Нулевой портал

Между тем, в паузе гнетущей тишины стало ясно: за дверью нарастает какой-то непонятный шум, быстро сошедший на нет. Барыня Инга Владимировна трясущимися руками запихнула айфон в сумочку:

— Извините, я… пожалуй, поеду. Что вы такое говорите, девушка…

С трудом овладевшая собой Морозова вымучено улыбнулась:

— Пойдемте, я провожу вас.

Администратор Юлечка выглядела странно подавленной, пока несостоявшаяся пациентка оплачивала консультацию и надевала свою белую, под стать кепке, норковую шубку.

Как только она вышла, Юлечка судорожно вздохнула:

— Бли-и-н… Мы тут над Гринчем смеялись, а ее «скорая» забрала. Только что.

— Как?! — не веря своим ушам, переспросила Настя.

— Да так… Дар речи потеряла. То ли припадок эпилепсии, то ли еще что. Непонятно, в общем, что такое.

— Непонятно… — как эхо, повторила Анастасия Юрьевна.

Она была напугана и кое-как справилась с собой только тогда, когда на консультацию пришла другая пациентка, желающая убрать лазером старую расплывшуюся татуировку.

Холодная змейка затаилась и никак себя не проявляла.

Глава 7.

Кто такая эква?

Во время обеденного перерыва Настя вышла на улицу, даже не надев шапочку, только капюшон накинула. Голова раскалывалась так, что девушка была невероятно рада холоду, норовившему ущипнуть за раскрасневшиеся щеки. Прошлась по улице, забежала в какой-то большой магазин электротоваров, и уже оттуда, расхаживая между рядами люстр и напольных светильников, набрала номер бывшего сокурсника, Дмитрия. Того самого, ставшего психиатром.

— У! — прогудел Дима, взяв трубку практически сразу. — Работник фронта красоты, Настюха! Какими судьбами?

После нескольких типичных дежурных фраз в духе: «как — сам — семья — жена — дети» Морозова осторожно заговорила о психическом расстройстве с раздвоением личности:

— Понимаешь, я такого наболтала… И коллеге, и пациентке. Никогда себе такого не позволяла, а тут… как будто за язык тянули, как будто это не я. До сих пор стыдно и странно. А вдруг… вдруг у меня синдром Туретта какой-нибудь?!

Прим. авт.: Синдром Туретта — нейроонтогнетическое моторное расстройство, проявляющееся двигательными и вокальными тиками. Может сопровождаться выкрикиванием оскорбительных высказываний или нецензурных слов.

— Что — что у тебя? — откровенно не просто засмеялся, а действительно заржал Дмитрий. — Вдруг, Настюха, бывает только пук, да и то, многие делают его намеренно и без комплексов! Ты в отпуске когда была?

— В марте.

— Во-во! Срок подходит, отдыхать пора! Я за месяц — другой до отпуска всех уже ненавижу, и психов своих, и врачей вокруг — даже хуже психов. Синдром профессионального выгорания это называется, во как.

В глубине души Морозова и сама понимала, что утренние разговоры с Гринчем, которой был дан совет помолчать, и с барыней, которой рекомендовано заняться «сердчишком», вряд ли имеют отношение к психическому расстройству. С чего вдруг появилась глубокая уверенность, что у барыни проблема с сердцем, а где-то за границей ждет ее визита не жених никакой, а мошенник и проходимец, охочий до денег одиноких, жаждущих ласки женщин?! Чужой стеклянный голос, рвущийся из глубины глотки, тоже наводил на размышления. Хантыйка не хотела брать денег за клюкву и с почтением называла покупательницу «эквой»…

Оперируя терминологией фильмов ужасов, можно предположить, что в доктора Морозову Анастасию Юрьевну вселилось нечто. Связано ли это нечто с изувеченной фотографией, хранящейся в бабушкиных бумагах?.. Не хочется верить, но вполне возможно. Только вот сознание образованного человека двадцать первого столетия отказывается данный факт принять. Звонок психиатру Диме нужен был только по одной-единственной причине: в попытке зацепиться за ускользающую реальность.

Где же этот куратор, чтоб его! Почему не звонит? С другой стороны, он обещал в конце рабочего дня, так что придраться не к чему. Скорее бы вечер.

Вернувшись в клинику с несколько прояснившейся головой, Настя первым делом бросила на себя взгляд в зеркало. Никаких сияющих глаз и патологического интереса к собственной красоте, обычное восприятие отражения, не более.

Ну и хорошо.

Оставшиеся от дневного перекуса десять минут Настя посвятила поиску в сети, отыскивая и отправляя в закладки все ресурсы, где хоть как-то засветилось слово «эква».

Да, слово было хантыйским, и в простейшем переводе могло означать хоть «женщина», хоть «старуха», хоть просто-напросто «баба». Однако не все было так просто, стоило только краешком глаза заглянуть на странички, посвященные мифологии народов хантов и манси, обских угров. Халтась эква. Калташ-эква. Торум аги эква. Хотал эква. Най эква. Важной составляющей имен не кого-нибудь, а женского божества, являлась как раз лексема «эква». Кто-то из этих «экв» — богиня земли, а кто-то — богиня огня. Иногда эти понятия накладываются одно на другое, со своими нюансами у хантов и манси, и пойди, разберись, где тут кто: Солнечная женщина, Женщина-огонь, имеющая небесное происхождение, божество Верхнего мира. Огонь и солнце в мифологии обских угров, в вогульском и остяцком фольклоре, — фигуры женские, почитаемые настолько, что мужчине недозволительно раздеваться донага близ горящего очага.

Золотая баба, в реальное существование которой в виде подлинного идола из драгметалла так верили белые люди, приходившие на северные земли кто с чем: кто с добрым словом, кто с огнем и мечом… Вроде как дочь (а по другим мифологическим версиям — сестра) самого Нуми-Торума, Отца Верхнего Света, главного божества, обитающего на небе.

Однако! Из врачей-косметологов — в вогульские божества?! Настя нервно рассмеялась. С божеств деньги за товар не берут, будь то клюква или что другое, наверное. Но хантыйка назвала не полное имя, а к почтительным ноткам в голосе явно примешивались другие, вызванные настоящим страхом. Ужас в глазах, смешанный с почтением… Так ли встречают доброе божество?! Впрочем, сцена на проспекте Ленина произошла настолько быстро, а маленькая хантыйка так тараторила, выстреливая незнакомыми словами, что девушка могла толком не расслышать полного обращения к себе. В сознании закрепилась «эква», а больше — ничего другого.

Что, какая-то вселившаяся в мозг неизвестная сущность заставила умолкнуть Эллу Иванищеву, доведя до припадка и потери дара речи с последующей госпитализаций?! Она же высказала «фи» барыне? Презрительно вылетевшее словечко: «человек»… Вселившееся нечто испытывало мрачное удовлетворение в обоих случаях? Почему смолчало накануне вечером, не гаркнув на пьяных дураков во дворе? Или не успело разозлиться как следует, или не чувствовало опасности? Откуда стало появляться чувство чужеродного присутствия где-то в глубине души?

Сколько вопросов, не сосчитаешь. И вопросы эти пугающие.

Доработав без приключений до конца дня, Настя узнала о судьбе Эллы-Гринча: ее уже отпустили из больницы, рекомендовав обратиться к неврологу по месту жительства. Дар речи вернулся так же внезапно, как и пропал, но стресс визажист испытала немалый. Она сама позвонила администратору и попросила по мере возможности перенести три мастер-класса на другие дни недели.

В разговоре с Юлечкой Гринч была предельно вежлива и ни словом не упомянула о странной фразе доктора Морозовой, предложившей помолчать то ли до конца дня, то ли до того момента, как будут сделаны определенные выводы о стиле собственного поведения. Насчет содержания беседы Настя могла быть уверенной на все сто процентов: Юля не стала бы скрывать ничего, не такой она человечек…