Няня с большой дороги
Шрифт:
Ник подошел ко мне, обнял за плечи, поцеловал в макушку.
— Ну, прости. Не дуйся. Ты же знаешь, как я тебя люблю… Это все для нас. Вот немного раскручусь, заработаю деньжат. Буду тебя баловать, носить на руках. Буду тебе брендовые шмотки покупать.
Я молчала. Можно подумать, Ник держит меня за дуру. На шута мне брендовые шмотки? Не в них счастье.
— Обиделась? — он заглянул мне в глаза. Взгляд нашкодившего щенка. Как на такого злиться?
— Ник, ты очень изменился в последнее время, — обида почти ушла. Но надо высказать все, что накипело. Иначе Ник так и
— Нет, ты все не так поняла. Просто у меня сейчас очень сложный период в жизни. И без твоей поддержки мне не справиться. Ты же у меня чудо, прелесть, умница. И все понимаешь. Правда? Как говорил Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Значит, ты за меня в ответе.
Интересно, в моем случае «приручили» или «прикормили»? Пожалуй, последнее…
— Все начинать с нуля — невероятно тяжело, — продолжал Ник. — Но иначе я не могу. Надо пробовать, искать себя. Снова и снова. Или буду серостью, каких вокруг море. Тебе же не нужен такой мужчина? Бесцветный, скучный? Уверен, что нет.
Серость мне не нужна, это точно. Но и яркую личность Ника вынести иногда невероятно сложно. Порой я чувствую себя ломовой лошадью, которая тащит на себе все, что можно.
— Хорошо, я постараюсь уложиться в те деньги, что ты мне выделила, — благородство Ника зашкаливало. — Спасибо и на этом. Я тоже тебя понимаю. И тебе нелегко менять профессию учителя на няню. Понижение в должности и все такое…
— Рада, что понимаешь.
— Вытирать сопливый нос ребенку — не сахар, конечно, — вздохнул Ник, сокрушенно покачав головой.
— Ник, Маше пять лет, и нос она себе вытирает сама. Маша вообще девочка самостоятельная. Не надо принижать ребенка. Это отвратительно.
— Ты стала нервной и заводишься с полуоборота. Устала, наверное. Приляг, отдохни. Только сначала убери посуду за собой. Это быстро. На ночь оставлять нельзя, засохнет все, утром не отмоешь.
— Нет, Ник. Ничего я мыть не буду. Ты прав, я устала и пошла спать. Хочешь — сам мой. Не хочешь — не надо.
— Так посуда же твоя, — Ник удивленно посмотрел на меня. — Наведи порядок на кухне и отдыхай. Это займет у тебя всего несколько минут.
— Я буду за собой убирать, когда посчитаю нужным, — заверила я Никиту. — Не нравится — давай разъедемся. Отдохнем друг от друга.
Я прошла в спальню и рухнула на кровать. Нащупала пульт на тумбочке, включила телевизор.
Слышала, как на кухне Ник включил воду и сердито звенел посудой. Его дело, хочет — пусть моет. А я не встану ни за какие коврижки. Надоело мне под дудку Никиты плясать.
С чего он вообще решил, будто может диктовать мне что делать и когда? Да, порядок — это замечательно. Но никто не умрет, если я наведу его через несколько часов.
По телевизору ничего хорошего не показывали. Сериалы, реалити-шоу и прочая ерунда. Неожиданно зазвонил мобильник. Надо же, Станислав Игоревич. Что ему надо на ночь глядя?
— Не разбудил? — поинтересовался он.
— Нет, — от удивления я не сразу нашлась, что ответить. — Я уже не сплю… Еще не сплю… Не разбудили,
в общем…— Вы вышивать умеете? — сразу перешел он к делу.
— В детстве вышивала. А что?
— У вас нитки и все остальное, что надо для этого, есть?
— Нет. Откуда? Это же давно было.
— С утра заедете в магазин и все купите. Деньги я сейчас вам переведу. Маша хочет попробовать вышивать. Вы ее сможете научить?
— Думаю, да. Но магазины с девяти работают.
— Ничего, немного задержитесь.
— Хорошо, сделаю.
— Мы сейчас с ней читали сказку. Там царевна вышивала рушник для Финиста-Ясна-Сокола. Ну и Машу посетила идея тоже что-нибудь вышить.
— Хорошая идея, полезная. Вы всегда по вечерам Маше читаете? — не удержалась я от вопроса. Такое сейчас редкость. Мама или бабушка еще почитать могут. Но вот отец…
— По возможности. Даже Максим любит послушать. Детям нравится. Видимо, во мне умер актер.
Слово за слово, и мы уже болтали обо всем на свете. Я убавила звук телевизора. Станислав Игоревич рассказывал о детях, об их проказах. Пару раз я совершенно неприлично смеялась.
Забавно было слушать, как Маша надумала выводить птенчиков из магазинных яиц. Она сделала гнездо из пледа, сложила в него яйца, которые утащила из холодильника. А чтобы будущим птенчикам было тепло, накрыла сверху салфеткой. Заигралась и скоро забыло о гнезде.
Ее бабушка Анна в полумраке гостиной не разглядела сложное сооружение и уселась на диван, посмотреть телевизор. Раздался легкий хруст. Друг бабушки насторожился, но промолчал. Кто знает, о чем он подумал? Возможно решил, что у его подруги артрит. Или еще что-то…
Бывшая теща Князева тут же вскочила, но было уже поздно. Ее брюки имели не слишком приличный вид. Друг бабушки не сразу понял, в чем дело. Вышел конфуз. Бабушка Анна долго ругала Машу. А Маша обиделась на бабушку за то, что та разрушила гнездо.
А однажды Макс нашел в чулане респиратор для опрыскивания деревьев. Со стеклянными очками-иллюминаторами на резиновой маске и полной защитой лица и головы. Похож на старый противогаз. Надел его и собрался пойти в сад, проверить, как долго сможет дышать в такой защите. Для полноты экипировки напялил на себя черный дождевик, который нашел там же. Чтобы стать похожим на Дарта Вейдера. Взял в руки опрыскиватель. Поскольку это почти настоящий бластер.
Потом решил зарулить на кухню попросить печений у Елены Павловны. Домработница истошно закричала и швырнула в Макса картошкой, которую мыла.
Максим бросился с кухни, но споткнулся о картошку на полу и налетел на шкаф. С него посыпалась металлическая посуда. Максу повезло, что респиратор надевался на всю голову. Он отделался одной небольшой шишкой на лбу, парой синяков на плечах и возмущенными воплями Елены Павловны.
— А вы спрашивали, почему няни не хотят иметь дела с моими детьми, — подытожил Князев.
— Они замечательные, с выдумкой. Сейчас дети редко что-то такое придумывают…
— Веселишься, значит? — в дверях, скрестив руки на груди и картинно отставив ногу в позе Гамлета, стоял обиженный Ник. — А я посуду за тобой намываю.