стоит считаться.

Слёзы высохли, уступив место отчаянной решимости.

В её разбитой жизни начала прорисовываться новая цель.

Часть I

Горячий пепел

Глава I

Кармен

«2:10 Не бойся ничего, что тебе надо будет претерпеть…»

Откровение Иоанна Богослова

Автобусы и маршрутки с недавних пор перестали работать, в любую точку города приходилось добираться пешком.

Улица показалась Дарине более широкой, чем всегда. Наверное, оттого, что по проезжей части теперь почти не ездили машины, да и люди встречались нечасто.

За прошедшее время пора бы привыкнуть, но не получалось. Если долго живёшь в городе, то гул заполненных дорог воспринимается естественно, как биение сердца. Без него становится тревожно и жутковато.

Здания по обе стороны дороги словно затаились, недоверчиво смотрели по сторонам, поглядывали вверх, откуда временами летел смертоносный металл, разрывающий их тела.

На ощущение общей беды, накрывшей город и жителей, легла собственная боль Дарины. После смерти близких всё приобрело иные цвета и оттенки, иное восприятие, иную суть.

Сломанная навалившимся хаосом жизнь утратила смысл после того, как в мир иной ушли самые близкие и родные.

Если три дня назад ещё была надежда, что скоро всё закончится и они заживут, как раньше, то теперь…

Нет теперь никакой надежды, нет мамы и Димы, ничего нет. И если бы не Радим, то и жить уже незачем…

Она потерянно брела по пешеходной дорожке, испещрённой трещинами на старом асфальте. Уголочком сознания отмечала устоявшуюся привычку и вместе с тем понимала, что совершенно спокойно может идти по проезжей части, не опасаясь очень редких машин. Бояться нужно не автомобилей, а того, что внезапно падает с неба.

У военкомата на улице Коммунаров народу и машин прибавилось. Голоса, суета, кто-то подъезжает и уезжает, стоят группки мужчин в разномастном камуфляже, другие куда-то спешат.