Новый год плюс Бесконечность

— Выйдешь — узнаешь, — отрезала маленькая гостья и, не удержавшись, показала ему язык. — Вот мальчишки пошли, просто смех!

Вадим вздрогнул и тут же выпрямил спину. Но все-таки упрямо повторил:

— Так что за девочка? Чего ей от меня надо?

Нюта сощурилась и смерила его взглядом, исполненным извечного женского превосходства более информированного существа, знающего в жизни толк.

— А ты что, не знаешь, кто у вас самая красивая девочка в классе? А? Эх ты, простофиля! Соображай скорее и давай одевайся.

Вадим хоть и не поверил, но на всякий случай пробежал мысленным взором список их класса. На двух-трех фамилиях он споткнулся, но затем в свою очередь трезво оценил свою внешность и — отбросил их тоже. Зато теперь ему стало интересно! Если это и розыгрыш, то уж больно плохо скроен. Не сходить ли, глянуть, в самом деле?

— Ладно, — кивнул он. — Подожди здесь. Я сейчас соберусь.

— Больно мне надо, — пожала гостья плечиками. — Лучше уж выйду на улицу, у вас слишком жарко. А ты, — она взглянула на него пристально, точно действительно гипнотизировала, — одевайся потеплее, там холодрыга — жутики!

— Это еще зачем? — былые подозрения вернулись к нему с прежней силой.

— А затем, — осадила она его. — Ты что, разве свою барышню провожать не пойдешь?

— Вот еще, больно надо, — буркнул он на ходу и, чувствуя, как уши и щеки заливает стремительный румянец, поскорее скрылся за дверью.

Одеться потеплее было минутным делом. На удивление мама ничего не сказала по поводу столь раннего ухода из дома, только покосилась в его сторону и пробормотала что-то привычное насчет осторожности в гололед и через дорогу. Положительно, сегодня с мамой происходило что-то необычное. А отец давно уже уединился в рабочем кабинете, в окружении листов чистого ватмана, хвостатых графиков и разноцветных столбиков таблиц. Вадим захватил свои ключи, пробежал подъезд и выскочил во двор.

Уличный морозец тут же ущипнул за щеку и полез в ноздри сухим холодным воздухом. Девочка стояла возле забора, которым жильцы первого этажа отгородили свое право на земельные участки, раз уж у них нет балконов. И больше во дворе никого не было, кроме высокого мужчины в спортивном костюме, который выгуливал задумчивого, совершенно апатичного к окружающему миру курносого бульдога, похожего на упитанного остроухого поросенка.

— Ну, где твоя девочка? — строго спросил Вадим. Подвох, конечно, был, но, по всей видимости, поджидал его где-то дальше. Так и есть: девочка указала рукой на угол дома и приказала:

— Иди за мной. И не задавай лишних вопросов.

Она быстро зашагала, осторожно обходя наметенные за ночь сугробы. А Вадим послушно поплелся следом, чувствуя себя последним идиотом. Он с замиранием сердца ожидал, что сейчас откуда ни возьмись за шиворот прилетит огромный ком снега. А то и чего похуже — Вовка с Петькой отличались незаурядной фантазией, а по воскресеньям откровенно скучали.

Наконец они зашли за дом, и Вадим остановился.

— Дальше не пойду. Говори, кто меня ждет?

— Вот чудак человек, — рассмеялась девочка. — Да вот же она, твоя воздыхательница.

И указала рукавичкой ему за спину. А Вадим, хоть и трижды ученый самыми невероятными и изобретательными розыгрышами и приколами, вновь не нашел в себе сил противиться любопытству. И оглянулся.

В десятке метров от него, возле покосившегося ржавого гаража стояла полуразвалившаяся снежная баба. Она ухмылялась кривым ртом и подмигивала ему угольком единственного глаза. Судя по всему, соорудили ее еще позавчера, когда снег был липкий.

Он в бешенстве обернулся. Девочка, прищурившись, смотрела на него.

— Ты… Знаешь, кто ты? Знаешь?!

— Знаю, — тихо произнесла она. — Я очень много теперь знаю. И про тебя, и вообще…

— Да что ты знаешь?! — презрительно закричал Вадим. — Кто ты вообще такая — явилась тут, придуряется…

— Я видела тебя во сне, — отрезала девочка. — Сегодня ночью. А до этого еще несколько раз.

Вадим некоторое время внимательно смотрел на нее, затем покачал головой с нарочитым сочувствием.

— Ага… теперь я понял. Ты — чокнутая, да? В каком еще сне?

— Сегодня — в твоем, — сказала она. — И поэтому пришла предупредить. За тобой идет волшебник.

Вадим хотел уже крикнуть еще что-нибудь обидное, но внезапно осекся и даже съежился как будто.

— Ч-ч-чего-о-о-о?…

— А вот и того, — поучительно кивнула девочка. — Я уже видела знак. Они его оставили, чтобы за мной следить. Это сделал белый волшебник.

Она подошла к Вадиму вплотную и глянула в упор в его широко раскрытые, застывшие глаза.

— Знак сказал мне, что белый ждет черно-красного. И когда они встретятся и придут сюда, тебе конец. Так и знай.

Первый волшебник пришел в город еще до завтрака. Он появился на автобусной остановке, возникнув из ничего, сам как снег, в белой зимней одежде. Хмурым взглядом волшебник окинул людей, поджидающих очередного маршрута, обошел группку великовозрастных юнцов и через минуту уже был на другой стороне улицы. Через два квартала, сразу за поворотом, был нужный ему дом, первый из двух искомых.

Возле автомобильного выезда из двора волшебник пометил дом специальным символом. Для этого он выбрал березу — самое подходящее дерево, сплошь состоящее из черных и белых пятен и легко скрывающее двуцветный тайный знак. Со знаками нужно обращаться осторожно, об этом волшебник помнил всегда и тщательно выбирал нужные линии и цвета. Небрежно написанный тайный знак мог стать чем угодно: основанием для коммунального скандала; причиной небывалого града или затяжного, на несколько дней, ливня; поводом для тоскливой черной меланхолии всякого прошедшего мимо или даже началом новой войны, которая произойдет там, куда укажет знак тому, кто сумеет понять. Поэтому волшебник прибег к дополнительной маскировке, погрузив знак поглубже, в самое сердце дерева, мягкое и податливое для умелой руки. Знак был обращен к одному из подъездов соседнего дома.

Теперь белый волшебник всегда будет знать, кто проходил мимо знака. Разумеется, это касалось только взгляда со стороны: знак видел нужного человека издали, мог даже следить за ним, но не мог разглядеть его мысли или внутреннее состояние, например заботы, болезни или хотя бы содержимое его желудка. Но все это волшебника, разумеется, не интересовало. Теперь он уже не упустит человека, ради которого и был оставлен знак. Можно было отправляться на поиски другого дома, который неизмеримо главнее.