Новый Мир ( № 12 2009)

— Я вас слушаю, Марина.

Он возник в том же проеме, точно в таком же виде, как уходил, только чистый и без плаща — ни тебе халата, ни влажных волос. Я сунула диск на место, кивнула:

— Поговорим. Кто у вас там смотрит кино?

Отс пожал плечами, присел на кушетку.

— Никто. Но если вы себе что-нибудь выбрали посмотреть...

За стеной стеллажей вскрикнул напоследок звучный аккорд, а затем зашептали, угасая, куда более тихие слова. Я вскинула палец смешным нарочитым жестом.

— Слышали?

— Нет. Хотя, возможно, я забыл выключить плеер.

— Перед тем как уходили в лес?

— Вас это удивляет? Я не так молод. — Голос звучал безупречно ровно, скрывая нарастающее раздражение. — Могу пойти и выключить, если это мешает нашей беседе.

— Не мешает.

И действительно, ничего ей уже не мешало. Во всем строении, плотно заполняя паузу, стояла неподвижная тишина — ни шелеста, ни ноты. И кажется, был щелчок. Конечно, я могла его и придумать, но, по-моему, все-таки был.

— Отс, это вы положили мне письмо на подоконник?

— Письмо? — Задумался, припоминая, действительно, не фиксировать же ему такие мелочи. — Да, конечно. Вернее, Таша, по моей просьбе. Вы хотели бы отправить ответ?

Какой ответ?!

Сверкающие ребра дисков поплыли перед глазами, разгоняясь, набирая обороты, ускоряющееся вращение лишило комнату прямоугольных очертаний, а хозяина превратило в абстрактный, никак не умолкающий, снова и снова звучащий на коде голос: ответ, ответ, ответ...

Какой может быть ответ, он издевается, что ли?!

— Марина!

Проморгалась, попробовала подошвой твердую землю под ногами. Вот она я, стою, и Отс очень близко напротив, глаза в глаза, и руки держат мои запястья, и несколько дисков веером на полу, все правильно: еще немного, и доплеснуло бы до края, а так — почти, не считается, пронесло.

— Извините. Со мной иногда бывает.

— Принести вам воды? Может быть, коньяку?

— Спасибо, — позволила усадить себя на кушетку, аккуратно высвободила руки; теперь-то я сумею нормально сформулировать. — Видите ли, Отс, это письмо написал давно умерший человек, и, насколько я понимаю, когда-то он останавливался у вас. Было бы логичнее, если бы письмо нашлось здесь, а не пришло по почте.

— У нас?

— Михайль Коген. Я видела тут его картины. Вспомните, для меня это важно.

Он посмотрел странно. Без недоумения, наоборот, с каким-то чересчур явственным пониманием, которым не спешил делиться со мной, — естественно, после дисков-то на полу. Ничего. Дождусь и дожму.

— Я принесу вам выпить, Марина.

— Давайте. И вспоминайте, пожалуйста.

Отс вышел, и я снова прислушалась, но не уловила ничего, кроме его быстро удалившихся шагов. Да какая мне разница, кто или что спрятано в этом флигеле, смотрит где-то там кино, нажимает на кнопки — может быть, Таша развлекается, а мог и вправду сам собой отключиться давно забытый плеер, какое мне дело до чужих тайн, не отвлекаться, сосредоточиться на собственных, имеющих отношение непосредственно ко мне. Долбить в одну точку, пока не расколешь серый камень с блестящим ободком. Внутри которого вполне может и не оказаться ничего.

— Возьмите, вот.

Коньяк, и неожиданно хороший, явно дорогой; но бутылки Отс не принес, только две приземистые рюмки на подносе. Присел рядом, тоже взял рюмку, отпил чуть-чуть, по-гурмански; и откуда он только взялся в этой этнической дыре, эстетствующий коллекционер-киноман с исчерченным шрамами лицом?..

Но я обещала себе не отвлекаться:

— Вы вспомнили, Отс?

— Марина, — он причмокнул, перекатывая коньяк на языке, — с того самого момента, как вы тут появились, вы только и делаете, что задаете вопросы. Это вполне естественно: если б у вас их не накопилось в таком количестве, вы, наверное, и не оказались бы здесь. Ошибка в одном: ваши вопросы — не ко мне. А также не к Тарье и не к Иллэ.

— А к кому же?

— Видимо, к вам самой. Не волнуйтесь, — он поставил рюмку на пол, похоже, чтобы иметь свободные руки на случай, если я снова начну крушить коллекцию, — со своей стороны я отвечу вам исчерпывающе. Письмо пришло поездом, не с обычным почтовым рейсом, но так тоже иногда бывает, если корреспонденция срочная. Я нашел его утром на станции и как раз из соображений срочности передал вам с Ташей, мы вместе ходили по грибы. Никакого другого отношения ни к письму, ни к предыдущей посылке я не имею и дополнительной информации дать не могу. Теперь Михайль... Коген?

Так. Я зеркально повторила жест Отса: еще одна рюмка у подножия кушетки. Слишком сильное искушение, когда в руке стекло.

— Я припоминаю этого человека, однако очень смутно, а Иллэ и Тарья, думаю, не вспомнят вообще. Если он умер, приношу соболезнования.

И еще один совет, Марина.

— Да.

— Мне кажется, вы пытаетесь как-то увязать воедино все происходящее с вами здесь. Поверьте, не стоит этого делать. Большинство вещей в жизни совершенно автономны друг от друга. Вся связь между ними — только в вас самой, внутри. Вы меня понимаете?

Усмехнулась, нагибаясь за коньяком:

— Что ж тут непонятного? Ваше здоровье, Отс. Внутри.

— Сколько вам полных лет?

— Двадцать один.

— Группа крови?

— Первая, кажется... вроде бы первая плюс.

— Боткина болели?

— Нет.

— Операции переносили?

— Да, аппендицит.

— Какая по счету беременность?

— Первая.

— Может оказаться и последняя, вы об этом знаете?

— Да. Надо где-нибудь подписать, что вы меня предупредили?

— Не, Людмила Ивановна, они тут еще выделываться будут. Да ты посмотри на себя, стыдно же, здоровая девка, рожать должна!..

— Леля, тише. На учете у врача стоите?