Нью-Йоркские Чайки - Повести

94

президентского кортежа их активность возрастала, повсюду беспокойно

шныряли и ребята из внутренней вооруженной охраны отеля. Снаружи все

успокаивалось только после того, как черный бронированный «Кадиллак»

весом три тонны и стоимостью три миллиона долларов, шелестя шинами по

бетонному покрытию, таинственно въезжал в громадный подземный гараж,

тоже набитый охранниками.

Как знать, как знать, где подчас решаются глобальные вопросы

политики и экономики, – в Белом доме или в таких вот «Мандаринах»?..

Впрочем, президенты США, бывшие и нынешний, в «Мандарине»

появлялись реже девочек легкого поведения. Реже, гораздо реже.

Девушки жужжали вокруг отеля, как осы, привлекаемые долларовым

медом. Эти прекрасные осы со сладким ядом жал слетались туда со всех

концов Нью-Йорка и из других штатов. Красавицы в коротких юбках,

футболочках, с татуировками на лодыжках вылетали из машин с

пенсильванскими, массачусетскими, даже флоридскими номерами. Надев

туфли на высоких каблуках, облизнув губы, устремлялись к дверям отеля,

где швейцары услужливо отворяли им двери, засовывая в свои карманы

полученные щедрые чаевые.

Девушек доставляли и в лимузинах разные фирмы по секс-услугам. В

салонах лимузинов с затемненными боковыми стеклами звучала приятная

музыка, девушкам там был предоставлен широкий выбор горячительных

напитков. Кокаин для клиентов лежал в дамских сумочках вместе с

презервативами и косметичками. Дверцы машин открывались, и стаи

обворожительных ос, раскованных после принятого алкоголя и наркотиков,

с жужжанием и хохотом летели в отель...

Стелла мелькала в «Мандарине» на всех этажах. Выходила из

лимузинов, приезжала сюда из других штатов, посещала гостиничные

бары...

95

Осип уже не снимал на камеру и не фотографировал. Больше ничто не

привлекало внимание художника, и ничто не интересовало его.

Увы, не уберег его и иудаизм. Великий и всемогущий Господь,

казалось, протянул руку спасения еще одному еврею Своего Дома: «Иди ко

Мне, заблудший сын Мой. Войди в синагогу и разверни свиток мудрости

Моей. Тогда ты узришь горные обиталища и обретешь землю обетования

Моего...»

Однако непостоянен и неразумен человек, многие бури и шторма

бушуют в его сердце. Не видит, когда Господь хочет увести его от безумия.

Нет же, хочется ему по своему давнему человеческому упрямству...

Как и грозился, Осип, правда, несколько раз сходил в синагогу, и

Арсения взял с собой. Попытался сам припасть к истокам веры, еще и

обратить сына в иудея. Облачившись в талес и в ермолку, угрюмо листал

молитвенник в потертом переплете.

Заглянул и в ту иешиву, где недавно работал Джеффри. Охотно

согласился, чтоб там, в молитвенном зале, ему надели тфилин и прочитали

молитву. Вежливо поблагодарил за приглашение приходить туда каждый

день, до первой звезды, и надевать тфилин, чтобы, как гласит традиция,

установить контакт с Богом. Пообещал приходить. Но больше так и не

пришел...

Потом наступил сентябрь, начались занятия в школе. Ничего не

объясняя, Тоня сложила вещи и, забрав несчастного, убитого горем,

Арсюшу, вернулась в их квартиру в Бруклине.

А Осип остался один в Sea Gate.

Разъехались, значит. Развалилась семья...

ххх

96

Тихо в зале Оперативного центра охраны гостиницы. Изредка пищат

поставленные на подзарядку батарей рации.

На электронных часах на стене все четыре черные цифры, мигнув,

сменились на 02:00. Два часа ночи, стало быть.

Сверху сквозь вентиляционные отсеки льется в зал прохладный

воздух. Изредка поскрипывает кресло на колесиках, когда Осип

откидывается назад на его высокую спинку.

Второе кресло рядом – пусто. Уолтер, стало быть, у Лизы.

Все экраны подключены к видеокамерам отеля.

Единственный экран выбивается из общего фона – Стелла. Стоит,

прислонившись к дверному косяку. Смотрит перед собой, щурясь от солнца,

левая часть ее лица освещена сильнее. Без сережек. Волосы как бы

небрежно, но со вкусом взъерошены, кончики сомкнутых губ едва

приподняты в улыбке. Правда, улыбка грустная, с оттенком обреченности.

Хороший снимок, схвативший суть.

Осип сумрачно глядит на тот экран со Стеллой. Его белая рубашка

подчеркивает черноту его небритых щек. Потом смотрит на другие экраны,

там ничего интересного – жизнь отеля. Там для Осипа все мертво, как в

склепе. «Мандарин» – большой склеп на манхэттенском кладбище.

Он нажимает кнопки, переключает несколько видеокамер с

лестничных клеток на холл. На часах – 02:17. Щурит воспаленные глаза.

Движущийся силуэт какой-то девушки на одном из экранов расплывается в

контурах. Резь в глазах становится невыносимой. Он достает из кармана

брюк пластмассовую бутылочку с острым носиком. Выдавливает из нее

последние «слезки» и, даже не вытерев влагу, ручейками стекающую по

щекам, снова пялится на тот экран.

02:21 на электронных часах. Прошла еще одна минута. Он

увеличивает изображение идущей по коридору девушки, подвинув рычажок

на панели. Проверяет, не включена ли по ошибке в его ноутбуке записанная

97

им когда-то видеосъемка. Нет, это не видеоролик. Стелла! Она здесь, в

отеле! Пришла по вызову!

Осип встает со стула, медленно подходит к хромированному

оружейному сейфу. Нажимает кнопки секретного кода, затем проводит по

щели электронного приемника своим пропуском с микрочипом.

02:29. Тихо в зале Операционного центра. Тихо и совершенно пусто.