Ножницы судьбы

Сон оборвался очень резко. Вот только что Алина видела, как половая тряпка опускается в мутную воду (что не сулило ничего хорошего, это в любом соннике можно прочесть), а уже в следующий миг сообразила, что дремы как не бывало, и до ее слуха доносятся звуки реальной жизни.

– Давид, возьми трубку, – хрипло проговорила она. У нее сразу после пробуждения всегда менялся голос.

Но пиликанье телефона продолжалось, и Алине пришлось открыть глаза.

Оказалось, что она в постели одна. Причем одежды Давида тоже поблизости не наблюдалось. Зато обнаружилась записка на прикроватной тумбочке: «Не хотел будить, ты так сладко спала. Ушел на работу. Потом приеду к тебе. Где-то в семь. Не против?»

Алина отшвырнула записку и устремила взгляд на часы. Они показывали десять. То есть начало трудового дня она проспала. И вообще пробудилась очень и очень поздно. Обычно, даже если Алина ложилась под утро, внутренний будильник всегда поднимал ее раньше девяти – от восьми тридцати до восьми сорока пяти. Она из-за этого никогда не заводила будильник на часах или телефоне, потому что знала: все равно встанет в нужное время. И вот сегодня, поди ж ты, система дала сбой...

Пиликанье продолжало разрывать барабанные перепонки. Выругавшись сквозь зубы (это была ее неистребимая привычка – отправлять в пустоту нецензурные проклятия), Алина поднялась с кровати и заспешила в прихожую – раздражающие звуки неслись из домофона.

– Да? – рявкнула Алина в трубку.

– Квартира гражданки Валентайн? – раздался скрипучий женский голос.

– Вы кто? – вопросом на вопрос ответила Алина.

– Я Светина мама. – Не дождавшись реакции на свое заявление, женщина зачастила: – Ну, мама… Светина... домработницы вашей покойной... Вы ведь Алина Валентайн? Я туда попала?

– Что вы хотели?

– Поговорить с вами. Можно?

«За помощью финансовой пришла, понятно, – подумалось Алине. – Хоронить дочку не на что...»

– Заходите, – вслух сказала она, решив дать тысяч пятнадцать.

Нажав на открывающую подъездную дверь кнопку, Алина поспешила назад в спальню, чтобы накинуть на себя халат. Потом вернулась в прихожую и впустила Светину мать в квартиру.

Явилась та, как оказалось, не одна, а с мальчиком. Судя по всему – со внуком. Ребенку было лет двенадцать, и выглядел он очень странно. Во-первых, всю его физиономию покрывали пятна зеленки, а во-вторых, на голове его сидела цигейковая шапка, тогда как на улице была плюсовая температура.

– Это Леша, – представила мальчика неожиданная гостья. Сама она тоже выглядела весьма необычно: на голове шаль, на ногах резиновые боты, в которых обычно ходят по огороду, очки на резинке, и герпес на губе прижжен все той же зеленкой. – Леша, поздоровайся с тетей.

Мальчик поднял огромные голубые глаза и медленно кивнул.

– Сын Светы? – уточнила Алина.

– Да. Внучек мой. – И, указав на диван в холле, женщина скомандовала подростку: – Леша, садись.

Тот беспрекословно подчинился – опустился на диван и уткнул рассеянный взгляд в носки своих стоптанных ботинок.

– Послушный он у вас, – заметила Алина. – А что у него с лицом? Диатез?

– Комары искусали, – сообщила бабка. – Мы на первом этаже живем, они из подвала летят...

– Пойдемте в комнату, – пригласила Алина.

– Ой, нет, нет! – замахала та руками. – У вас тут шик да блеск, вдруг еще запачкаем что или испортим... Давайте здесь останемся?

– Как хотите.

– Я вот только присяду рядышком с внуком.

Женщина, кряхтя, опустилась на диван. Мальчик ухватился за кисти бабушкиного шарфа и принялся накручивать их на пальцы. И тогда до Алины дошло, что он не совсем нормальный. Обычные дети так себя не ведут. Они в незнакомом месте пытливо озираются по сторонам, а этот безучастный, как будто смотрит не на окружающий мир, а внутрь себя.

– У Леши аутизм? – спросила Алина.

Бабка, скорбно поджав губы, кивнула.

– Сочувствую... – Еще один кивок. – Вас как зовут?

– Мария.

– А по отчеству?

– Геннадьевна.

– Мария Геннадьевна, примите мои соболезнования...

– Не надо ничего говорить, а то расплачусь сейчас, – поспешно выпалила женщина и вытащила из кармана смятый платок. – При Леше нельзя... Он нервничать начинает.

– Я могу вам чем-то помочь?

– Нам уже ничем не поможешь, – обреченно выдохнула Мария Геннадьевна. – Все на Светлане держалось, а теперь, когда ее не стало, не знаю, как мы будем жить... Так что... Спасибо за предложение, но нет.

– Хоронить есть на что?

– Себе на смерть, слава богу, я скопила. На них и похороним.

– Так вы не за деньгами ко мне пришли?

– Нет. Хотя если дадите, сколько не жалко, не откажусь. – Мать Светланы раскрыла свою котомку и вынула из нее потрескавшийся дерматиновый кошель. Алина сначала решила, что старуха приготовилась туда деньги складывать, но оказалось – ошиблась. Мария Геннадьевна достала из потрепанного ридикюля красивый золотой браслет и протянула Алине.

– Держите!

– Зачем он мне?

– Как зачем? Ведь он ваш.

– Нет, вы ошибаетесь. Это не мой браслет. Я золота не ношу.

Мария Геннадьевна скользнула взглядом по платиновому кольцу на Алином безымянном пальце и сказала:

– Серебро любите? Я тоже... – И продемонстрировала свое колечко с надписью «Спаси и сохрани», купленное в какой-нибудь церковной лавке.

– С чего вы решили, что браслет мой?

– Ну а чей же еще? Видно ведь, что дорогущий... Я как углядела его на Светиной руке, сразу спросила: откуда? Она говорит, мол, подарили. Кто? А дочка молчит. Потом сняла его и спрятала.

– И вы решили, что я ей подарила браслет?

– Нет, грешным делом подумала, что она его у вас украла.

– Она никогда у меня ничего не брала... Светлана была честным человеком.

– Да знаю, знаю... Но мы так всегда нуждались, а в последнее время особенно! Раньше-то я подрабатывала, подъезды мыла – Лешку с собой возьму, он сидит на ступенечках, никому не мешает, – но после инсульта вынуждена была бросить. Ребенок инвалид, мне лекарства нужны, а мужу Светиному передачки. В тюрьме он... – Старушка зашмыгала носом, но, заметив, как нервно начал раскачиваться внук, быстро взяла себя в руки и, погладив Лешу по голове, продолжила: – Вот я и решила, что дочку бес попутал. Думаю, украла у хозяйки драгоценность, чтоб продать, да не смогла: то ли в ломбард его не приняли, то ли не решилась...

– Вы ошиблись. Получается, ей действительно его подарили.

– Да кто? Кто такие вещи дарит? Он стоит тысяч десять!

– Нет, раза в два больше.

– Ох, батюшки! Сроду у нее ничего такого дорогого не было...

– А часы? Те, что Света носила, не снимая.

– Ну разве только они... Муж, Димка, ей их подарил на день рождения. Он хорошо зарабатывал – автослесарем был. А через неделю арестовали его. Обвинили в убийстве трех человек. Да только не виноватый он, повесили на него убийства эти. Хозяин их мастерской то ли дань неисправно платил, то ли лез, куда не следует, ну и получил: как-то утром ворвались в гараж братки и расстреляли всех присутствующих – владельца да двух механиков. Димка на работу припоздал, а когда явился, ему кулаком по зубам, а в руки автомат. Типа он всех уложил.