Нур-ад-Дин и Мариам

– О Аллах всесильный, – пробормотала Мариам. Увы, половину рассказа она прослушала, но слова о смертельной сонливости засели у нее в голове. – И теперь, выходит, все пекари готовят лепешки и хлеб из отравленной муки?

– Боюсь, дорогая моя ханым, что они успели уже отравить полгорода.

Увы, существуют пределы даже самого трезвого разума. Многочисленные исторические подробности, которыми усыпала свой рассказ Суфия-ханым, столь заморочили Мариам голову, что она легко поверила в столь глупую небылицу. Да и к тому же, пустынные улицы города лучше всяких глупых клятв в правдивости убедили ее, насколько правдив рассказ почтенной женщины.

– Благодарю тебя, добрая ханым, – поклонилась Суфие Мариам и поспешила домой. О, за себя она была спокойна. Ибо пекла лепешки сама, да и муку предпочитала молоть сама. А вот ее Нур-ад-Дин, как все мужчины, мог пойти по пути более простому – купить муку у какого-нибудь глупого торговца и отдать ее дочери. Та, конечно, уже испекла из этой отравленной муки свежие лепешки, отец их – о, это даже не вызывает сомнений – уже съел. И теперь лишь часы отделяют почтенного купца и ее любимого от мук скорой смерти.

Чем ближе был ее дом, тем более черная тоска завладевала ее сердцем. О, если все это уже случилось – а Мариам не видела причины, почему бы этому не случиться, – то ее помощь, конечно, опоздала. Но если – Аллах всесильный, лишь на тебя одного упования! – новая мука еще только ждет своего часа, то надежда уберечь близких и дорогих людей остается.

Вот показалась родная улица, вот дувал дома Нур-ад-Дина. Почему-то калитка распахнута настежь…

– О Аллах всесильный! Неужели я опоздала? Неужели у Нур-ад-Дина не осталось сил даже запереть двери своего дома?

Почтенная женщина ворвалась во дворик и закричала:

– Мариам! Мариам, где ты?

Увы, девушка не отозвалась. И это еще сильнее испугало почтенную Мариам-ханым. Она всплеснула руками:

– Аллах всесильный! Конечно, первой должна была погибнуть девочка! Ибо она столь слаба, столь уязвима. Тучное чрево ее отца видело в этой жизни множество разных яств. А вот малышка Мариам, конечно…

Мудрая женщина вошла в кухню в надежде встретить там свою молодую тезку и так избавиться от ужаса, царящего в душе. Но в доме было тихо, молчала и печь в углу. Тогда Мариам отправилась в кладовую, дабы осмотреть ее и немедленно уничтожить всю отравленную муку. Увы, как ни хорошо она знала хозяйство своих соседей и давних друзей, но в кладовой, где хранились припасы, была последний раз очень давно. И потому на миг замерла, не зная, с какого короба или кувшина начать.

– О нет, лучше я сначала спасу людей. А спалить отраву успею и потом!

Мариам решительно направилась в сторону опочивален. На женской половине она легко нашла комнату Мариам-младшей, но там было пусто.

– Какое счастье, – пробормотала умная женщина, – девочка невредима… Но ее отец, прекрасный как сон и мудрый как змея Нур-ад-Дин… Жив ли он еще?

Решительным шагом она пересекла коридор и распахнула двери в опочивальню. Полумрак и тишина окутывали все и здесь…

– Аллах всесильный, но где же они оба?

Увы, ответа на свой вопрос она не находила. Не помня себя от беспокойства, она направилась к выходу из дома, дабы вернуться к себе и там обдумать всю эту странную историю с исчезновением ближайших друзей. Но даже до дворика дойти не успела…

Ибо ей на голову из темноты некто набросил мешок. И чей-то тихий голос прошипел:

– Вот наконец я и поймал тебя, коварный вор!

Макама двадцать третья

Бесиме замерла в дверях их опочивальни. Нур-ад-Дин поднял бровь, остановив взгляд на шелковом кафтане, обильно расшитом цветами.

– О, как ты прекрасна, моя жена!

– О любимый, – девушка улыбнулась, – как же мне отрадно слышать это слово… Жена…

Нур-ад-Дин вернул улыбку своей прекрасной супруге. О да, стать мужем было для него ох как сладко!

– О, прекраснейшая, но на тебе слишком много одежды. Придется это немедленно исправить.

Легко спрыгнув с кровати, Нур-ад-Дин неторопливо подошел к Бесиме. Он склонил голову и поцеловал губы любимой – неторопливый, томный, очень властный поцелуй, распаливший ее кровь. Затем, взяв жену за руку, молодой муж подвел Бесиме к ложу, где воздух был наполнен ароматом роз.

Нур-ад-Дин принялся с завораживающей медлительностью раздевать возлюбленную. Начав с волос, он одну за другой вынимал костяные шпильки, и волнистые пряди послушно устремлялись к белым плечам. Огонь свечей подхватил красно-золотой блеск и превратил его в яркое сияние, приковавшее к себе внимательный взгляд новоиспеченного супруга.

– Твои волосы великолепны, – прошептал Нур-ад-Дин, почти благоговейно касаясь пальцами шелковистой массы.

– Спасибо… – начала Бесиме, но не успела договорить, беспомощно застонав. Нур-ад-Дин перестал ласкать ее волосы и опустил руки к спелым грудям. Даже сквозь несколько слоев ткани – о, традиционные свадебные одежды были столь жаркими – она почувствовала возбуждающее тепло его ладоней. Соски мгновенно затвердели… факт, очевидно, не оставшийся для Нур-ад-Дина незамеченным, если судить по тому, как внезапно потемнели его глаза.

С лукавой полуулыбкой Нур-ад-Дин стянул верхнюю накидку и спустил с плеч шелковую рубаху, оголив груди, а потом склонил голову к пиршественному лакомству. Бесиме судорожно глотнула воздух, когда губы любимого жаждуще сомкнулись вокруг ее соска, а язык начал свою сладкую игру. Она схватилась за плечи Нур-ад-Дина, падая с ног от волшебных ощущений.

– А твое тело роскошно, – пробормотал он в перерыве между горячими ласками.

– Неужели? – хрипло спросила Бесиме, едва успевая дышать.

Прервав свою игру, Нур-ад-Дин поднял голову и лукаво взглянул на Бесиме.

– Что такое, милая? Ты не веришь своему опытному мужу?

– Нет… совсем нет.

Ее щеки вспыхнули.

– Просто я не знаю, что мужчинам… нравится в женском теле. У меня нет опыта в ласках и играх.

– Разве матушка ничего тебе не рассказывала?

– Она рассказала мне только о мужском теле… чего ожидать.

Бесиме скользнула взглядом по телу Нур-ад-Дина. Он специально дал халату раскрыться, открывая на обозрение свою наготу. Ее муж – о, с этим невозможно спорить – был очень красивым, возбужденным и привлекательным. Улыбнувшись, Бесиме провела пальцами от его груди к животу.

– О, я так невежественна, мой единственный, но вовсе не слепа. И потому могу сказать, что у тебя просто прекрасное тело.

– Мне отрадно это слышать. – В голосе Нур-ад-Дина была радость. Однако, когда рука Бесиме попыталась опуститься ниже, к его чреслам, он поймал ее за запястье.