Новый Мир (№ 2 2010)
Шрифт:
“Убеждение, что мы можем свободно и сознательно выбирать наши поступки, является фундаментальным для нашей картины мира. Однако эта точка зрения не согласуется с последними экспериментальными данными, которые указывают, что наше субъективное восприятие свободы не более чем иллюзия, что наши поступки определяются процессами в нашем мозге, скрытыми от нашего сознания и происходящими задолго до появления ощущения принятого решения”.
Пора платить по счету. “Круглый стол” в Институте динамического консерватизма. Материал подготовил Андрей Фефелов. — “Завтра”, 2009, № 45, 3 ноября <http://zavtra.ru>.
Говорит Михаил Делягин: “Я часто слышу от своих коллег, что нынешнее наше государство неэффективно. Я утверждаю обратное: Российское государство —
Производство критически ангажированного искусства. Беседа Дмитрия Виленского и Александра Бикбова. — “Неприкосновенный запас”, 2009, № 5 (67).
Говорит художник, писатель Дмитрий Виленский (участник группы “Что делать?”): “Прежде всего надо быть готовым к бедности, то есть нужно найти способ существования, который позволяет не переживать о размере гонорара, и при этом иметь много свободного времени. Художнику также важно понять, что сегодня, как никогда прежде, важно не просто создание личной работы, „уникального произведения”, — важно также воссоздать коллективный контекст его производства, репрезентации и распространения. Мы живем в необычайное время перепроизводства всего, и убедить мир в том, что чей-то частный взгляд может быть важен для кого-то еще, — очень трудная задача. Важно постоянно иметь в виду, что ты представляешь не просто себя, но и некую социально-политическую среду в определенный исторический момент. А это возможно только тогда, когда ты движим стремлением ее менять. Менять — значит делать что-то вместе с другими. Значит осознанно проживать коллективную ситуацию как коллективную — и, возможно, делать это „долго”. Только тогда у художника может появиться серьезное историческое измерение: без этой претензии говорить о продолжении такого дела, как искусство, не имеет никакого смысла”.
Александр Пятигорский. Страх из 2009 года. — “Неприкосновенный запас”, 2009, № 5 (67).
“О страхе древнего шумера мы так же ничего не знаем, как о страхе современного папуаса, а часто и о страхе нашего коллеги или соседа по дому. В каждой эпистемологической ситуации мы имеем дело с другими страхами, объединяемыми общим названием „страх”, которое в одной эпистемологической ситуации является термином религии, в другой — психологии, в третьей — психиатрии, а в четвертой — вообще отсутствует. Логически же, как одно понятие, страх — бессущностен, ибо в каждом конкретном случае это будет не тот страх, что в каждом другом. Более того, он будет страхом не той же самой „страшной” вещи и, что особенно интересно, страхом не тех же самых людей”.
“1930-е годы моего детства знали четыре главных страха, на всю жизнь отпечатавшиеся в моей памяти: страх голода, страх ареста, следствия и лагерей (или, в лучшем случае, ссылки), страх туберкулеза и страх войны. Замечательно, что эти страхи были четко социально дифференцированными”.
“Сегодняшнее производство страха СМИ четко ориентировано на потребителя с ослабленной рефлексией и крайне размытой идеей социальной ответственности. Неудивительно поэтому, что наиболее популярным покупаемым продуктом оказывается макрострах (термин мой), объектом которого после значительного спада атомной истерики стали такие „страшные” вещи будущего, как глобальное потепление, глобальное загрязнение окружающей среды, глобальный дефицит продуктов питания и, наконец, глобальный терроризм. Замечательно, что в этом списке отсутствует страх глобального возрастания невежества — не в будущем, а уже сегодня”.
Кирилл Решетников. Голодный дух. — “Взгляд”, 2009, 14 ноября <http://www.vz.ru>.
“Андеграундная модель поведения превратилась из ценного раритета в анахронизм. Стало ясно, что все давно не так, как хотелось бы ее адептам. Этический запрет на диалог искусства с властью, а также на приобретение им хотя бы какого-то официального статуса выглядит сегодня пошлой химерой. Взаимодействие самых неканонических авторов и культуртрегеров с государством и вообще с теми, кто может их поддержать и повысить в ранге, понемногу укореняется в реальности. Музыкальным руководителем Большого театра назначен Леонид Десятников, чья опера „Дети Розенталя”, представленная в том же Большом, в свое время вызвала настоящий скандал”.
“Подавление, отсев, отлучение от творческих перспектив производятся ныне отнюдь не государством, а по-настоящему бесчеловечной сущностью по имени „рынок”. Поэтому поддержка новаторов означает сейчас не столько легитимацию их творчества, сколько создание хотя бы временных пристанищ для выживания в рыночной саванне. Некоторые виды искусства нуждаются в этом больше, чем другие. Скажем, если у художника, работающего с визуальными объектами, сейчас есть теоретические шансы на самоокупаемость, то у авангардного композитора таких шансов нет: современная музыка в узком смысле этого термина — занятие убыточное”.
Олег Рогов. “И эти строчки кровью подпишу”. Последний поэтический привет от Льва Лосева — итог и напутствие живущим. — “Частный корреспондент”, 2009, 27 ноября <http://www.chaskor.ru>.
“Нынешняя книга [„Говорящий попугай”] пронумерована седьмой, шестая вышла четыре года назад, а предыдущие сборники (включая прозу) были собраны в том, выпущенный „У-Факторией” в 2000 году. Так получается, что смерть всегда задает определенный контекст последней книге поэта, и случай Лосева не исключение. Стихи последнего сборника — все тот же мгновенно узнаваемый Лосев, но с привкусом какой-то мудрой и брезгливой усталости”.
“Стихи Лосева удивительным образом балансируют на тонкой грани: он смешивает центонную поэзию и приземленный уличный язык, оставаясь при этом вполне дистанцированным от материала, с которым работает, то есть и от цитат и от сленга. И это позиция подлинного поэта-аристократа, в отличие, скажем, от демократа Кибирова, не в обиду последнему будет сказано”.
Ксения Рождественская. “Большая книга”: Мариам Петросян. Дом, в котором… — “ OpenSpace ”, 2009, 5 ноября <http://www.openspace.ru>.
“Дом — это изнанка многих миров, в том числе и литературных. Здесь есть прямые отсылки, например к „Маугли”, но это „Маугли” наоборот: уже почти взрослый человек приходит в волчью стаю и пытается понять тамошние законы. Это безусловно, а может, и в первую очередь „Повелитель мух”, вплоть до кровавых выяснений отношений между „стаями”. Здесь безумный Ахав охотится на Снарка, а Снарк уползает во тьму Могильников. Здесь и „дурачки” Стивена Кинга, все его обиженные и оскорбленные, вроде героини „Розы Марены”, утащившей своего мужа в вымышленный, заболевший бешенством мир; или героя „Талисмана”, который прошел выжженные земли параллельного мира; или героев „Темной башни”, чьи жизни вот так же расходятся кругами по разным версиям Америки. Здесь же на стенах проступают призраки „Питера Пэна”, крокодилы подкрадываются под громкое тиканье секундной стрелки. И это очень советский, пионерский мир ночных страшилок и „Республики ШКИД”, всех светлых крапивинских мальчиков и Командоров. Со Стругацкими роман Петросян связан и стилистически, и кажущимся безразличием взгляда, как будто ты не увидишь ничего важного, если будешь смотреть на объект впрямую, и не узнаешь ничего нового, если тебе все скажут сразу и не дадут догадаться самому. Да и вообще это очень „стругацкая” история — про детей, которые идут то ли за Крысоловом, то ли по своим делам, и взрослых, которые то ли заблудились, то ли попали туда, куда нужно”.
Саша Соколов. Газибо. — “Зеркало”, Тель-Авив, 2009, № 33 <http://magazines.russ.ru/zerkalo>.
“Если это и не собственно поэзия, то уж prose poetry несомненно...”, — пишет о новой публикации Саши Соколова обозреватель рубрики “ Poetry News Weekly ” (“ OpenSpace ”, 2009, 4 декабря <http://www.openspace.ru/literature> ).