Новоселье
Шрифт:
– Дом был полностью заселен вчера, - сказал Григорий Ефимович.
– Все квартиры, до одной. Но по ночам здесь происходит что-то странное. Вечером дом переполнен, а к утру - ни мебели, ни людей...
– Вранье...
– сказали где-то.
– Вранье? Что же, по-вашему,
– Нет.
– раздались голоса.
– Не возвращались они.
На некоторое время во дворе установилась тяжелая тишина.
– Что же теперь делать?
– спросил кто-то.
– Прежде всего, поймать этого представителя!
– твердо заявил Моралевич. Затем составить списки пропавших, позвонить в милицию...
– А как же новоселье?!
– пискнул жалобный женский голосок.
– Да какое новоселье?!
– Григорий Ефимович всплеснул руками.
– Вы разве не поняли, что новоселье невозможно?
– Это что же?
– угрюмо произнес литейщик Якутин.
– Назад возвращаться?
– Ну нет, - сказали в толпе, - я лучше повешусь.
– Но ведь здесь жить нельзя!
– А там можно? На меня сосед сверху тринадцать лет протекал, потолок совсем провалил. Так я, когда уходили, специально дверью хлопнул посильнее. Что-то рухнуло там, попадало - я уж и не оглядывался...
– Да-а... А тут столько квартир! И все пустые.
– Вот что, братцы, - почесал в затылке Якутин.
– Я, пожалуй, остаюсь.
– Как это, остаюсь?!
– изумился Моралевич. Я же вам объяснил, здесь люди исчезают!
– Ну, подумаешь, разок исчезли! Может, больше не повторится...
– Нет, не разок!
Знаете Колю Таранкина? Он со всей семьей исчез еще позапрошлой ночью. Это повторилось уже два раза.– Ну два раза повторилось, а на третий заклинит...
– литейщик взвалил на плечо телевизор и направился к подъезду.
– Пропадешь ведь!
– пытался остановить его Григорий Ефимович.
– Да чего там!
– закричал молодой, но многосемейный специалист Бернулис. Лучше пропасть, чем назад возвращаться!
И с двумя чемоданами кинулся в другой подъезд.
– Правильно! Где наша не пропадала!
– раздалось в толпе.
– Давай! Разгружай!
Люди зашевелились, принялись сбрасывать вещи с машин.
– Ну чего ты стоишь, раззява?
– слышался мелодичный женский голосок. Достоишься опять, что одни первые этажи останутся!
Моралевич поймал за рукав потомственного токаря и почетного пенсионера Шерстюка.
– Ну куда ты, Василь Поликарпыч! Опомнись! Ведь это смерть! Понимаешь? Смерть!!!
– Да не дергай ты! Заладил: смерть, смерть... А я, может, так и решил? Перееду вот в новую квартиру и помру. Пускай внучатам останется... Ну ладно, Ефимыч, пусти, больно народу много, боюсь, не поспею! И за машину ж деньги идут!
Он высвободил руку и скрылся в ближайшем подъезде.
А мимо Моралевича уже сплошным потоком шли люди. Они толкали его узлами и чемоданами, детскими кроватками и стиральными машинами. И их можно было понять - они очень спешили. Они торопились вселиться в свой новый дом...
1990 г.