Новые Горизонты

— После того, как мы начали эту войну, — стоял я спиной к девушке, смотря в разбитое окно давно заброшенного небоскрёба, — иного пути просто не осталось… либо дальше воевать, либо просто лечь и умереть…

— Ты сам всегда твердил, — неожиданно со всей дури ударила кулаком по журнальному столику Алисия, из-за чего тот из-за своей трухлявости проломился, сразу начав кричать на меня, — что всегда нужно оставаться человеком! А сейчас твой поступок абсолютно бесчеловечный!

— Чтобы сохранить наши жизни, нужно пожертвовать многим, — с тоской и грустью сказал я, разворачиваясь лицом к взбешённой девушке… — Один воюет за многих… но иногда многие станут жертвами одного.

* * *

Резко выдохнув, я открыл глаза и сначала некоторое время не мог понять, что сейчас происходит. В голове стоял непонятный гул, словно мне только что по ней прилетело что-то очень тяжёлое и твёрдое. Сердце очень быстро колотилось, а чип выдавал информацию о том, что в организм было выплеснуто огромное количество адреналина.

— Ты чего? — спросила полусонная Алисия, сидевшая в кресле напротив меня. — Нам ещё лететь около часа.

— Да так, впервые за эту жизнь мне сон приснился… — сказал я с некоторым недоверием к самому себе.

До этого мгновенья я ни разу не спал по-настоящему. Текущий я. Не тот, который был до эксперимента… а Нулевой, монстр во плоти человека. Просто ни разу не мог уснуть так, как это делают обычные люди. Мог отключиться, мог потерять сознание, но при этом я ни разу не видел сны. Но сейчас… Это был словно очень реальный сон, словно я взглянул туда, где я должен буду оказаться. Мир там просто пал, лишь крохи были живы, и их я был готов принести в жертву.

Но ради чего?! Ради власти? Нет. У меня в том мире нет никакой власти. Ради могущества?.. Я уже сейчас сильнее любого человека, при определённых обстоятельствах смогу подчинить весь мир себе… но оно мне не надо. Ради чего?

Свободы. Настоящей. Пьянящей. Но за это придётся сражаться. Придётся страдать. За нами никого нет. Нам никто не помогает. За нами только идеи, которые мы пытаемся воплотить в жизнь. И это настоящая борьба за свободу…

Шёпот в голове говорил о моём непомерном эго, о том, что это всё ради того, чтобы сделать самого себя сильнее, чтобы стать властелином этого мира. Но не этого мне хотелось. Я желал, чтобы люди могли жить в мире, где нет лжи, где нет обмана, где нет войн… Это, конечно, идиллия, утопия, но, если есть недостижимая цель, способы стремления к ней всегда будут находиться снова и снова. И будут люди, которые будут этого желать. Мир построенный на лжи… увы, он останется. Но тут важен сам размер лжи. Чем он больше, тем больше несогласных. А если огромная доля населения поддерживает ту толику лжи, которая есть… то мир будет. И относительная свобода будет. Будут законы, которые будут чтить все.

Так пускай этот сон останется сном. Тот мир, который я увидел, меня не интересует, слишком печальный итог, слишком жестокая развязка. Хоть всего я не видел, но я явно чувствовал, что именно так и произошло. И виной всему был я. Я захотел слишком многого, хотел не только свободы… но и власти. Это не моя судьба. Я должен буду исчезнуть из этого мира, когда он обретёт… спокойствие и, как бы глупо не звучало, мир.

Но это дело будущего, которое ещё не определено. А сейчас мы летели на транспортнике, который каким-то чудом отбили без особых потерь. Противник просто сдался, а я, ради безопасности, каждого из них отключил от системы и временно взял в заложники, каждый из них увидел то, что видели бойцы до этого, то, что увидел Стаур.

Людям предстоит ещё многое узнать, ещё многое поведать, ещё многое понять. Вся система лжива, просто миллионы добровольно пришли в неё, отдали себя в рабство ради того, чтобы просто жить так, как им «хочется». Только и все их желания навеяны системой… которая регулируется меньшинством.

Не знаю откуда, но мне словно открывается всё то, что может система, как живут в ней люди, как они делают те задания, которые им навязывает система. Без следов. Да, может, им и предоставлена свобода воли, может, они и способны что-то реально думать сами… но всё за них давно решили, всем им дали только тот простор, который им кажется той реальной свободой.

Когда мы захватили без боя этот самолёт после того, как пилоты и небольшой экипаж смогли более-менее спокойно пережить увиденное, я им всем задал один простой вопрос: «А что бы вы сделали, если бы это были ваши родные?». И все они задумались.

В преданности всех этих людей я сомневаюсь, нельзя слепо доверять тем, кто так спокойно решил помогать нам, хотя бы даже таким банальным образом, как перебросить нас в ближайший город. Последний раз, когда мы слепо доверились людям… они погибли. Да и в следующий раз тоже погибли. И я никак не мог им помочь. Вообще никак.

— Иван в себя не приходил? — размял я пальцами веки, которые почему-то последнее время начали уставать и казались тяжелее. Всё же организм, какой бы он не был, подвержен усталости.

— Нет, даже признаков жизни никаких не подавал. Просто впал в кому, и всё… Может, ты тоже можешь как-то повлиять на него? — с лёгкой надеждой посмотрела Лиса на меня, надеясь, что я смогу привести в чувство последнего оставшегося в живых товарища. — С ними же как-то справился…

— Не смогу… — покачал я головой и приподнялся с кресла. Искусственная гравитация в самолёте позволяла не ощущать того, что происходит при довольно быстром полёте и на огромной высоте, чуть ли не в космическом пространстве, где атмосфера максимально разряжена. — Тут даже вопрос не в том, получится у меня или нет, просто технически не смогу.

— А в чём проблема-то? — с некоторым нажимом и толикой жалости в голосе спросила девушка, смотря на меня ожидающими глазами.

— Проблема в том, что у тебя и у него нет чипов, вот просто нет у меня возможности сделать с ним то, что сделал я с остальными, — быстро и в некоторой степени жёстоко сказал я девушке, но надежда в её глазах даже и не угасала.

— А если попытаться с ним сделать то, что ты сделал тогда со мной? — так же встала девушка, слегка помогая себе руками, активно жестикулируя ими. — Ну, когда мы были почти на самом морском дне?

— Он не мёртв сейчас, просто в коме… а ты была мертва, — прислушался я к своим чувствам и понял, что если попытаюсь это сделать, то Иван станет одним из тех, ради уничтожения которых я и был создан, — так что это может иметь очень сильный отрицательный эффект.

— В смысле? — не поняла то, что пытался я донести до неё.

— В прямом, тварью он станет, мутантом, монстром. Либо просто умрёт, — без особых эмоций сказал я, так как просто сам не знал, как на такое реагировать.

Немного побродив внутри самолёта, я уселся снова на кресло и сложил руки перед грудью. По подсчётам бортового компьютера нам лететь ещё примерно минут сорок, если не больше. Спать уже не хотелось, особенно после увиденного в своих сновидениях, так что я просто сидел и думал над тем, как же именно мне действовать против системы.

Думать долго мне не дали, в принципе, как и не дали долететь, внезапно самолёт тряхнуло так, что в одно мгновенье мне потолок показался полом. Отойдя от лёгкой дезориентации, до меня дошло, что произошло. Что-то нас сбило, причём сбило весьма точно, с первого же выстрела.

Вокруг всё светилось красными огнями, но ничего не было слышно, словно мне кто-то взял и отрезал слух, что было совершенно ненормальным для меня. Поднявшись на ноги, я дотронулся правой рукой да того же уха. На пальцах оказалась кровь, не совсем человеческая, моя — чёрная, но всё же кровь. Это ввело меня в определённый ступор.