Новый Михаил-3: Государь Революции
Шрифт:
Генерал молча стоял, и лишь желваки двигались у него на лице. Наконец, он выдавил одно лишь слово:
– Немыслимо...
– Вспомните о том, что основной неофициальной темой Петроградской конференции было вовсе не наступление как таковое, и не кампания 1917 года в целом. Основной темой была возможная революция в России. С чего такая забота?
Гурко кашлянул и как-то даже приободрился.
– Ну, - пожал плечами он, - это как раз понятно, союзники были обеспокоены возможной революцией и тем опасным влиянием, которое она бы имела на боеспособность армии. А это могло сказаться на успехе всей войны в целом.
Я поднял бровь.
– Вы полагаете? Василий Иосифович, я вас назначил Верховным Главнокомандующим Действующей армией не для того, чтобы вы здесь обманывали себя, а что еще ужаснее, обманывали и меня, своего Государя. И мне, и вам прекрасно известно о том, что союзники интересовались вопросом возможной революции не просто так. На момент подготовки и проведения Петроградской конференции в России уже сложилось несколько центров заговора, в которых планировался дворцовый
Генерал ничего не ответил.
– Молчите? А я вам скажу! Повторяю, Россию просто решили устранить, как ненужного более компаньона, который в перспективе может стать конкурентом. Наши дорогие союзники общий расклад понимают не хуже нас. Они отлично осознают, что у немцев есть только два варианты приемлемо закончить эту войну, а именно выбить из войны либо Францию, либо Россию. И как вы понимаете, их интерес в том, чтобы склонить германцев к удару по России. Но сил у немцев на сокрушительный удар по России нет, и соблазниться они могут, лишь увидев беспомощность русской армии и революционную смуту в тылах Российской Империи. Лишь в этом случае они могут решиться развернуть основные силы в сторону России, выбивая ее из войны и полагая, что погрязшая в Гражданской войне Россия не сможет потом нанести удар в спину Германии. А для этого, в России должна случиться революция. Не смена монарха, нет, им это мало что даст, а именно всеобъемлющая революция, разрушающая устои, рушащая дисциплину в армии и повергающее в хаос транспорт и хозяйство Империи. Добившись революции в России, наши, прости Господи, союзники добиваются сразу нескольких целей. Первое - они переключают внимание Германии на Восток, обнажая тем самым оборонительные рубежи на Западе. Второе - они расчищают и облегчают путь Нивелю для нанесения сокрушительного удара по Германии. Третье - они устраняют Россию из числа стран-победительниц в этой войне, а значит, можно ничего обещанного не выполнять, включая Проливы и все остальное, о чем мы договорились. И, четвертое - сама поверженная и опрокинутая в хаос Россия может стать и для стран Антанты и для стран союза Центральных держав тем пространством и тем ресурсом, который можно разделить на колонии между всеми заинтересованными сторонами. Революции мы не допустили. Но, даже не добившись революции в России, они все равно уверены в том, что Нивелю удастся нанести Германии решающий удар и потому все еще надеются так или иначе обвинить Россию во всех смертных грехах, дабы, как минимум, уменьшить ее долю при разделе победных трофеев, а как максимум, попытаться все же обратить Российскую Империю в хаос смуты.
Замолчав на несколько секунд и внимательно поглядев на генерала, я покачал головой.
– Вижу, сомнения гложут вас. Посему, предлагаю вам ознакомиться с кое-какими показаниями.
– Я протянул ему папку с показаниями Рейли.
– Здесь есть много чего интересного. И про прошлые покушения и подготовки революций, а, равно как и о будущих планах и уровне их выполнения в настоящий момент. Кроме того, хочу вам предъявить некоторые результаты работы Высочайшей следственной комиссии, а так же выводы расследования обстоятельства заговора против моего брата, которое проводила комиссия под руководством генерала Лукомского. В этих папках есть много интересных показаний, которые дали интересные следствию люди, включая генералов, членов Государственной Думы и Государственного Совета, членов Правительства, лиц из Свиты моего брата, моего собственного окружения, а так же показания Великого Князя Кирилла Владимировича. Я оставлю вас в этом кабинете. Читайте внимательно, я вас не тороплю. Тем более что бумаги сии относятся к категории документов особой важности и не подлежат выносу из этого кабинета. Я покину кабинет по неотложным делам, думаю, часа два вас никто тревожить не будет. Если прочтете раньше, дайте знать дежурному адъютанту, и он проводит вас в Малиновый кабинет.
Я протянул Гурко папку с показаниями Рейли и вышел из Золотой гостиной. Уже глядя из окна своего временного кабинета на Дворцовую площадь я вновь и вновь прокручивал расклад сил перед началом новой версии Большой Игры.
Главная проблема заключалась в том, что вся эта фронтовая публика была решительно настроена, во что бы то ни стало выполнять, так называемый, союзнический долг и проводить оговоренные наступления против Центральных держав. Я же такого желания не имел, и бросать под пулеметы миллионы солдат не собирался. У меня
были совсем иные соображения на счет кампании 1917 года и путях, по которым должна пойти Россия.Но монархия штука такая, что если я не заручусь поддержкой конкретных исполнителей, то могу получить новый заговор по смещению неадекватного царя. А я еще не настолько контролировал армию, чтобы быть уверенным в том, что заговор будет вовремя раскрыт. Да и зачем он мне сейчас?
Поэтому придется на пальцах объяснять умудренным генералам, что такое хорошо и с чем его едят. Правда придется дело Рейли показать и им (благо уже подготовили требуемое количество копий), что неизбежно повлечет утечку информации врагам и "союзникам", но этого я как раз и не боялся особо, и играл во все эти очень страшные тайны исключительно для придания веса этой утечке.
Наконец к исходу второго часа адъютант доложил, что ожидает аудиенции генерал Гурко. Я дал дозволение и вот на пороге моего кабинета появился Гурко. Он был бледен и прочитанное явно не добавило ему лет жизни.
– Ваше Императорское Величество! По вашему повелению я ознакомился с показаниями офицера британской разведки господина Рейли.
– Что скажете, генерал?
– Я жду ваших повелений, Государь.
– глухо произнес он.
Я внимательно посмотрел в лицо Гурко.
– Генерал, пришло время трезвых оценок и сложных решений. Мы наступать не можем. Наступление Нивеля закончится катастрофой. И, в первую очередь, катастрофой для нас.
Видя, что Гурко собирается что-то возразить, я сделал останавливающий жест рукой.
– Нашими союзниками мы поставлены в положение, при котором каждый наш шаг ведет к ухудшению нашего положения. В шахматах это называется цугцванг, не так ли? Мы, конечно, не попали в главную ловушку и избежали революции в России, но партия не закончена и любой вариант ее развития ведет нас к проигрышу. Участие в наступлении Нивеля с любым результатом этого наступления, в итоге приведет к обвинению и потерям России. Наше наступление на Восточном фронте сейчас, однозначно, приведет к катастрофе. Отказ от наступления, приведет к обвинению в предательстве. Забавное положение, вы не находите?
А путь выхода из ситуации был отнюдь не прост. Хотя я был уверен, что решить проблему можно только следуя известному выражению про то, что на каждую хитрую гайку найдется... Но, то, что я собирался делать дальше, несколько расходится с принятыми в этом времени представлениями, а потому может встретить яростное сопротивление среди генералитета. И простого повеления тут будет недостаточно.
– Хорошо, генерал, давайте рассмотрим вопрос с другой стороны. Первый вопрос - можем ли мы выполнить требования союзников об одновременном с Нивелем наступлении? Нет, не можем. Это будет бессмысленная бойня, которая приведет к обрушению всего нашего фронта из-за контрударов германцев. На контрудары в образовавшиеся прорехи у немцев сил хватит даже без переброски войск с Западного фронта. К тому же, Василий Иосифович, не мне вам рассказывать о катастрофическом для нас соотношении количества орудий, особенно тяжелых, химических зарядов, пулеметов, аэропланов, танков и броневиков, автомобилей, тракторов, прочих тягачей между Россией и Центральными державами. Итак, наступать мы не можем, а значит, будем обвинены союзниками при любом развитии событий. Никакие оправдания их не устроят. Их бы устроила революция, в качестве оправдания, но, к их великому сожалению, ее не случилось. Так что отказ наступать будет квалифицирован, как неисполнение союзнических обязательств. И никого не будет интересовать, что сами союзники в схожих обстоятельствах, когда русской армии нужна была помощь, точно так же отказывались наступать. Ну, тут, как говорится, Quod licet Iovi, non licet bovi. Второй вопрос - каков шанс, что Нивелю удастся прорвать фронт на достаточную стратегическую глубину, настолько чтобы принудить Германию запросить мира?
Гурко сделал неопределенный жест. Кивнув, продолжаю.
– А я вам скажу - таких шансов нет. Нивелю даже не удастся повторить Брусиловский прорыв, поскольку немцы не австрияки, а о наступлении Нивеля знает каждый официант в Париже. И уж конечно о нем знают в Берлине. Германцы прочно засели и засели не в чистом поле, а на хорошо укрепленных позициях Линии Гинденбурга, с возможностью покидать свои позиции и быстро занимать подготовленные рубежи второй и третьей линии обороны. А на первой линии в капонирах и блиндажах останутся пулеметные расчеты, которые невозможно выкурить никакой артиллерийской подготовкой. И повторятся катастрофы Вердена и Соммы. Сотни тысяч погибших в результате кинжального пулеметного огня. Горы трупов и нулевой результат. Ну, если не считать подготовленного германцами контрудара. И удар этот будет предельно мощным. У немцев просто нет другого выхода. Революции в России не случилось, русский фронт не рухнул, а потому только выбивание из войны Франции может спасти Германию. На карту поставлено все. Тем более что кроме наступления Нивеля у немцев не будет другого шанса в обозримом будущем. Впереди только вступление в войну США и удушение Германии и Центральных держав.
Я встал и подошел к окну.
– Итак, союзники отказываются внимать голосу разума и сами идут в ловушку, давая германцам шанс переломить ситуацию и выиграть эту войну. Наступление Нивеля закончится катастрофой и очень велик шанс, что мы вскоре окажемся на континенте один на один с германской военной машиной. И шансов победить в этом противостоянии у нас немного. У вас есть возражения против этого утверждения?
– Никак нет, Ваше Императорское Величество!
Прекрасно, подтвердив тезис об отсутствии перспектив в войне с Германией один на один, Гурко, заодно, психологически согласился и с идущем в комплекте утверждением о катастрофе, которая постигнет Нивеля. Продолжим.