Новые Миры Айзека Азимова. Том 2

— А теперь если вы оба введете меня в курс дел, то я немедленно приступаю к своей прежней обязанности управляющего.

Прозвучало сразу два ответа, и румянец на щеках Билликана-самого-старшего начал угрожающе наливаться кровью, в то время как старик властно стучал по полу воображаемой тростью и визгливо что-то выкрикивал.

— Джентльмены, — произнес Р. Е. — Джентльмены! — повысил он голос. — ДЖЕНТЛЬМЕНЫ! — что было мочи закричал он.

Переговоры разом оборвались, и все повернулись к Р. Е. От его угловатого лица, странно привлекательных глаз и язвительного рта, казалось, исходила некая сила, подчиняющая себе собравшихся людей.

— Не могу понять, о чем вы спорите, — проговорил он. — Что именно вы производите на своей фабрике?

— Битсы, — ответил Билликан-младший.

— Которые, надо полагать, представляют из себя расфасованные в пакеты сухие завтраки из дробленого зерна типа хлопьев…

— Золотистых, хрустящих хлопьев, содержащих в себе уйму полезной энергии!.. — вскричал Билликан-младший.

— Покрытых сладкой как мед, прозрачной глазурью; это и сладости, и еда… — пророкотал Билликан-старший.

— Возбуждающая самый никудышный аппетит, — прорычал Билликан-самый-старший.

— Вот именно, — сказал Р. Е. — Какой аппетит? Они равнодушно посмотрели на него.

— Прошу прощения… — произнес Билликан-младший.

— Кто из вас голоден? — спросил Р. Е. — Я нет.

— О чем эта дурацкая болтовня? — призвал к ответу разгневанный Билликан-самый-старший. Он так яростно потрясал своей невидимой тростью, что, существуй она на самом деле, он бы проткнул ею Р. Е. насквозь.

— Я пытаюсь вам втолковать, — сказал Р. Е., — что отныне никто не будет есть. Это уже потусторонний мир, и еда здесь не нужна.

Одинаковые выражения вытянувшихся лиц троих Билликанов не требовали перевода. Было ясно, что они проверили свой собственный аппетит и обнаружили его отсутствие.

— Полнейшее разорение! — смертельно побледнев, произнес Билликан-младший.

Билликан-самый-старший неслышно и тяжело стучал об пол своей воображаемой тростью.

— Это же конфискация имущества без надлежащего судебного рассмотрения. Я предъявлю иск, Я предъявлю иск.

— Совершенно неконституционно, — согласился Билликан-старший.

— Если вы найдете, кому предъявлять иск, то мне остается лишь пожелать вам большой удачи. А теперь, если позволите, я, наверное, пойду на кладбище.

Надев шляпу, он шагнул за дверь.

Этериил стоял в сиянии шестикрылого серафима, и в пространстве подрагивали смерчи, вызванные его волнением.

— Насколько я понимаю, — проговорил херувим, — вверенная тебе Вселенная ликвидирована.

— Совершенно верно.

— Что ж, ты ведь, надеюсь, не ждешь от меня, что я начну восстанавливать ее?

— Ничего я от тебя не жду, — ответил Этериил, — только устрой мне встречу с Главой.

Услышав это слово, херувим тут же выразил жестами свое благоговение. Кончиками двух крыльев он коснулся своих ног, кончиками двух других — глаз и кончиками еще двух — рта. Затем, приняв нормальное положение, сказал:

— Глава очень занят. На его плечах несметное количество дел, и все требуют решения.

— Кто же спорит с этим? Я просто хочу сказать, что если дела будут обстоять так, как сейчас, то мы получим Вселенную, где сатана одержал окончательную победу.

— Сатана?

— Это еврейское слово, означающее Врага, — с нетерпением ответил Этериил. — Я мог бы употребить персидское слово Ариман [20] . Во всяком случае, я имел в виду именно Врага.

— Но что изменит беседа с Главой? — спросил херувим. — Документ, узаконивающий Седьмую трубу, заверил печатью сам Глава, а тебе известно, что такие документы принимаются окончательно и бесповоротно и обсуждению не подлежат. Глава никогда не пойдет на ограничение своего всемогущества,аннулируя решение, высказанное им официально.

20

Ариман — олицетворение злого начала в зороастризме. (Примеч. пер.).

— Это твое последнее слово? Ты не устроишь мне встречу?

— Я не могу.

— В таком случае, — проговорил Этериил, — я сам встречусь с Главой. Я намерен вторгнуться в Средоточие Primum Mobile [21] . И если это означает мою гибель, да будет так! — Он сконцентрировался.

— Какое святотатство! — в ужасе пробормотал херувим, и в это время Этериил подпрыгнул и исчез. В пространстве слабо громыхнуло.

Пробираясь по запруженным улицам, Р. Е. Манн уже не удивлялся при виде сбитых с толку, сомневающихся, равнодушных людей в шитой на скорую руку одежде или, как правило, вообще без нее.

21

Главная движущая сила (лат.).

Девочка, по виду лет двенадцати, перегнулась через железные ворота и, стоя одной ногой на перекладине, раскачивала их взад и вперед. Когда Р. Е. проходил мимо, она вдруг произнесла:

— Здравствуйте, мистер.

— Здравствуй, — ответил Р. Е.

Девочка была одета, а значит, не принадлежала к числу… э-э… «возвращенцев».

— У нас в доме новый ребеночек, — сказала девочка. — Она мне сестра и когда-то уже была у меня. Мама плачет, а меня послали сюда.

— Хорошо, хорошо, — отозвался Р. Е. и, пройдя за ограду, направился по вымощенной дорожке к дому, ненавязчиво претендующего на принадлежность к среднему классу.

Он позвонил в дверь и, не получив ответа, открыл ее и ступил через порог.

Откуда-то доносились приглушенные всхлипывания. Р. Е. пошел на эти звуки и, подойдя к одной из дверей, постучал. Находившийся в комнате мужчина примерно пятидесяти лет — грузный, с изрядно поредевшей шевелюрой и довольно упитанными щеками и подбородком — посмотрел на гостя со смешанным чувством удивления и негодования:

— Кто вы?

Р. Е. снял шляпу.

— Я подумал, что мог бы помочь вам. Ваша девочка там, на улице…

Сидевшая на стуле у двухспальной кровати женщина подняла голову и без всякой надежды взглянула на него. Ее волосы были тронуты сединой. Лицо распухло от слез и подурнело, на тыльной стороне кистей выделялись синеватые жилки. На кровати лежал пухленький и голенький младенец, который вяло сучил ножками и бессмысленно поводил младенческим невидящим взглядом.

— Это мой ребенок, девочка, — сказала женщина. — Она родилась в этом доме двадцать три года тому назад и в этом же доме умерла десяти дней от роду. Я так тосковала по ней.