Новый мир

— Я же отказала.

— Но сейчас не откажете. Вас бросил муж, у вас маленький ребенок, вам одиноко. Я знаю, каково это — быть никому не нужной, когда у тебя на руках младенец, который еще не может быть опорой. Но я очень прошу вас: не поддавайтесь. Не верьте ему. Он действует по расчету. Он ни капельки не любит вас. Он вообще никого не любит, кроме своей мамочки.

— Думаете, я этого не вижу? — удивилась я. — Мария, я все-таки разведчик, хоть и потерявший квалификацию. Энрике увлекся мною, когда я была в Эльдорадо. Но сейчас — нет. Он холоден. Он умело изображает страсть. Он хорошо владеет мимикой, жестами, интонацией. Но, извините, у него не расширяются зрачки, не темнеет кожа от прилива крови к лицу, не учащаются дыхание и пульс. Его голос не приобретает ту глубину, которая характерна для возбуждения. Я в жизни не поверю, что он меня хочет.

— Но он убедит вас.

— Не сможет. Мария, вы преувеличиваете его привлекательность. Вы, наверное, были очень сильно влюблены в него, поэтому он кажется вам таким неотразимым мачо.

— Я никогда не любила его! Когда моя мама согласилась на наш брак, я хотела уйти в монастырь! А он попросил у них час, чтобы поговорить со мной! И я пошла к алтарю как сомнамбула, мне казалось, что все получится… Я не понимала, зачем это делаю. Но считала, верила, что так будет лучше!

Я смешливо прищурилась:

— Ой ли?

Строгая эльдорадка, мать троих детей, внезапно залилась ярким румянцем, спрятала красивое лицо в ладонях.

— Вы так краснеете, словно любить своего венчанного мужа, отца своих детей — это грех, — с легким упреком сказала я. — Да каким бы он ни был. Грех — это идти замуж и рожать детей без любви.

Она уронила руки на стол. Маленькие ушки были алыми от смущения.

— Может быть… может быть, вы правы, — сказала она с усилием. — Майор Берг, вы правы. Я… я боялась. Боялась брака вообще. Меня очень строго воспитывали, и я даже не знала, о чем говорить с мужем наедине, что мне делать, как себя вести. Я очень рано осталась без отца, моя мама предпочла вдовство, и мне не у кого было учиться. Я умела вести дом, у меня было превосходное, хотя и домашнее, образование… Это правда! Даже мой муж удивлялся тому, что я понимаю его с полуслова, хотя он — доктор философии, а я затворница. И… — она стрельнула глазами в сторону Весты. — На самом деле я знаю федеральный язык. Должно быть, вам сказали.

— Сказали, — согласилась я. — Но я заметила это намного раньше.

— Простите, — прошептала она. — Но иногда так удобно притвориться, что чего-то не знаешь. Это не ложь, нет. Это самозащита. Вы понимаете меня?

Я пожала плечами:

— Да как хотите, право слово. Это ваше дело — говорить на языке, не говорить…

— Я просто не хочу, чтобы вы тоже считали меня лгуньей. — Она потушила окурок. — Майор Берг, но ведь мой муж когда-то был симпатичен вам?

— Мне он казался славным, хотя и засидевшимся в юношах человеком. Я видела, что он умный, достаточно утонченный для хунты, и будущее его может сложиться весьма интересно. Но не более того.

Она тяжело вздохнула. Я позволила себе материнскую улыбку:

— Мария, вам совершенно не о чем беспокоиться. Мне ни капельки не нравится ваш муж. И никто не позволит ему беседовать со мною целый час наедине. Я вовсе не одинока. У меня есть семья. Вы, если решитесь выйти в свет, завтра ее увидите. Да, вашу семью приглашает на ужин Скотт Маккинби. Будет тихо и скучно, поскольку весь клан сейчас в разъездах, но представление о земной аристократии вы получите великолепное. Упомянутый Авророй Август — это Август-Александер Маккинби, внук Скотта, по совместительству — мой босс и крестный отец моего сына, что неудивительно, если учесть, что замужем я была за его троюродным братом. Мне очень жаль, что он тоже в отъезде. Собственно, его отсутствие — единственная причина тому, что я согласилась на эту миссию, быть вашим переводчиком. Но он вернется, и очень скоро.

— Ты самое главное забыла упомянуть, — подсказала Веста. — Или постеснялась. Хотя чего тут стесняться, не понимаю.

Я посмотрела на нее с веселой злостью:

— Слушай, я вроде как особо языком не мелю на этот счет. И мое личное досье в этой части закрыто наглухо. У него тоже. Ты-то откуда знаешь?!

Веста пожала плечами, а Мария заинтересовалась. Веста весело посмотрела на нее и ответила:

— У меня здесь почти нет работы. Не могу ж я круглые сутки заниматься йогой, медитировать и молиться. Поэтому я ворошу новостные архивы. Мне же интересно, как ты живешь!

— О господи… и это тоже попало в новости?!

— Ага, — Веста ухмыльнулась.

Мария уже извертелась. Я устало вздохнула:

— Мария, это в некотором смысле тайна. Личная. Словом, ни Август, ни я — мы не свободны. Мы можем в любой момент вступить в брак только друг с другом. Но не с кем-то внешним. Так сложилось.

— То есть он ваш жених?

— Нет. Это совсем другое. Мы не собираемся пожениться.

— Вы его не любите?

Я пожала плечами и абсолютно искренне ответила:

— Мария, у нас братские отношения. Мы слишком давно знаем друг друга. Боюсь, Август не видит во мне женщину. Он привязан ко мне, но я для него — только удобная помощница, человек, с которым ему комфортно. Но как женщину он меня не хочет. К моему огромному сожалению, потому что это самый лучший человек на свете.

Мария огорченно сдвинула брови, сочувствуя мне. Я кривовато усмехнулась:

— Вот так бывает. Однажды он назначил мне свидание, а я отказала ему. И… всё. Потом у меня было море поклонников. Мужчины вообще тянутся к женщинам, которые к ним равнодушны. Я пыталась выстроить какие-то отношения, даже бывший свой брак возобновить. А мне нужен был только Август. Но увы — я уже не была нужна ему. Однажды я не выдержала, решила, что хватит мучить себя, надо порвать с ним окончательно, никогда больше не встречаться. Время меня вылечит, я забуду его, сумею выстроить жизнь без него. И что бы вы думали? Мы не виделись несколько месяцев. И все это время я была словно мертвая. Я попала в беду, он приехал выручать меня, я смотрела на него и думала: больше — никогда. Пусть будут хоть какие-то отношения. Лучше так, чем никак.

Мария кивала.

— Наверное, он красавец? — спросила она робко.

— О-о! — воскликнула Веста. — Еще какой! Он…

— Сержант Кейтель! — рявкнула я и гневно блеснула глазами.

Мария хихикнула. Веста сделала вид, что смущена.

— Эффектный, — процедила я сквозь зубы, косясь на Весту. Помолчала и добавила: — И не забывай, дорогая, что я майор спецразведки. Хватит с меня его безумных поклонниц.

— Да ты чего, я замужем! — возмутилась Веста. — Всего-то автограф хотела взять…

Мария жмурилась, сдерживая хохот. А я почувствовала, что лед сломан окончательно и уже не срастется никогда. Потому что она увидела во мне союзницу. Такую же женщину, как она. Ревнивую, слегка заброшенную, невзаимно влюбленную. Вечно хранящую гордый и неприступный вид, а в душе ожидающую не то что слова — одного ласкового взгляда.

Самое главное, подумала я, не войти бы в роль слишком глубоко. Меньше всего мне нужно влюбиться в Августа по-настоящему.

— Майор Берг, — выдохнула Мария, — я даже подумать не могла… Мне казалось, уж у вас-то никак не может быть несчастной любви!

— Почему же несчастной? Я в целом довольна своей жизнью. И дорожу тем, что имею.

— Но… Я понимаю вас. Когда я поняла, что мой муж не любит меня, мне было очень тяжело. Но я смирилась. Я довольствовалась тем, что дал мне Господь. И я каждый день в молитвах благодарю Пресвятую Деву за то, что у меня есть. Простите, что я заподозрила в вас хищницу.

— Ничего, — кивнула я. — Учитывая мою дружбу с вашей свекровью…

— Да! — с чувством воскликнула Мария, сверкнув глазами. — Не понимаю, как вы можете с ней дружить?! Даже мой муж не так опасен, как она. И конечно, я подумала, что у вас с нею все уже решено, а мой муж — он так любит маму, что ради нее поступится чем угодно, не то что браком. И еще. Мой муж — он по-своему честен. Когда он вступил в свою секту, то перестал ходить в церковь. И мне сказал, что не считает себя христианином. А вот его матушка ходит по-прежнему. Хотя я точно знаю, что она тоже сектантка!