Ну, глупый сказка

Арх бросил хлыст на столик и сел в кресло упершись взглядом в точку где-то над нами. По краям зала замерла боясь даже дышать прислуга и только всхлипывания Лмии да надсадное сопение старого гнома нарушали тишину.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем он с хрустом, словно стиснул камень, сжал кулак и выдохнул

– Все свободны!

Голос опять стал обычным, а не наполненным звяканьем льда и металла. Ламия метнулась к нам, но он остановил ее.

– Посмотри на кровь.

Тетя, которая видела в тот момент только нас, охнула и отшатнулась. Я с тяжким усилием скосив глаза, перед которыми еще все плыло и расползалось, тоже увидела. Но не сразу поняла. Магия хлыста не дававшая свернуться крови, еще не полностью рассеялась. И в центре лужицы, словно глаз в другое измерение переливались искрящиеся сполохи огня.

Тетя словно преодолевая некую преграду, склонилась и макнула в это палец. Лизнула. И ее глаза приблизились, заполнив все передо мною. На голову легла тяжелая, будто свинцовая ладонь.

– Бедняжка...

И от того как это было сказано, все во мне буквально разорвалось от непонятной жалости к себе и ей.

Боль давно ушла напоминая о себе лишь легкими фантомными всполохами. Но слабость осталась. Нас подняли, омывали, несли, все это было как в тумане. А меня пока тело не ощутило мягкую прохладу шелка постели сотрясали рыдания. Вот только слез чтобы плакать, совершенно не осталось. Все они были выплаканы в зале.

Утром приплозла Айла, именно приползла. Медленное чуть не со скрипом переползание, никак не походило на то легкое скольжение, с которым она обычно двигалась на своем хвостике. Две испуганно хлопающие глазами служаночки помогли ей завалиться ко мне под бок.

Какое тут погреться друг дружкой. Когда мы обнялись, от истраченных усилий при этом тут, же и уснули.

Разбудил меня дрозд. Важно словно папин дворецкий, выпячивая грудку прогуливающийся по подоконнику. Сделав проминаж, он тряс головой и начинал петь. Его перемеживаемое трелями чирикание, словно стук молоточков отдавалось в висках.

Заметив на конец, что на него обратили внимание он склонив голову уставился на меня внимательным взглядом. Я в ответ показала ему язык и он, словно поняв, возмущенно чирикнул и закрутил головой.

В комнате раздался мелодичный смех Айлы.

– Не дразни его. Он же обидится.

Дрозд задрал клюв и важно, вперевалочку прошелся по подоконнику.

Мы обе рассмеялись, а он, словно оценивающе, через плечо оглянулся и вновь посмотрел на нас. Я подмигнула птичке и послала воздушный поцелуй. Он дернул головкой, словно неожиданно удивился и покрутил. Я опять послала поцелуй.

Дрозд повернулся, премялся ножками, после этого чирикнув вспорхнул и улетел по своим важным птичьим делам.

Айла поудобней прижавшись, хихикнула.

– Ты ему понравилась. Когда ты научилась общаться с птицами?

Я удивленно заглянула в ее еще сонное хитрое личико.

– Я не умею. Это ведь не всем удается, ну кроме ваших лесных ветвей, у которых врожденное.

Ламия фыркнула.

– А тебе и не надо уметь. Дже с легендарными каменными воронами, наиболее умными и способными произносить слова, было трудно говорить. Пара фраз не более. А вот эмоции и настроение, многие хорошо воспринимают. Мелких вообще порой не понять. А что то заставить сделать, только если играя с ними.

Она подергала хвостиком, просовывая его меж меня и обвивая. Чешуйки на нем наконец стали обретать свой естественный, искристый, зеленоватый или как еще говорят, цвет морской волны. Когда нас достал Арх, они были пепельными и словно покрыты по краям плесенью.

Арх, вошел неожиданно словно ворвавшийся в комнату смерч. И так же неожиданно, ибо при такой стремительности, я бы не удивилась, если бы он так и вышел в открытое большое стрельчатое окно остановился перед постелью. Влетевшая за ним Ламия, даже чуть развернулась постаравшись не воткнуться в него останавливаясь.

– Ага!

Он посмотрел на нас, словно не ожидал тут застать или видел в первые.

– Хорошо.

Его жезл появившийся в руке удлинился и при больно куснул в ногу. Могу поклясться! Из навершия выскочил туманный фиолетовый череп и цапнул зубами до крови!

Сделав тоже самое с ламией, правда под жезл попала ее попа, ввиду отсутствия ног и положения хвоста, он так же стремительно вышел. Ламия мама, заспешила следом махнув нам рукой. Мол все потом и все такое...

Мы еще потирали укушенные места, когда в комнату робко заглянула Кара. Я еще морщась махнула ей рукой. Проскользнув внутрь, она прикрыла дверь и присела на край кровати. Оглянувшись, почему то шепотом пожаловалась

– Нас с Хара, он тоже покусал. И вообще, носится то в подвал, то по дому.

Мы озадаченно переглянулись. Скрипнула дверь и в нее скользнула Хара. Окинув нас взглядом, вздохнула. Затем взяв со столика бокалы и графин вина, присела в ногах.

– Я у вас посижу, пока хозяин не уймется. Там в подвале такое...

Вампирша закатила глаза. А мы как дурные малолетки проследили за ней. Внимательно и сосредоточенно посмотрев на потолок, от чего все вчетвером тихонько расхохотались.

Забавно, что там такое устроил Арх, что даже хладнокровный вампир удрал прятаться к нам в комнату.

Кузня.

Что гномы ненавидят карликов, это старая и всем известная истина и история. Почему и как, уже вряд ли кто и когда скажет правду, даже Арх.

Нижняя кузня для меня была всегда большим секретом и предметом вожделения исследования. Там делалось все самое-самое. Магические замки, амулеты, украшения, оружие. И делал это наверно единственный на все пограничье гном. Ходили слухи, что он там так и жил, со времен строительства замка. Как и почему? Вот спросите у бородатого недомерка который даже на приближение к его норе рычит, плюется и кидается молотом или другими не менее тяжелыми кусками железа.

А уж допроситься его о чем либо может наверно только одно провидение. Ну или как это не странно, карлик камневед. Если вам что-то надо. Первое что требуется это бочонок крепкого старого вина. И только затем, второе - карлика... Далее, как кости лягут на сукно...

Арх правда, пропускал эти два важнейших пункта. Но ходил к гному не очень охотно. Ссылаясь на то, что топать вниз несколько ярусов по стоптанной узкой лесенке, не его царское дело.

Сам гном вылезал из берлоги редко. Да и ничем хорошим, это обычно не кончалось, кроме пьянки и драки. Причем в драке страдал кто угодно, но не вредный старикан.

Ах мои боги, опять я не о том. В общем туда меня привел Арх и посадив посреди каземата более похожего на преисподнюю как ее малюют на своих картинках инквизиторы ордена, стал что-то втолковывать показывая те самые сережки из моих кристаллов.

И тот конечно, как все истые матера, встал в позу, мотая лохматой головой и бородой. Мол нет и точка. О чем идет речь, я не понимала. Старо гномьего, я не знала, а по проскакивающих в перепалке вязи ругательств на древнем, смысл разговора уходил в сторону извращенных и противоестественных половых связей с неодушевленными предметами или вымершими монстрами.