Нянечка для соседей

Себастьян еще не научился давать детям лекарства, а Ками очень не нравится их вкус. Я думаю, что одна из его модных рубашек, вероятно, безвозвратно испачкана.

Сайрус глубоко стонет, когда я отстраняюсь от него, и тянется за мной.

— Эй! Я был занят делом!

— Можешь пососать грудь Джека, — предлагаю я, хватаясь за одну из рубашек парней.

***

Когда я вхожу в комнату отдыха, там темно, только городские огни за окнами и маленький плюшевый ночник, светящийся у детской кроватки. Ками хнычет в своей кроватке, потирая розовую щечку своей маленькой ручкой.

— Бедная малышка. — Я беру ее на руки и прижимаю к себе. — Болит, да? Все хорошо, скоро все прекратится, милая, обещаю.

Она смотрит на меня огромными влажными глазами, потом прижимается к моей груди и тихонько всхлипывает.

Я держу ее на бедре, пока наливаю ложку лекарства, затем сажусь на мяч для упражнений, который Сайрус принес домой на прошлой неделе, и легонько покачиваю ее, уговаривая влить розовый сироп ей в рот. Когда она, наконец, проглотила лекарство, я, морщась, отправилась с ней на небольшую прогулку по квартире, стремясь успокоить ее, чтобы она снова уснула. Когда мы проходим мимо комнаты Сайруса, я слышу разговор ребят.

— … мы берем с собой Ками, почему бы не взять и Бет? — спрашивает Сайрус, понизив голос. — Номер люкс уже оплачен, а на конференции сказали, что могут предложить нам еще пару билетов на самолет. У них много денег, им наплевать.

Мои глаза расширяются. Я замираю, прижимая к себе Ками.

Я не очень хочу ехать в Америку — я ненавижу перелеты всей душой, — но думаю, что смогу перебороть свой страх, проведя неделю с этими ребятами. Даже если они будут работать 24/7, все равно это будет лучше, чем оставаться в полном одиночестве всю неделю. Себастьян и Джек наверняка будут заняты, но у Сайруса наверняка найдется свободное время. Мы могли бы водить Ками в зоопарки и парки, может быть, пару раз поужинать…

— Нет, — говорит Себастьян, с легкостью разрывая мои грезы. — Она не может поехать.

От его тона у меня кровь стынет в жилах.

— Почему? — спрашивает Сайрус. — Гораздо разумнее взять ее с собой. Она может помочь присмотреть за божьей коровкой, когда мы будем выступать с докладами, презентациями и прочим. Ками будет гораздо счастливее, если мы куда-нибудь поедем, а не будем торчать в нашем номере целую неделю.

— Она не нужна нам, — настаивает Себастьян. — Она не нужна мне.

Мое сердце сжимается. Я прислоняюсь к стене, кровь стучит в ушах.

— Бет не будет работать на нас вечно, — продолжает он, его голос тверд. — Нам нужно перестать так сильно на нее полагаться.

— Я тоже думаю, что ей не стоит приезжать, — тихо говорит Джек. — Она будет только отвлекать.

Сайрус звучит раздраженно.

— Она — няня. Она должна облегчить тебе жизнь, а не усложнить.

— Ну. Она этого не делает. — Джек делает паузу. — Я не хочу, чтобы она там была.

Я чувствую себя так, словно меня проткнули копьем по ребрам.

Я не хочу, чтобы она там была.

Ками наконец вздыхает и обмякает в моих руках, ее маленькая головка прижимается к моему плечу. Я целую ее и кладу обратно в кроватку, мои движения автоматичны и роботичны. В голове у меня все крутится, когда я стою и смотрю на нее, мирно спящую на скомканных простынях.

В коридоре загорается свет, и я слышу за спиной шаги. Две сильные руки обхватывают меня за талию, и я прижимаюсь к твердой, мускулистой груди.

— Пойдем в постель? — говорит Джек мне на ухо, и я киваю, позволяя ему отвести меня в спальню.

ГЛАВА 56

БЕТ

— Ты уверен, что хочешь сделать это? — спрашиваю я три дня спустя, когда Джек выносит в коридор последний из семи чемоданов. Мальчики были потрясены, когда вчера вечером я помогала им собирать вещи, и они поняли, как много всего нужно ребенку для недельного пребывания за границей.

— Я могу это сделать, — решительно говорит Себ. — Я хочу это сделать. — Он смотрит на часы. — Машина уже должна быть здесь. Самолет вылетает через четыре часа.

Я поджимаю губы, глядя на Ками. Она прижата к его груди и мирно спит. Длинные ресницы лежат на ее пухлых щечках.

— Знаю, я говорила, что ты должен взять на себя ответственность за нее. Но правда, путешествовать с ребенком тяжело, особенно когда ты в командировке…

Я осекаюсь, когда Джек берет меня за щеки и наклоняет мое лицо к себе.

— Эй, — мягко говорит он.

Сегодня он выглядит гораздо лучше: темные круги под глазами исчезли, а щеки снова приобрели цвет. Несколько дней отдыха и регулярного питания сотворили с ним чудеса, хотя он настаивает, что именно секс оживил его.

— Все будет хорошо, — твердо говорит он. — У нас все получится. Нас трое. Мы справимся с одним ребенком.

— Да, мы позвоним тебе, когда все неизбежно пойдет прахом, — говорит Сайрус, прислоняясь к стене и раскрывая объятия. — Давай, Бетти.

Я делаю шаг к нему, и он крепко обнимает меня. Его теплый, пряный аромат заполняет мой нос, и я зарываюсь лицом в его рубашку, вдыхая его.

— Я буду скучать по тебе, — говорит он мне на ухо, прижимаясь ко мне. — Очень сильно.

— Я тоже.

Он сжимает меня в последний раз и, наконец, отпускает. Я поворачиваюсь к двум другим, беспокойство все еще бурлит в моем животе.

— Вы ведь не забыли про пеленальный коврик? И достаточно подгузников в ручной клади, чтобы хватило на весь полет?

— Да, — терпеливо отвечает Себ.

— Если будете делать ей бутылочку в самолете, не используйте горячую воду, которую дают стюардессы, — наставляю я. — Я видела видео на YouTube, где стюардесса сказала, что они никогда не моют кувшины с горячей водой. Просто заваривайте ее холодной водой, а бутылочку опускайте в горячую, чтобы она нагрелась. — Себастьян кивает. — А если она будет капризничать во время полета, вы всегда можете попробовать провести ее по проходу, вибрация может успокоить… — Его губы изгибаются, забавляясь, и я закрываю рот. — Извини. Вы справитесь. Ты справишься, у тебя все получится. — Я скрещиваю руки. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я подбросила вас до аэропорта?

— Нас заберет служебная машина, — напоминает мне Себ, и я киваю, чувствуя, как беспокойство бурлит в моем нутре. Он несколько секунд изучает мое лицо, затем наклоняется и быстро целует меня, его щетина гладит мою щеку. — Поспи немного, — тихо говорит он. — Ты не спала всю ночь. Увидимся через неделю.

Я киваю, в последний раз целую Ками в нос.

— Будь умницей, — говорю я ей. — Не травмируй сильно своих отцов.

Она зловеще улыбается мне. Ребята поворачиваются, чтобы уйти, неся свои сумки по коридору. Я смотрю, как они заходят в лифт, и у меня сжимается горло, когда двери закрываются за ними.