Новый русский попугай

Станислав замолчал, чтобы Маркиз смог по достоинству оценить его слова, и окинул собеседника горделивым взглядом.

— И вот два дня назад пришла ко мне одна дамочка и попросила оценить марку. Заплатила мне за консультацию, между прочим, хорошие деньги. И выложила на стол…

— «Маврикия Томашевского»? — выпалил Маркиз.

— Именно так я сначала и подумал! — усмехнулся филателист. — Вроде та самая марка. Рисунок, надпечатка, двух зубцов не хватает… У меня прямо руки затряслись. Думаю, второй раз в жизни такую редкость вижу! Однако я никогда с заключением не тороплюсь. Взял пинцет, увеличительное стекло, пригляделся к марке и понял, что это подделка. Фальшак.

— Что же вас навело на эту мысль?

— Во-первых — бумага. Она, конечно, старая, не меньше полутора веков, но чуть-чуть толще, чем должна быть. Обычному человеку разницу ни за что не заметить, но я же филателист, коллекционер! У меня пальцы точнее любого прибора! И кроме того — цвет. — Станислав сделал паузу, чтобы заинтриговать собеседника, и продолжил: — С лицевой стороны цвет такой, каким и должен быть у настоящего «Розового Маврикия», — бледно-оранжевый. Но с изнанки он немного другого оттенка. Можно сказать, действительно розовый. Ну, тут я, понятное дело, немного успокоился…

— Успокоились? — удивленно переспросил Маркиз.

— А ты как думаешь? Я ведь, когда эту марку увидел, что подумал? Что ее у Вячеслава Леонардовича украли… и это в лучшем случае. Ведь за такую баснословную ценность они его запросто и угробить могли!..

— Они? — перебил собеседника Леня.

— Ну да… дамочка и этот… чебурашка ушастый! — Станислав покосился на подпол. — Они ведь с ним подельники…

— Да что вы говорите! — Маркиз изобразил удивление. — И что, вы ее порадовали своим заключением?

— Сначала спросил, откуда у нее эта марка. Ну она мне на это сказала, что меня сие совершенно не касается. А тогда уже я ей сообщил, что у нее фальшивка. Она сначала верить не хотела… но у меня все-таки имеется в этих делах кое-какой опыт и авторитет. Если я сказал — фальшивка, значит, так и есть.

— И что она — здорово расстроилась? — поинтересовался Маркиз.

— Не то слово! Буквально в лице переменилась! Бледная стала, как привидение!

— А эта ваша знакомая… она блондинка, глаза голубые, с виду такая скромная тихоня?

— Так ты ее знаешь? — удивился Станислав. — Что же тогда сразу не сказал?

— Ладненько… — Леня поднялся с места, — пойду я, пожалуй. С этим что будешь делать? Милицию вызывать?

— Вот еще! — Стас пожал плечами. — Он мужик здоровый, очухается, поднатужится и шкафчик отодвинет. А мне, видно, придется манатки собирать да отваливать отсюда срочно. Хотя бы на время.

— Правильное решение! — одобрил Леня. — Телефончик для связи оставь на всякий пожарный…

Стас посмотрел ему в глаза и не посмел отказать.

Позвонил Ухо и сообщил, что объявился Комар, слезно благодарил за машину и умолял сделать поскорее, потому что у него якобы есть на нее уже покупатель.

— Спросил я у него, кто такие те ребята, что битый автобус ему отдали, так он даже с лица сбледнул, до того их боится, — посмеиваясь, сообщил Ухо. — Говорит, что главный у них некий Шершень, я про него слышал раньше, но ничего обнадеживающего. Надо бы от него подальше держаться, скверный тип, слову своему не хозяин — скажет одно и тут же все по-другому повернет. Оттого Комар и торопится с машиной, боится, как бы эти не передумали…

— Что, Шершень этот, — авторитетный, при деньгах? — спросил Маркиз, держа в голове мысль о дорогущей марке.

— В принципе да, — осторожно ответил Ухо, — то есть Комару-то и тыща баксов большие деньги. Шершень, конечно, птица более высокого полета, однако, понятно, не олигарх. Сейчас жутко злой, его ребята тоже землю носом роют, какого-то старого козла ищут. А когда найдут, мало ему не покажется.

— Кого ищут? — насторожился Леня. — Старика, говоришь?

— У них во время той аварии старикан сбежал. Кто такой — Комар не знает…

«Зато я, кажется, знаю, — подумал Маркиз, — ай да старичок Прохор Петрович! Силен, сумел от профессионалов сбежать. Впрочем, какие же они профессионалы, если позволили себя усыпить, как белых лабораторных мышей!»

— Слыхала? — спросил он попугаиху Марусю, высунувшую любопытный клюв из клетки. — Вот бы с твоим хозяином побеседовать, много интересного узнали бы! С виду такой приличный старичок — опера там, Верди-Пуччини, а сам…

— Вер-рди, Вер-рди! Тр-равиата! — заорала попугаиха. — Сопр-рано! Колор-ратура!

— Ну вот, опять ты за свое, — расстроился Леня, — хоть бы что полезное сказала.

— Пр-ремьер-ра! Пар-ртер-р! Галер-рка! Контр-рамарка! Р-римма Бор-рисовна!

— Постой-постой, — заинтересовалась появившаяся Лола, — говоришь, Римма Борисовна?

— Шедевр-р! — подтвердила Маруся.

— Ну надо же, как я раньше-то не догадалась! — обрадовалась Лола. — Ну конечно же, Римма Борисовна!

— Ты, случаем, не рехнулась? — осведомился Маркиз. — От попугая заразилась…

— Попугай, к твоему сведению, совершенно нормальный! — рассердилась Лола. — А сумасшествие незаразно, это врожденное, как и клинический дебилизм! У некоторых встречается… не будем, конечно, указывать пальцами…

Леня слишком хорошо знал свою боевую подругу, чтобы обижаться на ее слова, сказанные не всерьез, а мимолетом, — просто Лолка, как любая женщина, всегда норовит оставить за собой последнее слово. И еще он понял, что спорит Лола не просто так — имеется у нее в мыслях кое-что полезное.

— Ладно, — миролюбиво сказал он, — рассказывай про Римму Борисовну. Откуда ты ее знаешь?

— Римма Борисовна! — Лола закатила глаза. — Это такая женщина… не описать! Она связана с театром…

— Что, самая главная чиновница в управлении культуры?

— Бери выше!

— Что, неужели в Министерстве культуры? Откуда у тебя такие знакомства?

— Еще выше! Она билеты распространяет!

— Ну, сказала… — протянул Леня, — это раньше, во времена всеобщего дефицита, ее должность хлебная была, а теперь все в деньги упирается — заплати хоть вдесятеро, и любые билеты будут! Еще и на дом принесут за отдельную доплату…

— Ох, Ленька, — Лола не стала издеваться и презрительно морщиться, — ну какой же ты… Настоящих-то театралов с деньгами очень мало. А хороший спектакль поглядеть хочется… Вот Римма людям и помогает… Ты понимаешь, она по-настоящему влюблена в театр! Вот как раньше было — в прошлом, а то и в позапрошлом веке! Всех артистов по именам знает, со всеми знакома, все спектакли сама видела… Зрители у нее все наперечет, со всеми в контакте, сама позвонит, сама билеты на хороший спектакль отложит! А самое главное — именно она решает, какой спектакль в этом году нужно смотреть, а какой — ни в коем случае!