Ну, ты, Генка, и попал... Том I

Мой предшественник, по всей видимости, не разделял прогрессивных революционных взглядов Радищева, поэтому недовольный прочитанным помещик запрятал фолиант в дубовый шкаф, сунув его в самый низ, под мешок с верхним платьем, приготовленным, я так полагаю, для пожертвования бедным, поскольку на одежде кое-где отсутствовали пуговицы, имелись прорехи, а некоторые наряды были щедро испачканы жирными пятнами. Я, конечно, усмехался, перебирая вещи и представляя, как выглядел бы мужик, напялив на себя бесполезные в быту жилетки и рубахи с широкими рукавами, отороченные расползшимися от времени кружевными манжетами.

«Путешествие…» мы проходили в школе. Но изложенные в тексте события воспринимались как что-то хотя и неправильное, но далёкое и от этого почти нереальное. Сейчас же я стал читать книгу более вдумчиво. И кое-что мне стало понятнее.

История с Парашкой и её избранником Васяткой, развернувшаяся перед моими глазами, подтверждала слова Радищева: помещики не считались с чувствами крепостных, венчая их по собственному усмотрению. Да и объявление в газете, где на продажу выставлялись люди, тоже разбудили во мне возмущение. Особенно бесило, когда на торги выставлялись семейные люди с приписками, что «брать можно скопом или по одному».

Но вот так сразу отменять крепостное право всё-таки нельзя. Я же читал про то, что многие крестьяне, оставшись «без должного надзору», подавались в разбойники, спивались или продолжали служить барину, получая от него сухую краюшку хлеба. Да уж, тут надо хорошенько поразмыслить перед тем, как «распустить крепостных на свободу», создать им альтернативу для выживания без господ.

Потом мне на глаза попалась заметка о том, что выгорело сразу три села в Ставропольском уезде, потом про пожары в Симбирской губернии. И мне припомнилась инфа из Сети. У меня часто срабатывает фотографическая память — когда требуется, вплывает перед глазами целая страница текста. Но я не буду здесь утомлять читателей фактическими материалами, просто скажу: каждый год в древней России выгорало по два-три города. Данных по селам и деревням не сохранились. Только Самара — крупный ближайший город к моему нынешнему местопребыванию — за столетие перенесло более четырёх крупнейших пожаров, при которых выгорело от половины до двух третей всех построек, включая церкви, лавки, приюты и больницы.

Собственно, и бабушка-то моя перебралась в этот самый Новый Тукшум только лишь потому, что посёлок Гривенский, в котором она проживала до этого, выгорел по весне практически на три четверти. А тут бабулю, оставшуюся без родителей — гибли и люди при пожарах — позвала к себе какая-то дальняя тётка из жалости. Скоро бабушка вышла замуж да так и обосновалась навсегда в Тукшуме.

В общем, пожары сейчас, как я понимаю — огромная проблема. И мне вовсе не улыбается такая перспектива. Ну да, мой дом не сгорит, он же кирпичный, но от этого не легче.

Ещё тогда, будучи маленьким, я спросил как-то бабулю, почему же люди продолжают строить деревянные дома, если так часто здесь случаются пожары. Бабушка только пожала плечами:

— Ну, кирпичные стены, конечно, лучше. И крепше, и долговечнее, и огонь их не берёт… Только дорог он, кирпич-то ентот. Не кажный укупит.

Сейчас, вспомнив тот разговор, я задумался: а как бы создать аналог кирпича, но чтобы он был в разы дешевле глиняного или силикатного? Чтобы простой люд мог себе позволить из таких материалов жилища сооружать, а?

А что, если попытаться делать земляные кирпичи? Они не требуют обжига, довольно прочные, огнеупорные. Вот ведь как-то мне попадались статьи про то, как делают такие кирпичи, надо только вспомнить… Вроде там связующим материалом выступал навоз коров и лошадей или заквашенная рубленная трава. Дешево и сердито! А солома пойдёт в качестве наполнителя. Кстати, небольшие камни и галька тоже могут сойти.

Там ещё готовый материал трамбуется в деревянных формах, потом высушивается вдали от прямых солнечных лучей. Можно даже целый завод открыть по производству таких стройматериалов. На юге страны давно делают мазанки из самана — он схож по изготовлению с земляными кирпичами, но выглядит не столь презентабельно…

На этой мысли я уснул.

Семейный горшок вкуснее варит, когда муж жене благоволит

Первая моя мысль утром была — попробовать реализовать задумку, касающуюся изготовления земляных кирпичей. Но Глафира, которая самостоятельно взяла на себя обязанности горничной и, как я понял, первой помощницы, сообщила, что около дома меня дожидаются крепостные. Я выглянул в окно: толпа нарядных жителей намекала на то, что они приготовились к приезду батюшки из Никитинки. Да уж, новости в селе разносятся быстрее, чем я даже мог себе представить.

Пока я совершал утренний туалет — умывался, одевался и причёсывался — осторожно намекнул Глафире на то, что не мешало бы мне как-то привести в порядок и своё лицо. В той, настоящей жизни, растительность на нём ещё только начинала появляться в виде пушка над верхней губой и особых неудобств не вызывала. Мне же нынешнему, находящемуся в теле графа Орлова Григория Владимировича было уже двадцать три года. Поэтому за время моего пребывания в этом времени мои щёки и подбородок густо заросли кудрявой растительностью.

Глафира нимало не удивилась моему вопросу по поводу того, что я не знаю, как следует поступить в данном случае. Она, по своему обыкновению, лишь коротко кивнула и послала посыльного к некоему Прошке, который «умеет цирюльным делам». Прошка явился скоро. Правда, инструментов у него с собой не оказалось, но он уверенно прошёл в мою комнату, открыл секретер и вынул оттуда шкатулку. По его точным движениям я понял, что работу барбера (или брадобрея?) в отношении барина выполнять ему приходилось, и не раз.

Помнится, я долго рассматривал в Интернете портрет Григория Орлова работы художника Николя-Франсуа Дана. Так вот сейчас я вспомнил, что мой прототип на нём был гладко выбрит, на лице оставались лишь бакенбарды. Чтобы не шокировать публику, как бы ни хотелось мне оставить маленькую бородку клинышком «а-ля Антон Чехов», пришлось позволить Прошке убрать все волоски с физиономии кроме этих самых нелепых, как мне с непривычки казалось, бакенбардов. Немного состриг местный парикмахер растительность и на голове. В общем, стал я выглядеть самым настоящим денди начала девятнадцатого века.

Где лежат мои деньги, я пока ещё не выяснил, поэтому в качестве оплаты велел цирюльника накормить и кое-что дать с собой из еды, поскольку у Глафиры узнал, что мужик содержит престарелых родителей, жену и парочку ребятишек — мальцов подросткового возраста. Да в добавок между делом уточнил у него во время разговора, пока он меня брил, на что они живут, что едят, где одежду шьют.

Получалось почти как в том анекдоте про мужа и тумбочку. Кто не помнит, расскажу. Главу семейства спрашивают: «Откуда у тебя деньги?» Тот: «Жена даёт». — «А она откуда берёт?» — «Из тумбочки!»— «А в тумбочке-то откуда деньги появляются?» — «Так я же кладу!»