Новый Мир (№ 3 2005)

шведом быть — тогда б я хватила лиха.

Если знать язык, можно и без света

бороздить терцинами град латинский,

утешаясь тем, что в иные лета

здесь бродили Бродский и Баратынский.

И в конце концов отразиться в стольких

водах, где кочевники кучевые

расправляются, как на липких стойках

по-славянски смятые чаевые.

* *

 *

Кто теперь бубнит Горация и Катулла,

возвращаясь вспять, слезу задержав на вдохе?

Нас такой сквозняк пробрал, что иных продуло,

а других, как мусор, выдуло из эпохи.

Кто теперь способен до середины списка

кораблей добраться? Лучше не думать вовсе.

А ловить на спиннинг мелкую рыбку с пирса

и косить на горы в бледно-зеленом ворсе.

Обходить за милю скифа или сармата,

не дразнить варяга и не замать атлета,

чтоб, озлясь, не бросил в спину: “А ты сама-то

кто такая?” Я-то? Господи, нет ответа.

Поплавок, плевок, трескучий сверчок, к нон-стопу

за сезон привыкший в каменной Киммерии,

на крючке червяк, Никто, как сказал циклопу

хитроумный грек, подверженный мимикрии.

Я уже так долго небо копчу сырое,

что давно сменяла, чтоб не попасться в сети,

на овечью шкуру белый хитон героя:

проморгали те, авось не добьют и эти.

И пускай читают лажу свою, чернуху,

стерегут общак, друг в друга палят навскидку.

...Подойдет дворняга, влажно подышит в ухо,

мол, жива, старуха, — ну и лови ставридку.

* *

 *

Два рыбака по ночной реке

шли на одном плоту.

Первый курил, а второй в тоске

сплевывал в темноту.

Вспыхнули плоские фонари,

вызолотив лоскут

мыса. И первый сказал: “Смотри,

как берега текут!”

Важно второй, перед тем как лечь,

выдавил: “Ерунда.

Суша, глупец, не способна течь.

Это течет вода”.

Плавно подрагивал от толчков

плот, огибая мыс.

В каждом из дремлющих рыбаков

билась рыбешка-мысль.

Но, шевеля голубой осот

и золотой тростник,

Главный Ловец с высоты высот

сонно глядел на них,

предусмотрев, на каком витке

крепкую сеть порвут

те, что висят на его крючке,

думая, что плывут.

Рассказы

Карасев Александр Владимирович родился в 1971 году. Окончил Кубанский государственный университет. Публиковал рассказы в “Октябре” и “Дружбе народов”. В “Новом мире” печатается впервые. Живет в Краснодаре.

Смерть рядового Михайлова

В тот вечер куда-то на точки потребовались баллоны со сжатым воздухом. Пока я шел в компрессорную, я промок и замерз. В Йошкар-Оле в конце октября идет уже и снег. Но в тот вечер лил дождь.

Кабели для связи и управления в ракетных войсках стратегического назначения расположены в тоннелях. В тоннели закачивают сжатый воздух. Когда случается порыв, манометры показывают падение давления, и легко установить место повреждения — очень простая система.

По службе я следил за уровнем давления в кабельной шахте, забивал сжатым воздухом длинные металлические баллоны, возил их на специальной тележке на командный пункт, менял пустые на заполненные, иногда за баллонами приезжала машина.

Баллоны для заправки привез Михайлов. Он вылез из кабины маленький и угрюмый, как волчонок.

Я привычно кантовал баллон, наворачивал на резьбу штуцер. Михайлов прислонился к косяку двери и наблюдал. Имени его я не помню; я почти не помню имен людей, с которыми служил в армии, только фамилии остались в памяти и воинские звания.

Тогда я не знал, что рядовой Михайлов чуваш. Чуваши и марийцы как-то уже совсем обрусели и ни по виду, ни по акценту от русских не отличаются, и фамилии у них русские.

Я включал компрессор, и воздух под мощным давлением наполнял баллон через хлипкую трубку. Манометр дребезжал. Чтобы не терять времени, я не особенно заботился о безопасности.

— А может сорваться? — неожиданно спросил Михайлов.

— Конечно, — ответил я.

— Как ты здесь работаешь?.. Я бы не смог...

Я посмотрел в лицо Михайлову.

Наверное, я увидел пустоту, тоску, что ли, отрешенность. Я слышал о предчувствии смерти и после гибели Михайлова сразу вспомнил его глаза. Да, было опасно — слетевший набалдашник штуцера запросто проломит голову, и нам доводилось слышать о подобных случаях. Но, видимо, ментальность у нас такая — не всегда я отходил от компрессора при забивке. А сколько людей загибалось в этой злополучной ракетной дивизии: то током кого-то шибанет, то деревом привалит, не говоря уже об издержках дедовщины...