Няня с характером

Кейт нашла в себе силы поднять глаза и прочла в его взгляде немой вопрос.

Вся ее воля, все благоразумие враз испарились, не оставив и следа. Сейчас она была готова на все. Кейт закрыла глаза и приоткрыла губы, ожидая поцелуя человека, которого любила всю свою сознательную жизнь.

Ощутив его губы на своих, она едва не потеряла сознание. Но Рассел-младший не зря слыл ловеласом, он прекрасно знал, какой эффект производит на впечатлительных дамочек его поцелуй. Молодой человек уже взял себя в руки и потому прекрасно понимал, что они совершают большую ошибку. Едва коснувшись горячих губ девушки, он медленно отстранился от Кейт и, убедившись, что девушка пришла в чувство, отпустил ее и вышел из комнаты.

4

— Ты серьезно, Дуглас? — кричал Джон в телефонную трубку почти на грани истерики. — Все это зашло уже слишком далеко! Неужели это так сложно?! Должны же быть хоть какие-то зацепки, которые могут вывести нас на эту чертову Эйби Браун.

— Извини, Джон, я рад бы порадовать тебя хорошими известиями, но пока все глухо. Бумага вывела нас на юриста, который выдавал Эйби Браун свидетельство о рождении ее сына. Он утверждает, что не видел ее ни до, ни после этого, и у меня нет никаких причин не доверять ему.

Джон нервно сжал трубку в руке. Все это выходило из-под контроля, и чем ближе подходил день окончания их с Кейт договора, тем больше это пугало его. Он не готов стать папой, и уж тем более не готов стать мужем. Если его вчерашний срыв с этим идиотским поцелуем и означал что-либо, то скорее предупреждение о том, что пора завязывать. Чем быстрее он положит этому конец, тем лучше для всех.

Все еще сжимая в руках трубку, Джон подошел к окну и открыл жалюзи. То, что он увидел, заставило ковбоя покрыться холодным потом. Кейт подбрасывала малыша вверх и ловила его на руки. Но не это так взволновало его, поскольку Кейт весело смеялась, а лицо Марка озаряла улыбка до ушей. Нет, Джон не мог оторвать взгляда от стройных длинных ножек няни, сверкающих голой кожей из-под коротких джинсовых шорт, лишь слегка прикрывавших ее крепкую… Хм, лучше не стоит об этом… не сейчас… а лучше никогда. Но тут Кейт, подбросив малыша вверх, потянулась за ним, и ее футболка задралась, оголив нежный живот девушки. Джон чуть не захлебнулся слюной. Черт, хватит. Он заставил себя оторваться от манящего зрелища и вернуться к насущным проблемам.

Но мысли вернули его не к делам ранчо, а к поцелую, который поверг его в шок вчера вечером. Кто был виноват в этом? Кто начал? Он? Она? Паника неприятным холодком начала вползать в душу Джона. Нужно во что бы то ни стало отыскать мать мальчика.

Он не мог отрицать, что ему понравилось целоваться с няней, но дело не в том. Нельзя забывать о той идиотской бумаге, которую он подписал. Не пройдет и трех недель, как она будет махать этой распиской у него перед носом. Может, она спланировала все это заранее, включая и вчерашний инцидент. Если Эйби Браун не будет обнаружена в ближайшее время, то это разрушит всю его жизнь. Еще не было случая, чтобы кто-либо из Расселов, сковав себя узами брака, не причинил боли себе и окружающим его близким людям. А Джон не хотел причинять боль такой милой девушке, как Кейт Эйер.

Джон вновь увидел перед собой образ чудесных ножек Кейт, ножек, на которые он впервые обратил внимание вчера в спальне Марка, куда няня прибежала в одних трусиках и футболке до колен. Боже, я надеюсь, у нее были эти самые трусики под футболкой… Черт, черт, черт! Хватит.

Он вспомнил про телефонную трубку в руках.

— Может, нам нанять частного сыщика? — спросил он сиплым голосом.

Тридцатью минутами позже, когда хозяин ранчо пытался разобраться в бухгалтерии своего хозяйства, раздался стук в дверь. Джон догадался, что это мисс Длинноногая Няня, так как Кок никогда не стучался ни в какую дверь, кроме спальни Кейт Эйер.

— Войдите.

Он посмотрел из-под нахмуренных бровей на вошедшую девушку и на ребенка в ее руках. Судя по ее глазам, она боялась этой встречи после вчерашних событий ничуть не меньше, чем он сам.

Кейт нервно облизала губы, отчего они стали блестеть. Она всегда так делала, когда волновалась, но до вчерашнего вечера Джон не обращал на эту ее черту внимание. Сейчас же его руки мгновенно вспотели.

— Что вам нужно у меня в кабинете? — Джон не хотел быть столь грубым, слова как-то сами сорвались с губ, но вопрос был справедливым. Какого черта ей надо в его кабинете?

— Вы же сами говорили, что необходимо договориться о встрече с врачом для Марка.

А ведь действительно. Как он мог забыть об этом?!

— А сами вы не можете этим заняться?

— Не в этот раз. Вы, как официальный опекун, должны подписать бумаги о разрешении на осмотр и прививки. Наверное, потом можно будет обойтись без вашего участия.

— Просто замечательно. — Джон поднялся из-за стола, раздраженный происходящим. — У меня работы вагон и маленькая тележка, а я еще должен выполнять за вас ваши обязанности.

Обвинение было совершенно несправедливым, и Джон знал это. Но жизнь вообще штука несправедливая. Разве честно обрекать его на все эти страдания из-за чужого ребенка. И если эта чертова нянька еще раз посмотрит на него своими серыми глазищами или оближет свои губы, то он точно сорвется.

— Я прошу прошения. — Кейт вытянулась в струнку, вскинув подбородок, что не сильно впечатляло, учитывая, что она была ниже Джона на голову. Волна праведного негодования докатилась до молодого человека. — Но этот малыш заслуживает лучшего обращения. И я сделаю все, чтобы он получил то, в чем нуждается. Он не виноват в том, что злой рок забросил его в вашу жизнь. И это не моя вина в том, что вчера вы меня поцеловали. И если причина вашего хамства в этом, то мальчик здесь совершенно ни при чем.

Вот чего у няни не отнять, так это храбрости. Раздражение Джона испарилось, не оставив и следа. Этот котенок с серыми глазами готов превратиться в дикую кошку и выцарапать глаза кому угодно ради Марка.

Она была похожа на настоящую мать, вставшую на защиту своего чада. Она вообще относилась к малышу с какой-то сверхъестественной нежностью и заботой. И тут Джона пронзила чудовищная мысль.

— Послушайте, Кейт, а вы случаем не мать Марка?

Няня таращилась на Джона секунд двадцать, прежде чем расхохотаться.

— Нет, я не его мать, — сказала она, все еще смеясь, — просто я понимаю его больше, чем кто-либо другой.

— Это почему?

— Долго объяснять, может, я расскажу вам по дороге?

Они вышли из дома и направились к машине. Как только малыш был надежно пристегнут к специальному креслицу позади водительского сиденья, Джон продолжил разговор.

— Так что вы имели в виду, когда сказали, что понимаете состояние Марка?

— Я выросла в детских приютах. Никогда не знала своих родителей, как и не знала, почему они не хотели меня. — Девушка посмотрела на водителя, затем перевела взгляд на ребенка. — Поэтому я прекрасно понимаю, что чувствует человек, когда его бросает родная мать, оставляя в руках людей, которые ему не рады.

Теперь Джон понимал, что означает эта тоска, которую он так часто замечал в глазах Кейт.

— Должно быть, это тяжело, расти в таких условиях?

— Не то слово. Так что вы должны понять, почему я так хочу, чтобы ни Марк, ни десятки других детей не чувствовали себя никому не нужными в этом мире. И я искренне надеюсь, — девушка отвернулась к окну, чтобы Джон не заметил навернувшиеся на глаза слезы, — я надеюсь, что Марк чувствует, что кто-то любит его только за то, что он существует на этом свете. Каждый ребенок заслуживает этого.