Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка

Он размышляет: на весь путь до Кастанаевской улицы, с необходимой проверкой, пересадками, гуляньем пешком, остановками в пути и прочим, ему понадобится 4–5 часов. Пол приказывает себе не волноваться — уверен, что не находится на подозрении у КГБ. Ему не нужно поэтому менять свою внешность, маскироваться под другого, прибегать к другим эффективным приемам избавления от контроля советской контрразведки, например к использованию манекена — «выпрыгивающей куклы». Еще раз представим разведчика резидентуры, когда он вместе с женой, верной помощницей в таких делах, едет в машине; жена за рулем. Вот машина на несколько секунд попадает в «мертвую зону» — они свернули в переулок, и сотрудники наружного наблюдения их не видят. Ну а разведчику этого вполне достаточно — он выходит из машины и исчезает во дворе. И в этот момент происходит чудесное появление манекена — жена разведчика приводит в действие выполненную в натуральную человеческую величину резиновую куклу — копию мужа. Кукла упрятана в чемоданчик, достаточно секунды, чтобы она наполнилась воздухом и заняла место покинувшего машину разведчика. На манекен можно надеть шляпу или кепку и даже имитировать разговор с ним, поворачивая с помощью незамысловатого устройства голову куклы. Блестящий прием, контрразведка не заметит подвоха. Двойник исчезнувшего разведчика по-прежнему привлекает внимание слежки. Когда машина подъедет к дому и манекен, из которого выпущен воздух, снова окажется в чемоданчике, контрразведка спохватится — поздно. Да и докажи, что не проглядели, как оба пассажира вышли из машины, особенно если она заедет в подземный гараж. Но Полу Стомбау этот прием сегодня не потребуется, есть другие возможности незаметного выхода на операцию, другие способы тщательной проверки, — они хорошо показали себя в прошлом, не подведут и на этот раз. Пол окончательно успокаивается, единственная обуза и изрядная тяжесть — объемистая сумка, груз для агента.

Ровно в 8 часов вечера Пол Стомбау уже на Кастанаевской улице, ждет агента — тот должен появиться с минуты на минуту; возможно, приедет в собственной машине. Пол всматривается в глубину улицы: еще светло, редкие прохожие торопятся домой; осматривается — кругом все спокойно. В нескольких шагах от него телефонная будка, в ней молоденькая девушка — увлечена разговором, временами заливается веселым смехом, на Пола не обращает внимания.

То, что неожиданно происходит затем, для Пола Стомбау совершенно необъяснимо. В считанные секунды он оказывается на заднем сиденье незаметно подъехавшей автомашины, с тяжелой сумкой, ручку которой упрямо сжимает в руке. По сторонам от Пола располагаются сотрудники советской контрразведки. Машина с задержанным разведчиком ЦРУ трогается с места и, набирая скорость, несется в центр города. В последний момент Пол успевает заметить, как разворачивается еще один акт драмы: на углу улицы задерживают и усаживают в «Волгу» невысокого мужчину, в руке у него книга в белой обложке — вещественный пароль агента ЦРУ. А девушка в телефонной будке по-прежнему увлеченно беседует с кем-то — молниеносный эпизод на Кастанаевской улице не привлек ее внимания.

В момент задержания Пол Стомбау, конечно, не знал, что агент, которого он ожидал на Кастанаевской улице, арестован советской контрразведкой, находится в следственном изоляторе КГБ в Лефортово и полностью признал свою шпионскую связь с ЦРУ. Сотрудник резидентуры не подозревал и о том, что в руках контрразведки находятся другие неоспоримые улики, раскрывающие контакт Толкачева с американской разведкой. Во время негласного обыска в квартире Толкачева обнаружили злополучную ампулу с ядом, которой агента «Сферу» предусмотрительно снабдило ЦРУ. Были основания полагать, что аналогичную ампулу со смертельным ядом шпион носит с собой. И был опыт с агентом «Тритоном» — Огородником, покончившим с собой при помощи яда, услужливо переданного ему ЦРУ. Вот этим-то и объяснялся несколько неординарный способ задержания и ареста агента ЦРУ, избранный контрразведкой во избежание такого исхода. Спеленутого, словно мумия, агента водворили после совершенно неожиданного для него задержания в автомашину контрразведки, которая должна была доставить его в Лефортово. У Адольфа Толкачева не оказалось с собой ампулы с ядом — он спрятал ее в потайном месте, на антресолях своей квартиры. Однако даже если бы она была при нем в момент задержания, агенту «Сфере» все равно не удалось бы ею воспользоваться.

Что касается Пола Стомбау, то при задержании и на всем пути от Кастанаевской улицы до Малой Лубянки он был растерян и подавлен; в помещении КГБ, куда его привезли, так и не вышел из оцепенения, но все-таки усилием воли взял себя в руки. Отрицал очевидное, с каким-то отчаянием не признавал свою сумку с материалами ЦРУ для агента «Сферы», которую у него с трудом отобрали контрразведчики, твердил, что он обыкновенный дипломат. Пол Стомбау еще не знал тогда — он уже известен советской контрразведке как разведчик ЦРУ. Не знал, например, что наследил в первые же месяцы после приезда в Москву, когда, переодевшись в грязный костюм и применяя маскировку и макияж, пытался установить контакт с одним, советским гражданином, привлекшим внимание американской разведки.

Разведчик не застрахован от неудач, ни мелких, ни крупных. Полу Стомбау не повезло: его объявили персоной нон фата и он покинул Москву. Однако разведчик «глубокого прикрытия» не пропадет — его пристроят в одной из многочисленных резидентур Лэнгли, разбросанных на всех континентах. Опыт, приобретенный в Советском Союзе, пригодится там, где есть «русские группы». Пострадав в Москве, Пол Стомбау возместит на новых объектах всю свою злость и нерастраченную энергию.

Толкачева — агента ЦРУ «Сферу» постигла суровая кара правосудия. Верховным судом СССР он осужден к исключительной мере наказания. Агент «Сфера» и не мог ожидать снисхождения от страны, которую сознательно и дерзко предавал и безопасности которой нанес серьезный ущерб.

Телеграмма резидентуры в Лэнгли о задержании советской контрразведкой Пола Стомбау на месте встречи с агентом «Сферой» стала для ЦРУ громом среди ясного неба — ведь это означало и провал самого агента. Когда в Лэнгли оправились от первого шока, начали лихорадочно искать причины провала — выдвинули немало версий, вплоть до самых фантастических. По-видимому, еще не время удовлетворить любопытство ЦРУ; скажем, что из выдвинутых версий ни одна не дает точного и ясного ответа.

В деле агента «Сферы», как и во всех других шпионских делах, о которых шла и еще пойдет речь, сфокусировались полярные интересы ЦРУ и КГБ. Неправильно называть одних охотниками, а других — преследуемой жертвой. Охотились обе эти службы, только объекты охоты разные, как и понимание разведкой и контрразведкой национальных интересов — тех ценностей, которые они отстаивали и защищали.

Разоблачение агента ЦРУ и все то, что за ним последовало, — это большой коллективный труд ряда подразделений Комитета госбезопасности: Второго главного, Шестого, Седьмого управлений, следственного отдела, оперативно-технических служб. Взаимодействие и координация абсолютно необходимы и не менее важны, чем у противника. К сожалению, невозможно назвать все имена самоотверженных тружеников невидимого фронта, упомянем лишь некоторые. Огромную роль в разоблачении агента «Сферы» принадлежит одному из подразделений Шестого управления, занимавшемуся обеспечением безопасности важных объектов промышленности и науки страны; возглавлял его в последние годы Ф. А. Щербак, ветеран контрразведки, до этого первый заместитель начальника Второго главного управления КГБ. Руководители отдела Шестого управления А. С. Веселовский и А. В. Царенко и их сотрудники проявили массу энергии и изобретательности, чтобы выявить американского агента в институте «Фазотрон»: организовали его разработку [19] и довели ее до успешного завершения, несмотря на все хитрости ЦРУ, пытавшегося обеспечить долгую карьеру шпиона. Надо подчеркнуть важную роль в разработке агента ЦРУ «Сферы» сотрудника Шестого управления М. Т. Дедюхина: его усилия во многом способствовали успеху разоблачения американского агента.

19

С этим профессиональным термином мы уже сталкивались. В данном случае это оперативные мероприятия контрразведывательного подразделения, направленные на разоблачение агента иностранной разведки, на сбор улик — материалов для изобличения его в суде.

Надо отметить также работу одного из подразделений наружного наблюдения, которое в разное время возглавляли талантливые организаторы своего дела Н. Прохоров, П. Пальчунов, В. Шароватов и которое курировал заместитель начальника Седьмого управления В. М. Зорин. Сотрудники этого подразделения находились на посту днем и ночью, не считаясь со временем и с тяжелыми порой погодными условиями, работали самоотверженно и результативно, решая сложнейшие задачи контроля за действиями разведчиков московской резидентуры ЦРУ и выполняя другие вытекавшие из этого поручения руководства контрразведки. На самом последнем этапе разработки по решению начальника Седьмого управления Е. М. Расщепова, опытного контрразведчика, руководившего в свое время первым отделом Второго главного управления, к задержанию шпиона была подключена спецгруппа «Альфа». Это вызвано известными уже читателям опасениями контрразведки, что агент ЦРУ прибегнет к ампуле со смертельным ядом.

О Втором главном управлении, о его первом, «американском», отделе, которым автору этих строк довелось руководить в течение двенадцати лет, с 1979 по 1992 год, рассказ позднее. Роль отдела рельефно видна из всего того, что уже знакомо читателям. Отдел — ведущее подразделение на «американской линии»; в его функции входит контроль за деятельностью подразделений разведывательного сообщества США, нашедших приют и крышу в официальных представительствах Вашингтона в нашей стране, и поэтому естественно, что московская резидентура ЦРУ, агенты — советские граждане, с которыми она связана, входили в сферу его первейших интересов.

Драматические события, подобные провалу агента «Сферы» и задержанию на месте встречи с ним разведчика посольской резидентуры ЦРУ в Москве, — примечательная черта 80-х годов. За провалом агента «Сферы» последовали другие, не менее драматические события, подорвавшие в те годы силу московской резидентуры.

Американский писатель Дэвид Уайз, изучавший деятельность ЦРУ в Советском Союзе в 80-е годы, имел ряд встреч и бесед с разведчиками Лэнгли. В своей книге «Шпион, который скрылся» Уайз, рассказывая о разговоре с одним из руководителей разведки (имени его писатель не называет), приводит его слова о положении посольской резидентуры ЦРУ в Москве в этот период:» «Раскрыты методы и источники получения информации; провалены действующие агентурные операции. Агентурная сеть в Москве создавалась многие годы, и теперь будет весьма трудно ее восстановить. Дело не только в агентурных источниках информации, все обстоит гораздо сложнее. Свернуты все технические устройства; размер понесенного ущерба огромен. Для нас там обрублены все концы». Эти близкие к паническим слова руководящего сотрудника Лэнгли отражали картину, которая сложилась к середине 80-х годов.

Не успели еще в штаб-квартире ЦРУ на Потомаке остыть страсти вокруг потери агента номер один, как на Лэнгли из Москвы посыпались тревожные телеграммы — возникли проблемы с функционированием операции «Toy». Установленная вблизи Калужского шоссе сложнейшая аппаратура подавала сигналы SOS, а вскоре и вовсе замолчала. Было отчего забеспокоиться: ведь речь шла об особо засекреченной операции по установке и эксплуатации так называемого АУТРа — автоматического устройства технической разведки на телефонной трассе Москва — Троицк, на Калужском шоссе, недалеко от Московской кольцевой автомобильной дороги (МКАД). В ЦРУ эту операцию относили к «чувствительным» специальным акциям, то есть к таким оперативно-техническим мероприятиям разведки, раскрытие которых сопряжено с компрометацией руководства страны, — санкцию на проведение таких операций дает лично президент США. Операция приносила обильную информацию, но была связана с большим риском и поэтому обставлялась строгими мерами конспирации и безопасности.