Новый Мир ( № 7 2006)

Был любимый брат у него — Кирилл.

Жизнь летела — сказочна, одинока,

но сложила крылья, попав в сачок.

И сквозь слово “млеко” сияло око,

голубой, славянский горел зрачок.

И кого-то тихо звала обитель,

а кого-то — звезды и облака,

потому что всех нас любил учитель,

тайнозритель русского языка…

7

Грубой лепки кувшин, бельевая корзина,

за немытым стеклом — облака…

Что бормочешь ты, как ты живешь, Мнемозина,

в бесконечном аду языка?

Пожилой табурет, или кресло-качалка,

или вытертый клетчатый плед…

Жить вещам в языке неуютно и жалко:

там пространства и времени нет.

Там лишь шаг небольшой от любви до разлуки,

от сверла до степного орла.

Вещь состарилась в слове и съежилась в звуке,

разболелась, слегла, умерла.

Так давай, Мнемозина, мы выбросим ветошь,

дорогие сожжем словари.

Ах, подруга неверная, что же ты медлишь?

Отвечай, не молчи, говори…

8

Были римляне добрыми. Злыми

были скиф, и сармат, и монгол.

Держит имя рукою за вымя

бородатый и бодрый глагол.

Имя сделалось бедным скитальцем,

но до смерти ему далеко,

и течет у глагола по пальцам

голубое, как сон, молоко.

Театральный человек

Розовский Марк Григорьевич родился в 1937 году в Петропавловске-Камчатском. Закончил факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова (1960) и Высшие сценарные курсы. Режиссер, драматург, художественный руководитель Московского государственного театра “У Никитских ворот”, народный артист России, профессор РАТИ (ГИТИС) и РГГУ. Живет в Москве .

После премьеры “Истории лошади” по рассказу Льва Толстого “Холстомер” в Ленинградском Большом драматическом театре (1975) его главного режиссера, лауреата Ленинской премии, народного артиста СССР Георгия Александровича Товстоногова кто-то окрестил убийственным словечком — “конокрад”.

В Древней Руси и на Востоке за воровство строго наказывали. Скажем, за кражу лошади полагалось отсечение руки.

Гога (он же Г. А. Товстоногов) остался безнаказанным.

Мой приятель — весьма мудрый человек. Он не стал меня утешать, а произнес нечто такое, что даже порадовало точностью оценки:

— Ты, дурак, не понимаешь, — то, что с тобой произошло, не могло не произойти. Ты в известной степени изначально был приговорен к тому, что якобы случилось.

— Почему?

— Да потому прежде всего, что твой Товстоногов — театральный человек. И этим все сказано, этим все объясняется.

— А я что, не театральный?

— И ты такой же. И ты театральный. Вы все, театральные, такие же.

— Какие?

— А вот ты задумайся, проанализируй, как оно все было. Вспомни подробности... И тогда, может быть, поймешь, что я тебе, дураку, сказал.

И я, дурак, задумался. Стал вспоминать...

...Пасмурным осенним ленинградским утром я пришел на очередную репетицию в БДТ. Здесь всегда начинали в одиннадцать тридцать, чтобы дать проспаться Георгию Александровичу и иже с ним. Но мои репетиции на Малой сцене БДТ стартовали в одиннадцать, и я старался никогда на них не опаздывать, как, впрочем, и не приходить слишком рано. Лучший вариант: тютелька в тютельку, без трех минут, — железная дисциплина в этом театре была всегда в цене, знак высшего профессионализма...

Вот я иду через проходную, не подозревая ни о чем, не чувствуя, что это роковой день моей жизни. Служебный вход, далее по коридору мимо пожарной части и одновременно мимо Большой сцены, — вдруг слышу с ее стороны голос Товстоногова:

— Тут расширим... Это выше... А это, пожалуй, уберем...

Я вздрогнул. Батюшки-светы!.. Да ведь это моя декорация!.. То бишь декорация Эдика Кочергина, еще вчера стоявшая на Малой сцене, а сейчас без спросу, без моего ведома, ночью, тайно, стало быть, или с утречка пораньше — перенесенная в Большой зал БДТ!.. И стенки!.. И настил!

И точно: на сцене стоял завпост театра Владимир Куварин, замечательный “профи” своего дела, а шеф подавал ему команды, находясь между рядами, даже столика режиссерского на этот раз не успели поставить — так торопились к одиннадцати успеть!..

Я вошел в зал с перекошенным от недоумения лицом. Сразу мне навстречу бросилась Дина Морисовна Шварц, завлит театра. Обнимает меня, чуть ли не целует...

— Что это значит?

— Тсс, Марк... тш-ш-ш-ш... Не волнуйтесь, все в порядке, я вас поздравляю!

Вот те на!.. Она меня поздравляет!.. С чем же? Этот вопрос и задаю дрожащим голосом:

— С чем?.. С чем вы меня поздравляете, Дина Морисовна?!

— Я так рада за вас... Мы все за вас очень рады... Это будет успех, такой успех... Поздравляю вас, Марк. Вы только не волнуйтесь... Все для вас складывается очень хорошо...