Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Хоть десять.

– Думаю, что пятерых будет достаточно, – Михаил светился от счастья.

– В квартире будет мало места для пятерых тёлок … пойдут разные слухи. Придется переехать загород. Поближе к земле, – подумал Михаил.

– И где находиться объект? – спросил Власов.

– Не знаю. Сначала нужно заехать в театр, – ответил Владислав.

Михаил понял, что они все это время ехали в альтернативный Большой Театр. Здание театра уже хорошо просматривалось. Оно было высечено из красного гранита, Михаилу опять казалось, что здание было сделано из блестящей красной окровавленной плоти. И вот уже был виден фасад. Альтернативный Большой Театр был гораздо монументальней и чем-то напоминал мемориальный комплекс погибшим во Второй Мировой. В окнах горел свет. Здание было украшено барельефами, на которых были изображены металлические солдаты в шинелях и касках с пятиконечными звездами. В твердом волевом напоре их лиц прослеживалось что-то четко инфернальное. Вместо привычного герба СССР на фасаде была установлена гигантская красная пятиконечная звезда, которую на руках держали мускулистые чугунные рабочие. Приглядевшись Власов, заметил, что помимо рук звезда держалась ещё на чьих-то спинах. Власов предположил, что это были спины каторжан и лагерников. Машина остановилась на противоположной стороне улицы, потому что все подъезды к театру были заставлены черными воронками, партийными челеновозами и обычными машинами тридцатых годов.

– Выходим? – спросил Власов.

– Нет. Ждём, – Владислав посмотрел на часы. – Сейчас спектакль кончиться и тогда выйдем.

– Владик, а почему русский ад так сильно напоминает гипертрофированно гротескный совок времён культа личности?

– Сведенборг утверждал, что человек формирует ад посредством хреновых поступков и мыслей. Советская власть руками коммунистических фанатиков истребила цвет российской интеллигенции, крестьянства и развалила русскую армию, а философия и религия была заменена заведомо мертвой идеологией. И, в конце концов, советская власть в своих попытках построить коммунистический рай докопалась до глубин ада.

– Не знаю, – задумчиво произнес Михаил. – Сегодняшняя Россия это насквозь пропитанный коррупцией прогнивший во всех смыслах сырьевой придаток Европы. Совок совком, но мы же запускали ракеты в космос, выиграли войну и были империей. И не надо говорить, что всё это было вопреки линии партии. Да и вот если взять банальные вопросы морали и культуры. Я помню своих родителей шестидесятников, их окружение и тех людей, которые ходили к нам домой в гости. Это была настоящая советская интеллигенция, а не эта паршивая тусовка, которая превалирует сейчас в культуре.

– То, что происходит с этой страной сейчас это прямое следствие советской власти. Коммунисты навязали стране заведомо ущербную экономическую систему, превратили русский народ в озлобленного люмпена, а всё то, что произошло после двадцатого съезда, было не благодаря линии партии, а как ты уже сказал, вопреки ей. Твои родители, шестидесятники, ты и вообще вы всё – лишь маленькое исключения в системе полного оболванивания и люмпенизации народа. Ты вообще в курсе какая социальная политика велась в России сразу после воцарения советской власти?

– Угадай.

– Понятно, – Владислав улыбнулся. – Хотя бы про философский пароход слышал?

– Про это каждый слышал.

– Коммунисты считали низы общества социально близкими советской власти. Уголовника можно было перековать в советского человека, а вот думающего интеллигента – нельзя. Поэтому главным врагом советской власти были не зэки, а политические. Поэтому советская государственная машина в первую очередь боролась с инакомыслием, а потом уже с преступностью. Результатом этой борьбы стала система планомерного обыдления населения. Интеллигенцию заменили уголовники, а ученых – академик Лысенко. Кто был никем тот станет всем! Ты кстати знаешь, как называлась верхняя пимпочка у будёновки? – Владислав улыбнулся.

– Неа, – признался Власов.

– Умоотвод, – Владислав рассмеялся. – Вот и когда совок распался, оказалось, что система сделала своё дело с народом. Как говорили при Брежневе, – Владислав задумался. – Безысходность вливает водку в наши вены. А когда Союз распался, никто особо не пытался что-то изменить в сути управления страной. Никто не хотел приблизить государство к человеку. Никто не пытался переосмыслить советскую историю на государственном уровне. Боялись даже подвергнуть членов КПСС люстрации. И вот поэтому весь этот советский ад перешел в подсознание, в иную реальность и оттуда стал пускать метастазы.

– Меня тут недавно упрекнули в либерализме и русофобии. Им надо было тебя послушать.

– Я реалист, – Владислав резко отвлекся на окно. На верхних этажах театра погас свет. – Кончилось.

Владислав потянулся к бардачку и достал оттуда револьвер с самым длинным барабаном, который видел Власов.

– Под винтовочную пулю? – спросил Михаил

Владислав достал из штанов длинный патрон с черным наконечником.

– Титан с напылением и кумулятивным эффектом. Как в фильме “Зубастики”. Так вот….

Владислав продолжил свой рассказ о роли советского периода в разрушении русского народа. Власов не особо слушал его. Он следил за металлическими дверями с пятиконечными звездами и гротескным гербом СССР. Власов жаждал увидеть демонов и чертей, которых так часто наблюдал в кино и компьютерных играх. И вот двери открылись. Вышли два молодых солдата в шинелях. Они распахнули тяжелые двери. Из театра стали выходить люди. Рослые офицеры НКВД в фуражках и кожанках с золотыми звездами на погонах. Их сопровождали дамы одетые по дореволюционной моде. Власов чувствовал разочарование. Он также наблюдал мужчин в советской офицерской форме. Его внимание привлек один статный лысый офицер в генеральской форме. Михаил был очарован его пушистыми усами.

– Спрячься! – крикнул Владислав.

Михаил пригнулся.

– Какого хрена?! – вскрикнул Власов.

– А, всё. Можешь вылезти обратно, – как-то разочарованно сказал Владислав.

– Что такое?

– У черного Мерседеса, – загадочно произнес Владислав.

Михаил стал осматривать машины. Он сразу же его увидел и тут же остолбенел в ужасе. Он смотрел прямо на них. Демон. Он словно сошел с полотна Врубеля. Мускулистое создание в гравированной алой римской кирасе. Власова трясло от страха. Кираса пугала его больше чем само существо, хотя демон был довольно красив внешне. Особенно прекрасным было его лицо, в котором природная красота сочеталась с самоуглубленной мудростью. Его глаза были выразительными и печальными, в них читалась отрешенность. Его длинные темные волосы развевались на ветру. Власов отвлекся на яркое белое свечение рядом с демоном. Непонятный поток теплого света.

– Что это?– спросил он.

– Ты о чем? – поинтересовался Владислав.

– Ты разве не видишь?

– А, это, – Владислав отвлекся от револьвера и посмотрел в окошко, – Это Татьяна Ларина. Подруга жизни Печорина вот уже как … с тех пор как умер Ленин.

И правда, яркий белый свет был прекрасной девушкой в белом кружевном платье. Она обладала изящной фигурой, но самым красивым в ней был её лик. Её прекрасное лицо выражало глубокое сострадание ко всем существам. Она была красива как ангел. В её облике прослеживалась какая-то утерянная чистота и женственность. Демон галантно усадил её на переднее сиденье машины.

– В прошлый раз, когда мне пришлось спускаться в эту парашу, – начал Владислав. – Из-за одного ублюдка у нас чуть не сорвалась спецоперация по освобождению известного деятеля культуры. Чувак пошел гулять по Москве, скушал не тех грибов и попал сюда. Так вот. Из-за того длинного мудака в фурашке, – Владислав указал на одного из офицеров в кожанках. – Я два месяца. Два ёбанных месяца проебался в этом советском отстойнике!

Владислав зарядил револьвер.

– Так, – он открыл окошко, прицелился в мужчину и выстрелил. От отдачи его руки сильно одернуло. – Мастерство не просрал. Ещё есть навык.