Нож сновидений

Мэт вопросительно выгнул бровь.

– Они не принялись плеваться при их упоминании, Мэт. Они даже не поморщились, не выругались. Они не станут воевать с Шончан, если им не прикажет Натин, а он не будет этого делать. – Том тяжело вздохнул. – Очень странно. Причем так везде, от Эбу Дара вплоть досюда. Эти чужаки приходят, собирают дань, устанавливают свои законы, ловят женщин, способных направлять, и если дворяне хоть как-то выступают против них, то простой народ принимает это со смирением. Ну, кроме тех, чья жена оказалась в ошейнике. А это значит, что выкурить Шончан снова будет очень сложно. Но все же, Алтара – это Алтара. Готов поспорить, что в Тарабоне или Амадиции их ждет куда более холодный прием. – Он покачал головой. – Будем надеяться, что так и получится, а иначе…

Он не стал говорить, что иначе, но догадаться было несложно.

Мэт взглянул на Туон. Каково ей слышать, как Том отзывается о ее народе? Но она молчала, только шагала рядом и с любопытством смотрела по сторонам из-под капюшона.

Покрытые черепицей, по большей части кирпичные, здания высотой этажа в три-четыре тянулись вдоль широкой мощеной главной улицы Мадерина, – на ветру поскрипывали вывески магазинов и постоялых дворов, зажатых между конюшнями, домами богатых горожан, над арочным входом которых покачивались фонари, и жилищами люда победнее, из чьих окон свешивалось стираное белье. Телеги тачки, груженные тюками, ящиками и бочками медленно двигались сквозь не слишком густую толпу. Мимо сновали мужчины и женщины, возя туда-сюда товары из южных стран, дети играли в салки.

Туон с одинаковым интересом изучала всю эту пестроту. Детина, стоящий за точильным колесом и кричащий, что заточит все ножи и ножницы так, что хоть воздух режь, привлек столько же ее внимания, сколько худая женщина с обветренным лицом, одетая в кожаные штаны, из-за спины у которой виднелось два скрещенных меча. Либо наемница из охраны какого-нибудь каравана, либо Охотница за Рогом, – в любом случае, нечастое зрелище. Пышногрудая доманийка в узком полупрозрачном красном платье, гуляющая в сопровождении пары здоровых телохранителей, затянутых в кольчуги, была удостоена такого же любознательного взгляда, как и долговязый парень в потертой шерстяной куртке, продающий с подноса булавки, иголки и ленты. В Джурадоре Мэт не заметил в ней такой заинтересованности, правда, там она была занята поиском шелка. Теперь же Туон как будто старалась запомнить каждую деталь.

Том вскоре увел их в лабиринт кривых улочек, большая часть которых могла носить такое название лишь потому, что была вымощена булыжниками величиной в два мужских кулака. Здания, ничуть не ниже, чем на главной улице, нависали над пешеходами, практически закрывая небо. Кое-где в первых этажах ютились магазинчики. Некоторые проулки оказались слишком узки для телег. Для того чтобы достать до противоположной стены, Мэту было достаточно поднять руку. И ему не раз приходилось вжимать Туон в стену, чтобы дать дорогу тяжело груженной тачке, катящейся по неровным камням. Их хозяева, не снижая скорости, выкрикивали извинения. Носильщики тоже протискивались сквозь эти щели, они шли согнувшись практически параллельно земле, каждый нес на спине либо тюк, либо ящик, пристегнутый кожаным ремнем, крепящимся к бедрам. Только от их вида у Мэта заныла спина. Они напомнили ему, как он ненавидит работать.

Он как раз собирался спросить у Тома, долго ли еще идти, – Мадерин не такой уж большой город, – когда они подошли к таверне «Белое Кольцо», расположившейся на одной из этих извилистых улиц, ширину которых несложно измерить руками. Кирпичное строение в три этажа, как раз напротив лавки, торгующей ножами. На вывеске над красной дверью было изображено колечко из белых резных кружев. Мэту снова стало не по себе. Кольцо – не кольцо, а это что ни на есть самая настоящая женская подвязка. Может, это и не притон, но заведения с такими вывесками порой тоже оказывались отнюдь не тихой заводью. Мэт ослабил крепления ножей, спрятанных в рукавах, и тех, что скрывались за отворотами сапог, проверил те, что таились за полой камзола, и повел плечами, чтобы ощутить клинок, висящий между лопаток. Хотя, если все зайдет так далеко… Туон одобрительно кивнула. Нет, эта проклятая женщина не успокоится, пока он не покажет себя в драке! Селусия нахмурилась.

– Ах да, – опомнился Том. – Мудрая предосторожность.

Он тоже обследовал свои ножи, отчего Мэт напрягся еще больше. У Тома их оказалось почти столько же, и в рукавах, и под полой камзола.

Селусия сплела пальцами какой-то знак, и, судя по всему, они с Туон затеяли безмолвную перепалку, – руки так и мелькали в воздухе. Конечно, этого быть не могло, – Селусия все-таки принадлежала Туон, как какая-нибудь собака, и разве вы станете спорить с собакой? – но происходящее очень напоминало спор. Обе женщины упрямо поджали губы. Наконец, Селусия сложила ладони и покорно поклонилась. Однако очень неохотно.

– Все будет хорошо, – весело пропела Туон. – Увидишь. Все будет хорошо.

Мэту бы ее уверенность. Глубоко вздохнув, он снова взял ее за запястье и последовал за Томом.

В просторном, обшитом деревянными панелями общем зале «Белого кольца» расположилось около двух дюжин посетителей, по большей части чужестранцы, – все они сидели за деревянными столами под низко нависающими массивными потолочными балками. Присутствующие были одеты аккуратно, в основном в наряды из тонкой шерсти с небольшим количеством вышивки. Большинство мирно беседовало над стаканом вина, повесив свои плащи на низкие спинки стульев, а за одним из столиков трое мужчин и женщина с длинными, украшенными бусинами косичками метали из винного стаканчика ярко-красные игральные кости. С кухни доносились приятные запахи, например аромат жарящегося мяса. Судя по всему, козлятина. На полке над широким каменным камином, в котором плясали небольшие язычки пламени, стояли пузатые часы. А рядом девица с бесстыжими глазами – ее формы позволяли ей тягаться даже с Селусией, и блузка, расшнурованная чуть ли не до пупка, только лишний раз подчеркивала это, – покачивала бедрами и пела под аккомпанемент цимбал и флейты. Песня повествовала о том, как красотка водит за нос своих любовников. Причем исполняла ее певичка томным голоском, очень подходящим к содержанию. Никто из посетителей особо ее не слушал.

Шла однажды я ясным весенним деньком,Повстречалась у стога с одним пареньком,Глаза Жака горят, и собой он хорош,Подарила ему поцелуй, ну и что ж?И все утро мы тискались с ним до упаду,Сколько раз я стонала под ним, знать не надо.

Опуская на плечи капюшон, Туон остановилась у входа и хмуро оглядела помещение.

– Вы уверены, что это притон, мастер Меррилин? – спросила она.

Благодарение Свету, она соизволила сделать это тихо. В некоторых заведениях за такие вопросы вас могут грубо вышвырнуть вон, и шелковый камзол не спасет. А в некоторых тавернах вам станут продавать все по двойной цене.

– Уверяю вас, более обширного собрания воров и жуликов в такой час вы в Мадерине не найдете, – теребя ус, прошептал Том.

И теперь Жак со мной, когда звездочки в небе,Ну а Вилли за ним, лишь папаша б тут не был.Следом Морил-смельчак и его сеновал,После Кейлин. Ох, как он меня миловал!Вечерами заходит лорд Брелан за лаской,От жены старый Андрил сбегает с опаской.Ну и что же теперь с бедной девушкой стало?Если любы мне все, ну а времени мало?

Туон, видимо, не очень-то этому поверила, но прошествовала в сопровождении Селусии к певичке, которая запнулась под внимательным взором женщин, но потом все же взяла себя в руки. Она пела, глядя поверх головы Туон, стараясь не обращать на нее внимания. С каждым новым куплетом список любовников увеличивался. Музыкант, играющий на цимбалах, заулыбался при виде Селусии, но в ответ получил лишь ледяной взгляд. Обе женщины привлекли к себе внимание: одна маленькая, с короткими черными волосами, а вторая – с ярким шарфом на голове, да еще ничуть не хуже поющей девицы. Однако заинтересованными взглядами все и закончилось. Посетители были заняты своими делами.

– Если это не притон, – тихо поинтересовался Мэт, – то тогда что это? Что здесь делают посреди дня эти люди?

Обычно в тавернах столько народу по утрам или ближе к вечеру.

– Местные продают оливковое масло, глазурованную посуду или кружева, – так же тихо откликнулся Том, – а чужестранцы покупают. Видимо, такой у них обычай – выпить и побеседовать перед тем, как заключить сделку. А если ты слабак, – холодно добавил он, – то протрезвев, поймешь, что сделка, по пьяне казавшаяся тебе удачной, вовсе не так уж и выгодна.