Новые приключения Алексея Сотникова

Аленушка старалась держать дистанцию, но и дивы не дремали, пару раз зацепив беглянку клинком. Слегка попало по грузи, а во второй раз Аленушка чуть не потеряла глаз, клинок срезал ей волосы на виске и немного зацепил кожу на ухе, выступила кровь.

Амазонки-титаны легко перемещались по рингу, было очевидно, что на сей раз это действительно прекрасные воины, выставленные против воительницы-ведьмы, находящейся пусть и в великолепном, но все-таки обычном человеческом теле.

Аленушка почувствовала, что устает. Руки и ноги стали наливаться свинцом, казалось: гравитация усилилась, а мечи потяжелели. Воительница-ведьма поняла, что ей придется расстаться с этим телом и надеждой когда-либо попасть в мироздание фантазии и мечты. А что дальше? Ведь если она умрет здесь, то, возможно, не сможет воплотиться и в прежнем материальном мире, а значит… Девушку охватила паника. В голове вдруг зазвучала песня, соответствующая ее бедственному положению:

В море играют барашками волны, Я на арене сражаюсь мечом! Взгляд на противника бросила гордый, Беды лихие и боль — нипочем! Да, родилась я когда-то бесправной рабыней, Бревна тянула, несла на спине валуны. Быть в напряженье — родная стихия, Плечи ласкают кнутом палачи-алуны! Кто-то богат, в удовольствие дремлет, Я под палящим потоком машу молотком! Это обычай такой жутко древний, Нужно покорность впитать с молоком! Но повезло, если можно назвать то везеньем, Продали деву из шахт и отправили в бой! Там осветило святым озареньем, Стала не просто рабыней, а бабой крутой! Но не бывает, поверьте, безбрежного счастья, Страшный противник попался, и ранена я! Рубят меня в битве злобной на части, Боже мне выставил счет, набежала пеня! Но не сдаюсь, из последних силенок сражаюсь, Пусть убивала людей, проклинала Богов! В этом, конечно, теперь горько каюсь, Но не могу подобрать подходящих мне слов!

ГЛАВА 12

Смоленск был готов к обороне. В нем собралось шесть стрелецких приказов, дворянское ополчение, ополчение из крестьян и посада. Довольно значительные силы для хорошо укрепленного города с развитой в инженерном отношении обороной.

Подойдя к городу, ляхи и иноземные полки сникли. Противник показался им достаточно сильным. А после Белоцерковска не очень-то хотелось идти на штурм. Там многие не удосужились погребения, солдаты мучились от ран и царапин.

Но король Сигизмунд повелел с ходу идти на стремительный приступ. Речь шла о престиже. Забили барабаны, зазвучали мощные горны. В начале штурма в ход пошли многочисленные лестницы и крючки.

Стрельцы встретили противника меткими выстрелами, у многих были новейшие, легкие с нарезным стволом, мушкеты с кремневым механизмом. И огонь обрушился на противника, нанося ему существенный урон. Враг уничтожался у стен. Длины у некоторых лестниц не хватало, чтобы достигнуть вершины стены. Высота у цитадели изрядная. Но те, кто мог, лезли наверх по приказу короля. Там их уже встречали острые топоры, копья, штыки. Ополченцы-мужики пускали в ход и косы.

Но иноземные полки, несмотря на потери, все лезли и лезли. Сверху на них полились расплавленная смола и крутой кипяток.

Ошпаренные ляхи оглушительно и испугано орали. Их сбивали копьями, мечами, в них почти в упор палили из арбалетов и луков.

Сигизмунд следил за штурмом, по традиции взобравшись на холм и используя для обзора подзорную трубу. Его люди гибли, но не могли взобраться на стены. Они оказались заложниками хорошо укрепленного города и его мужественных защитников, не желающих ложиться под иноземцев. Их расстреливали в упор. Даже небольшие арбалеты, что использовали босоногие юноши, превратились в эффективное оружие. Вымоченные в навозе и в яде стрелы наносили смертельные раны.

Тысячи ляхов и наемников, хотя и шли в атаку широким фронтом, захлебывались в собственной крови.

Сидя на коне, королевич Владислав размахивал кулаками и ревел:

— Давите их, давите скорее!

Королевич даже охрип от собственного крика.

Герцог Барбаросса заметил:

— Надо было подождать, когда подойдут осадные орудия…

Сигизмунд скептически произнес:

— Стены очень уж толстые. Понадобится не одна неделя беспрерывных обстрелов, чтобы нанести хоть какой-то урон.

Король опять бросил взгляд на крепость. Она смотрелась неприступно.

Владислав надул себе щеки и произнес:

— Я сам на штурм пойду и русских раздавлю!

— Сиди уж! — произнес Сигизмунд. — Тебя срежут, как и остальных.

И король указал пальцам на гору трупов под стенами города. Атака захлебывалась.

Новые русские мушкеты со штыками позволяли палить в упор и одновременно колоть. Хорошее преимущество в бою!

В битве принимали участие и несколько русских женщин. Стреляя из лука, они по снайперски осыпали противника стрелами.

Среди воительниц выделялась дочь Аленушки Екатерина. Рыжая красивая девушка. Она жила в этом городе, после расставания с матерью повзрослела, расцвела. Теперь владеет многими приемами сабельного боя. Вот очередной вражий воин появился на стене. Катя выхватывает оружие, проводит прием «мельница». И расфуфыренный неприятель падает вниз, сбив при этом с высокой лестницы еще нескольких солдат.

Девушка сражалась вместе с Еремой. Юноша по-прежнему прекрасно стреляет из лука. Метко, быстро. Руки у парня на первый взгляд тонкие, но жилистые и очень сильные.

Юноша не так прост. Он использует особый арбалет, выпускающий сразу несколько отравленных стрел. И снова падают убиенные ляхи. Русские выкашивают их капитально.

Стрелы находят себе все новые жертвы, в такой ситуации у польского войска нет шанса на успех.

Сигизмунд в досаде трясет подзорной трубой, бормоча:

— Пора трубить отбой, пока нас всех не перебили!

Находящийся рядом гетман энергично кивает. А королевич Владислав категорически не согласен:

— Мы должны взять город как можно быстрее и любой ценой. Иначе станем посмешищем для всей Европы.

Его отец возразил:

— Наши ряды быстро редеют. Так мы рискуем вовсе остаться без армии!

Взгляд короля Речи Посполитой становится решительным. Он командует:

— Трубить отбой штурма!

Загудели огромные трубы, сменили тембр барабаны. Ляхи отхлынули от высоченных и широченных стен города. Воля русских опять оказалась несокрушимой, а война для пришедших на Русь губительной.

Герцог Барбаросса отправился в свой просторный шатер. Там у него находилась плененная Варвара. Девушку пытали, но без ущерба ее красоте. Били широкими, сыромятными ремнями, выкручивали руки на дыбе и выгибали с помощью различных приспособлений ноги и суставы.

Варвара, несмотря на все истязания, не смирилась. Герцогу нравилась эта девушка, он любил наблюдать за действиями палача, лично спрашивал пленницу на ломаном русском:

— Готова ли ты отречься от своей Родины?

Девушка отрицательно мотала головой.

Она была прекрасна и трогательна в своей гордой наготе. Даже в пыточном станке, терзающем сильное, мускулистое, удивительно гармонично сложенное тело.

Герцогу нравилось мучить свою жертву. Варвара не орала, не просила о пощаде. Упорное сопротивление русской девушки герцога только заводило. Хотелось сломить девку. Но при этом не изуродовать, не покалечить ее. Она такая красивая, может пригодиться ему для утех.