Новый мир. № 6, 2002

<…> Ужъ ей Филатьевна сдая Приноситъ на поднос чай [50] .

Пушкинские замены направлены ко все большему опрощению образа [51] . Первое отчество(Иадеевна) образовано от общеупотребительного канонического имени Иад(д)ей, и простонародность патронима выражается исключительно в его изолированном употреблении (личное имя и фамилия няни читателю неизвестны). Во втором отчестве(Филипьевна) народность усилена: оно произведено от неправильного имени Филипiй. «Церковнославянской (канонической) форме с неударным окончанием — ий в современном русском языке» часто «соответствует вариант с усеченным окончанием (типа: Евфбимий — Ефим, Макбарий — Макар и т. п.)» [52] . По аналогии с этими п'aрами — из канонических имен, не оканчивающихся на — iй, таких, как Климентъ, Кондратъ, Спиридонъ, Иедотъ, Филиппъ, «восстанавливались» несуществующие псевдоцерковнославянские формы: Климентiй, Кондратiй, Спиридонiй, Иедотiй, Филипiй [53] . Некоторые из них вошли в литературный язык, но другие — и в том числе Филипiй — сохранили ореол простонародности: в словаре Н. А. Петровского это имя сопровождается не совсем адекватной ограничительной пометой «разг<оворное>» [54] .

50

Пушкин А. Евгений Онегин… Изд. 3-е, стр. 98. Опечатка маловероятна: набор осуществлялся с правленого издания 1833 года (об этом говорят типографские ошибки, отчасти перекочевавшие отсюда в издание 1837 года). Перепутать же печатные «ип» и «ат» мудрено (Фил ип ьевна/Фил ат ьевна).

51

Подробнее см.: Шапир М. И. Как звали няню Татьяны Лариной? (Из комментариев к «Евгению Онегину»). — «Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка». Т. 60, 2001, № 6, стр. 62–63.

52

Успенский Б. А. Из истории русских канонических имен. (История ударения в канонических именах собственных в их отношении к русским литературным и разговорным формам). М., 1969, стр. 70, 235–237.

53

См.: там же, стр. 238–239.

54

Петровский Н. А. Словарь русских личных имен. Изд. 4-е, доп. М., 1995, стр. 299.

Третье отчество(Филатьевна) развивает ту же тенденцию. Его народность подчеркнута не только тем, что оно употреблено отдельно от личного имени няни и образовано от неправильной формы на — iй: Филатiй, а не Филатъ. Еще важнее, что псевдоцерковнославянское Филатiй происходит не от канонического Иеофилактъ, а от его обрусевшего варианта: Иеофилактъ -> Филатъ -> Филатiй -> Филатьевна. Без сомнения, Пушкин учитывал социальную окраску этого имени. В 13-м примечании к роману он писал: «Сладкозвучнейшие греческие имена, каковы, например: Агафон, Филат, Федора, Фекла и проч., употребляются у нас только между простолюдинами» (стр. 192).

Дело не исчерпывается тем, что авторские поправки, зафиксированные в издании 1837 года, недоучтены в основном тексте романа — они не отражены даже в списке «Печатных вариантов» (стр. 638–655). В преамбуле к онегинскому тому академического собрания сочинений редакция уверяет, что в книге приводятся «все варианты рукописей и прижизненных печатных изданий» [55] . Увы, разночтений, не указанных в издании Томашевского, насчитывается несколько десятков. Одно из них — в LIII строфе 1-й главы, где Онегин приезжает в деревню дяди:

55

Пушкин. Полн. собр. соч. Т. 6, стр. [V].

Нашел он полон двор услуги; К покойнику со всех сторон Съезжались недруги и други, Охотники до похорон. Покойника похоронили.

В последнем прижизненном издании это место читается иначе:

<…> Къ покойному со всхъ сторонъ Съзжались недруги и други, Охотники до похоронъ. Покойника похоронили [56] .

Разница между покойнымъ и покойникомъ — неброская, но глубокая. Словом покойный мы даем понять, что говорим о мертвом как о живом: Я был хорошо знаком… с покойным (но уж никак не с покойником). Онегин «денег ради» (1, LII) готовился ухаживать за больным дядей; он ехал к живому, а приехал к мертвому: Покойника похоронили (то есть труп, мертвое тело). Точно так же — проститься с умирающим и в предвкушении неизбежных похорон — съезжалась, говоря словами поэта, «добрая семья соседей» (II, XXXIV).

56

Пушкин А. Евгений Онегин… Изд. 3-е, стр. 34–35.

В тексте «Евгения Онегина» Томашевский наряду с цензурными искажениями брался исправлять типографские [57] . Однако для исправления опечаток требуется не меньшая осторожность, чем при восполнении цензурных лакун: погрешности набора немудрено перепутать с авторской правкой. Кому-то и покойный (вместо покойника) может показаться недосмотром наборщика. Маловероятно (хотя и не вовсе исключено): этот вариант слишком чреват смыслом, чтобы быть игрой случая. Зато куда больше походит на опечатку то единственное лексическое разночтение в издании 1837 года, которое, нарушив выбранные принципы, Томашевский ввел в основной текст академического «Евгения Онегина». Из XXX строфы 2-й песни читатель узнаёт, почему мать Татьяны не хотела идти замуж за Дмитрия Ларина. Во всех автографах [58] , в обоих изданиях 2-й главы (1826, 1830) и в «Онегине» 1833 года значится: Она вздыхала о другомъ [59] . В 1837 году напечатано: Она вздыхала по другомъ [60] . В языке Пушкина возможны обе конструкции: Вздыхать о сумрачной России (1, L); O ком твоя вздыхает лира? (1, LVII); <…> Того, по ком она вздыхать / Осуждена судьбою властной <…> (7, XXIV). Однако замена предлога о на по, принятая Томашевским, могла произойти из-за глазной ошибки наборщика под воздействием предыдущей строки:

57

См.: Пушкин. Полн. собр. соч. Т. 6, стр. 660.

58

Ср.: ИРЛИ РАН, Рукописный отдел, ф. 244, № 931, л. 21; № 932, л. 4.

59

Пушкин А. Евгений Онегин… СПб., 1833, стр. 59.

60

Пушкин А. Евгений Онегин… Изд. 3-е, стр. 62.

Въ то время былъ еще женихъ Ея супругъ; но по невол; Она вздыхала по другомъ <…> [61]

Возможно, как опечатки третировались некоторые из тех вариантов, что являются общими для изданий 1833 и 1837 годов. Онегин расспрашивает Ленского:

«Я не держу тебя; но где ты Свои проводишь вечера?» — У Лариных. — «Вот это чудно. Помилуй! и тебе не трудно Там каждый вечер убивать?» (3, I)

61

Пушкин А. Евгений Онегин… СПб., 1833, стр. 67; Пушкин А. Евгений Онегин… Изд. 3-е, стр. 71.

В обоих полных прижизненных изданиях текст другой:

— «У Лариныхъ.» — «Вотъ это чудно. Помилуй! и теб не трудно Такъ каждый вечеръ убивать?» [62]

Спору нет, при наборе «довольно часто смешиваются слова „так“ и „там“» [63] . Одна подобная опечатка в романе была: <…> Онгинъ детъ на бульваръ, / И такъ гуляетъ на простор <…> [64] Но в издании 1837 года эта ошибка исправлена (И тамъ гуляетъ на простор [65] ), а разночтение в начале 3-й главы сохранено. Виною может быть и авторская невнимательность, но доказать этого нельзя, а потому осмысленный, интонационно и ритмически богатый вариант двух последних прижизненных изданий надо оставить в неприкосновенности, чтобы вместе с водою не выплеснуть ребенка.

62

Там же, стр. 62.

63

Томашевский Б. Указ. соч., стр. 28.

64

Пушкин А. Евгений Онегин… СПб., 1833, стр. 9.

65

Пушкин А. Евгений Онегин… Изд. 3-е, стр. 10.

Сказанное в полной мере относится к такому фрагменту:

<…> Медвдь примолвилъ: здсь мой кумъ: Погрйся у него немножко! [66]

Мы привыкли читать: <…> Медведь промолвил <…> (5, XV). Но в полуфольклорном контексте сна Татьяны слово примолвить едва ли не более уместно; ведь оно, по Далю, значит не только «замтить», но и «приласкать, привтить» [67] : медведь хочет ободрить добрым словом насмерть перепуганную Татьяну. Поэтому прав был Томашевский, когда сокрушался, что «у Пушкина в новых изданиях <…> уничтожен глагол „примолвить“ <…> и заменен глаголом „промолвить“» [68] . Жаль только, что в этих заменах менее привычной формы на более привычную принял участие и сам исследователь.

66

Пушкин А. Евгений Онегин… СПб., 1833, стр. 141; Пушкин А. Евгений Онегин… Изд. 3-е, стр. 149–150.

67

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1865, ч. III, стр. 388.

68

Томашевский Б. Указ. соч., стр. 29.

Иногда редакторы неоправданно пренебрегают чтениями, которые подкреплены автографом и прошли через все прижизненные издания. В беловой рукописи 5-й главы (стр. 606) и в поглавном издании романа Татьяна находит в соннике Слова: боръ, буря, воронъ, ель [69] . В своем экземпляре этого издания Пушкин поправил: Слова: бор, буря, ведьма, ель (стр. 538), — но переносить новый вариант в текст «Онегина» не стал: в двух последних изданиях, вышедших под наблюдением автора, — тоже воронъ, а не вдьма. Допускаю, что текстологи списали это на забывчивость Пушкина, но почему они не внедрили в основной текст другую поправку из авторского экземпляра первого издания? Я знаю: дам хотят заставить / Читать по-русски. Право, страх! (3, XXVII) — так в автографе (стр. 584) и во всех публикациях, и лишь в отдельном издании 3-й главы (1827) рукою Пушкина записан вариант: Читать журналы (стр. 537). Выходит, две черновых поправки имеют одинаковый статус, одинаковый источник, но противоположную текстологическую судьбу. Отчего — неведомо: пушкинисты не мотивировали этих решений, как и подавляющего большинства других.

69

Пушкин А. Евгений Онегин. Роман в стихах. СПб., 1828, гл. IV/V, стр. 72.

Рассмотренные случаи могут считаться более или менее спорными. Но в академическом тексте «Евгения Онегина» есть немало бесспорных редакторских ошибок. Например:

Одна, печальна под окном Озарена лучом Дианы, Татьяна бедная не спит <…> (6, II).

Тот же текст — и в малом академическом собрании сочинений [70] , и во многих прочих изданиях, хотя он содержит явный аграмматизм: «<…> печальна под окном озарена <…>». М. А. Цявловский и С. М. Петров попытались поправить дело, не пожалев запятых:

70

См.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 10-ти томах. Т. V. М.; Л., 1949, стр. 120.

Одна, печальна, под окном, Озарена лучом Дианы, Татьяна бедная не спит <…> [71]

Получилось лучше, и все же, вместо того чтобы наобум расставлять знаки препинания, пушкинистам скорее пристало бы заглянуть в источники текста. Рукопись этой строфы не сохранилась, и приходится довольствоваться прижизненными публикациями. Но все они дают лексически и грамматически согласованный текст, наиболее удачное пунктуационное оформление которого находим в «Онегине» 1837 года:

71

Пушкин А. С. Сочинения. М., 1948, стр. 347.