Новый Мир (№ 4 2011)
Шрифт:
— Щас! — Это он, конечно, с иронией. Набирая краску снова и снова, толстяк продолжает малевать.
Подросток Коля очень удивлен и очень недоволен — сказано же, что с сегодняшнего дня это уже его кисти. Это уже его краски! Да и мольберт, возможно, его!
— В-вам, дядя, лучше уйти… П-п-по домам… Мне вообще-то не в-велели никого пускать.
Но помалевать на чистом всякому нравится.
— Ты кто такой?.. Ну-ка представься, как следует!
— В-верните к-кисточку.
—
Обидчивый юнец теперь уже осмысленно задевает, а потом и подталкивает неслышной ногой рычажок ближайшей к нему репродукции. И тотчас свет. Подсветка!
И звучно, вкусно — сопровождающий текст из книги Василия Кандинского:
“…ВЫУЧИЛСЯ БОРЬБЕ С БЕЛЫМ ХОЛСТОМ…”
Мягкий баритон зачитывает:
“…И ТОЛЬКО ПОСТЕПЕННО Я ВЫУЧИЛСЯ НЕ ВИДЕТЬ ЭТОГО ТОНА ХОЛСТА…”
И еще:
“ЭТОГО БЕЛОГО, УПОРНОГО, УПРЯМОГО… ХОЛСТА…”
Хозяйчик от неожиданности замер. Затем повертел головой, ища, откуда этот крепкий мужской голос.
Бросает подозрительную кисточку. И на плохой случай отскакивает в сторону от мольберта.
*
В дверях вернувшаяся Инна:
— Ну что? Познакомились?
— Он х-х-хотел, — объясняет Коля. — Хотел мою к-кисточку.
— Да ладно, — смеется Инна. — Он наш сосед.
Хозяйчик-сосед уже обрел себя и свою натужную значительность:
— Инночка, привет… А где сестра? Где Ольга?
— На митинге.
— Ах да, митинг! Митинг!.. Сегодня же утренний митинг!
Инна включает телевизор, немые секунды на поиск, и вот уже на экране что надо — Артем Константа. Он произносит речь.
Политик на трибуне — толпа внимает.
Кадр укрупнился. Видна Ольга. Она в близком окружении Артема, она неразлучна, она рядом.
— Вот! — Хозяйчик возбужденно тычет пальцем в экран: — Вот! Вот где они все!
Инна: — А вот вам и Ольга рядышком!
АРТЕМ (он на экране крупно, потом медленно отдаляясь, чтобы зримей толпа): — Сегодня, во-первых, мы требуем отмены прописки — этого уродливого запрета на жизнь… Требуем свободы передвижения и свободы места жительства. А теперь я опять и опять возвращаюсь к главному… нам нужна гласность. Нам не нужны ядовитые остатки притаившейся цензуры… Осколки нашего рабства!
МИТИНГУЮЩИЕ: — Ур-ра!.. Правильно!.. Ур-ра, Константа!
АРТЕМ: — Долой остатки цензуры в любом ее виде!
Аплодисменты. Толпа ликует .
Коля по-тихому садится за свой мольберт и делает наконец первый шаг в мир живописи — перерисовывает репродукцию.
Вцепившись в свою драгоценную кисточку.
Юнец счастлив.
АРТЕМ (завершая выступление) : — Да, да! Население — это не народ. Но бывают дни, бывают часы, когда население становится народом!.. Святые часы!
Последний всплеск аплодисментов.
Митинг заканчивается.
Инна выключила телевизор: — Сейчас прямо с трибуны они по машинам — и нагрянут сюда.
— Как? сейчас? — Хозяйчик взволнован.
— А что?.. Утренний митинг не бывает больше часа.
— А может, они к обеду?
— Еще чего!.. Не знаю, как народ, но население любит расслабиться сразу после митинга.
Хозяйчик взволнован еще заметнее.
— Но зачем они сняли у меня всю пивную? Все столики разом с утра… Весь зал и чтобы без музыки… Это тоже чтобы расслабиться?
— Не волнуйся, дядя. Толпы не будет.
— Столики…
— Все столики — это чтоб лишних ушей не было. И лишних глаз. И лишних языков.
— Значит, элита?
— Думай, дядя, попроще. Не умничай. Считай, что сюда привалят поговорить-выпить-закусить.
— Я разве против. Я за.
— Во-первых, организаторы митинга. И Константа тоже привалит с окружением… И кое-кто из прессы. И конечно, денежный мешок, который всю эту говорильню содержит!
— Дочка. Инна… Я, собственно, за этим и пришел… Спросить… Хотел с Ольгой посоветоваться. Мы ж соседи… Говорят, этот их спонсор крутой. Слушок такой про него. Скажи — крутой?!
— Да, молчаливый.
— Я же хотел им отказать, но они силой наперли. Надавили. Телохранитель какой, а? Морда, а?.. Видела?.. И почему именно дохлая моя пивная?
— Не дрожи, дядя. Не будь тупым… Твоя пивная только потому, что крутому спонсору нужен крутой Артем. А Артем живет у Ольги. А Ольга твой сосед. Только поэтому ты и понадобился.