Няня по принуждению

— Какой есть, Рита. И вряд ли изменюсь.

“Я уже почти начинаю привыкать” — проносится мысль в голове. Амир мог бы быть крайне грубым и настойчивым. Идти напролом до последнего. У него достаточно власти, чтобы сломать кого угодно, в том числе и меня.

Но он этого не делает. Пусть он где-то крайне груб, или резок, пусть он привык говорить все без прикрас. Но во мне впервые вспыхивает надежда, пока он позволяет мне изучать его тело — что, возможно, я со временем смогу узнать его получше. Хорошо бы, конечно, если это случилось бы до вот такого момента… но этот огонь во плоти, дикий зверь вряд ли долго наблюдал за женщиной рядом с ним, которая то и дело случайно оказывается в весьма откровенной одежде.

Просто случилось, что должно было рано или поздно случиться. И во мне начинает разгораться интерес.

— Все, хватит, — внезапно произносит Амир, а я удивленно смотрю на него. Черт, взгляд у него действительно темный и дикий, до мурашек, — хватит с тебя розовых соплей и нежностей.

— Что?! — восклицаю я, а он просто переворачивает меня на живот, и мне остается пораженно уткнуться лицом в одеяло. Его ладони обхватывают меня за талию. А потом кожу царапает жесткая щетина и я ощущаю прикосновение губ. Один поцелуй, яростный, жесткий и какой — то звериный клеймит мою спину. Другой.

— Теперь моя очередь, говорю, — слышу я голос Амира, в котором появляются рычащие нотки, и покрываюсь мурашками. Я ошибалась, думая, что он показал мне все эмоции. Черт, он скрывал свое желание, — а ты натрогалась уже.

Я слышу шорох снимаемой одежды и мысленно издаю обреченный стон.

Черт. Нет, он, все-таки, идет напролом. С ним будет сложно.

* * *

Утром я просыпаюсь от того, что нос щекочет приятный запах кофе. Тело само по себе шевелится, заставляя меня подняться и следовать за этим ароматом, но мышцы пронзает боль, и я падаю обратно на кровать, захныкав в подушку.

— Животное ты, Амир, — бормочу я, и слышу неожиданно смешок.

— Ты совсем охренела, Рита.

Я подпрыгиваю. Даже через боль в мышцах тут же сажусь на кровати, закутываясь в одеяло и открываю глаза. Амир, уже полностью одетый, сидит в кресле рядом с постелью, сложив руки на груди и сверлит меня своим фирменным взглядом.

А перед ним стоит кофейный столик с чашкой, от которой поднимается тот самый восхитительный аромат.

— Я…. — теряюсь я, приглаживая растрепанные волосы, — ты уже кофе пьешь?

Глупый вопрос, но сейчас я могу только быстренько перевести разговор в другое русло. Амир приподнимает брови.

— Тебе принес, — отвечает он, — еще что-нибудь для счастья надо?

— Мне кофе? — удивляюсь я. Честно говоря, Амир и кофе в постель с утра — звучит так же странно, как и… даже не знаю. Просто крайне странно.

— Тебе. Как в фильмах. Ты довольна? — хмыкает мужчина, а я недоверчиво смотрю на него.

— Спасибо, — осторожно произношу я, и двигаюсь к краю кровати, чтобы взять кружку.

Может быть, я сплю и вижу сон? Очень странный сон. Я выпускаю руку из одеяла и беру чашку. Осторожно дую на напиток и делаю глоток. Кофе, что надо — крепкий и бодрящий. Даже слишком крепкий.

Я отставляю кружку обратно, не выдержав пристального взгляда. Честно говоря, Амир так жрет меня глазами, что я начинаю краснеть какого-то черта. Наверное, я никогда, все-таки, к нему не смогу окончательно привыкнуть. Даже если действительно останусь играть его жену. Ходить в одних трусах точно не буду, или эпилировать ноги при нем, спустя пять лет брака.

— И я из-за этого одного глотка морочился? — интересуется Амир, а я приподнимаю брови, — давай допивай все. Или больше не получишь.

— Ты издеваешься? — не выдерживаю я.

Эпизод 50

— Допивай, — повторяет Амир, усмехнувшись, — потом одевайся, и езжай себе за одеждой. Все, что в шкафах можешь выбросить. Купишь себе, что нужно.

— Я должна одеваться так же скучно, как и твоя жена?

— Моя бывшая жена. Скучно, Рита? — он окидывает меня взглядом, — ты можешь купить себе нескучные шмотки. Видеть в них тебя буду только я, и никто больше. Передо мной можешь ходить хоть голой. Мне понравится.

Я закусываю губу, заворачиваясь в одеяло покрепче. У нас получаются странные отношения с Амиром. Я не могу назвать себя любовницей, хотя, по факту так и получается: он все еще женат, несмотря на то, что Мирославу называет бывшей. Вряд ли он оформил развод вчера. Это вызвало бы неудобные вопросы, вроде “а почему тогда эта женщина по-прежнему живет с ним?”. Никто же не знает нашу тайну.

В глубине души это сильно задевает меня. Сегодня утром я могу с сожалением констатировать: в этом человеке есть вещи, которые меня цепляют и привлекают. Никогда не думала, что могу обратить внимание на таких мужчин, как он — закрытых и достаточно грубых. К тому же, власть, которой они обладают, меня напрягает. Амир привык доминировать везде: и в жизни, и даже в отношениях. В постели, в конце концов.

Однако, именно в этой силе и было что-то привлекательное. В непоколебимой уверенности. До того, что хотелось иногда немного ей покориться. Ощутить себя впервые слабой женщиной, за которую все решат.

Поэтому меня задевало мое положение. Где-то я даже завидовала Мирославе: у нее была возможность строить с этим человеком отношения по правилам. Быть собой. Жаль, что она этого не оценила.

— Рита, — из мыслей меня выдирает голос Амира. Я поднимаю на него взгляд. Он в ответ сверлит меня своим, — что с лицом?

— А? — я хватаюсь за щеку, ощупывая кожу, а Амир приподнимает брови.

— Я про выражение лица.

— Забудь, — мотаю я головой. Возьми себя в руки, Рита. Властность этого человека превращает тебя в сопливую и сомневающуюся тряпку. Каким бы он ни был — ты не должна терять свое достоинство. Поэтому я вскидываю подбородок и задаю простой вопрос, — я по-прежнему притворяюсь наказанной женой, или могу вести себя, как хозяйка и ходить, куда угодно?

— Что ты хочешь? — хмыкает мужчина, а я поджимаю губы. Он точно все читает с лица.

— Меня напрягает нянька Тимура. Я могу ее уволить?

Амир тихо присвистывает. Потом начинает смеяться, а я тушуюсь окончательно. Беру чашку и начинаю нервно хлебать кофе.

— Нет. Ты ее не можешь уволить, — произносит в конце концов Амир, — ее никто не уволит, Рита. Ее семья сгорела в доме много лет назад. Она приходится нам дальней родственницей. До конца жизни она останется в этом доме, и ее никто не прогонит. Это ясно?

— Понятно, — бормочу я. Кажется, меня ждет еще множество конфликтов с этой женщиной, касательно воспитания ребенка.