Новый Мир ( № 4 2013)

2210. Первый канал: «Тайна Мэрилин Монро». Проникновенно-басовитый голос за кадром: «Всю жизнь Мэрилин предпочитала заниматься любовью днем и по возможности стоя».

8 сентября , среда.

Если бы во второй половине 80-х Горбачев (или другой лидер КПСС) начал модернизацию жизни — экономическую, социальную, культурную, пользуясь прежними дисциплинарными скрепами, в которых была бы, разумеется, сильная идеологическая рудиментарная составляющая — солидаризировался бы с ним Солженицын? Я? Уж не говорю о «бесах разных» политической эмиграции? Нет . Его б возненавидели больше, чем рядового серого коммунистического очередного вождя.

Коммунистам верить ни в чем нельзя — вот постулат, ни на какое добро они не способны. И в Вермонте оч-чень долго боялись, как бы их не использовали , не обвели вокруг пальца. Звонит, к примеру, Горбачев Ефремову. Эмиграция: понятно, подражает Сталину! и т. п. На меня уже стали коситься, подозревая в теневом коллаборантстве. Нет, реформатор, даже крупный и чистый, не нашел бы тогда в Солженицыне поддержки. «Ты сначала откажись от идеологии, а потом я буду с тобой, может быть, говорить» — вот позиция А. И., и ему не хватило б, помимо всего прочего, даже и смелости поддержать лидера внутри системы.

9 сентября .

20 лет (!) назад убили о. Александра (Меня). Я в тот день, помню, плавал по ферапонтовским озерам…

Сегодня в Семхозе. Служил другой «никодимовец», владыка Ювеналий; вдова — попадья; сын Михаил — губернатор Ивановской области, поднял первый тост (его любимая шутка: «Кто бы мог подумать, что у простого сельского попа сын станет губернатором?»). Все мы за столом были уверены и готовы помянуть «убиенного Раба Божия Александра». Ан нет: оказывается, за Ювеналия! (В конце и я сказал слово.) А Михаил вдруг после третьей мне почему-то заговорщицки подмигнул через стол. Батюшки любят ораторствовать: о. Александр (Борисов), о. Владимир (из Новой Деревни) говорили пафосно, долго. Ну а уж я — позже всех, от сердца. Дочь — двадцать лет в Италии (в Болонье) — красивая, совсем обитальяненная, со стильной боковой прядью прическа. Вот — дети. А сам отец Александр? Уже мифологизированная фигура. Ну и хорошо, пусть. (Хотя в убийство его органами не верю.)

Сергиев Посад. Город Лавры, сердце русского Православия. И одновременно криминальный анклав, гнездо коррупции, наркотиков, беспредела и крышевания наркоторговли милицией. «Маковец» и окрестности — Сицилия Подмосковья. Теперь там не оттаивает душа, а страшно за Родину.

Еще в последние десятилетия прошлого века как-то все сразу: живопись — нечего стало писать; литература — не о чем стало писать; философия — не о чем стало философствовать. Почти пропало все сразу. Осталось одно «постмодернистское» убожество, культура, лишенная христианских смыслов.

10 сентября .

Показывают по телеку расползшихся монстров-американов, борьба с лишним весом стала там даже одним из главных приоритетов внутренней политики государства.

Но и у нас такое же бескультурье, отсутствие гигиенического самоограничения. Сейчас (в полдень) в шалмане на переделкинском рынке. Вошла пара — то ли муж с женой, то ли любовники-сослуживцы. Лет 35-40, но уже весьма жирноваты. Заказали по три чебурека и съели, обливая пальцы жиром и запивая пивком. Да еще с собою прихватили пакет.

Я же зашел съесть фаршированных перцев — любимая мною сезонная пища. Увы, сегодня их не готовили. Тогда взял жареных кабачков со сметаной и зелёного чая.

Президент в Ярославле: «Трудно строить демократию в стране, где ее не было тысячелетиями. Но за 20 лет наши люди усвоили новый код свободы».

Очевидно, имеется в виду бесстыжее стремление нажиться на горе ближнего и хамское засорение окружающей среды.

12 сентября , воскресенье.

Как точно подмечено у Тахо-Годи («Жизнь и судьба: воспоминания». М., 2009): Аверинцев и Бибихин — «это очень изощренные умы, совсем не знающие людей, обделенных воспитанием с детства, языками и наукой». Да, они любили, если любили, Россию исключительно через культуру, и не иначе. Помнится, Аверинцев рассказывал мне, как по молодости собрался во Владимир. «Но мама на меня так смотрела, так смотрела, что махнул рукой, не поехал».

«И Бог-то уже стал не Бог, а так, нечто вроде доброго товарища — в воображении современников, утративших по нечувствию всякий страх» (о. Антоний <Булатович> — Новоселову, 1912 г., в книге «Священник Павел Флоренский. Переписка с М. А. Новоселовым», Томск, 1998).

Словно про наши дни: вместо Церкви (уж на Западе точно) — «общество друзей Иисуса Христа».

13 сентября , понедельник.

В «Невском проспекте» сцена «секуции», оказывается, была выписана брутальней, чем в итоге и — «Я должен с прискорбием признаться, что поручик Пирогов был очень больно высечен». Но Гоголь дергался, опасаясь цензуры: все-таки немчура сечет русского офицера. «Секуцию жаль выпустить, — убеждал Пушкин, — она, мне кажется, необходима для полного эффекта вечерней мазурки». Какое тонкое понимание! Гоголь, впрочем, все же «выразился деликатнее»: с Пироговым «поступили так грубо и невежливо, что, признаюсь, я никак не нахожу слов к изображению этого печального события».

Все равно ведь читатель понимает, что сделали с поручиком немцы, правда? Можно и не разжевывать. Но «полный эффект» все-таки побледнел.

15 сентября , среда, ночь.

В Холмогорах найдены останки Иоанна (Антоновича), нашей «железной маски».

 «На коленях характерные наросты, как у человека, который молится днем и ночью. Это и понятно. Ничего другого Иоанну в Шлиссельбурге не оставалось» (Канал «Россия»).

Просматриваю «Иконостас» Флоренского, так повлиявший когда-то (в середине 70-х), на мое религиозное чувство. Помнится, первая публикация — 1972 год, «Богословские труды». Как они тогда попали ко мне в руки — Бог весть. Но поразительное свойство памяти: некоторые абзацы просыпаются в ней словно живые. 40 лет там береглись, и если задействовались, то только косвенно. Но вот, оказывается, береглись там «целехонькими». (Особенно про Врубеля, Васнецова и Нестерова.)