Нюркин князь
Шрифт:
— Да ты что, — растерялась Нюрка.
Но он не захотел разговаривать больше, а она не знала, что делать. Тронула за плечо и отошла. Появился отец. Не успел он поинтересоваться, где Ося, не заболел ли, как постучал дядя Мыкола.
— Ой, лыхо! — сказал он прямо с порога.
Да так серьезно, что у Нюрки сердце в пятки опустилось. И было с чего. Каптерщик из вольнонаемных, кот шелудивый, продал куда-то на сторону лес — бревна, что привезли на шахту для креплений. Воровство по мелочи за ним давно водилось, но чтоб в таких размерах!
Отец побледнел. Юзек сидел угрюмый. Один дядя Мыкола суетился и говорил, что сейчас они что-нибудь придумают. Так не бывает, чтоб не было выхода. Да что ж это деется, невинных людей подставляют.
— Ничего не докажешь, — хмуро возразил отец. — Эх, говорил я держаться от конторы подальше.
Ничего они не придумали. Кто Осип и кто каптерщик? Понятно, которому поверят власти.
— Анночка, Анночка, — позвал Юзек перед уходом на работу, но толком не сказал ни слова, попрощался.
— Мама, что теперь будет? — спросила Нюрка, когда за ним закрылась дверь.
Мама голову опустила и заплакала.
Нюрка побежала вслед за Юзеком. Не догнала.
Весь день их трясло, как в лихорадке. Вечером Юзек вернулся.
— Не знайджено ешчо, — ответил на немой вопрос, обнаружили ли недостачу леса.
Сел и понурился. Пиджак не снял, не почистил, как обычно.
Мать взялась ужин накрывать.
Они обернулись на звук испуганно. Вошел дядя Мыкола:
— Чого як на похоронах?
Сообразил, что плохую шутку сказал, закряхтел.
Оглянулся и зашептал, что один надежный человек из Холодной Балки берется списать тот лес. Как негодный. Выправит документы. Заплатить надо.
— Это не есть правда, — поднял глаза Юзек.
— Сиди, — махнул на него отец. — Ты жить хочешь?
— Юзек, пожалуйста, — попросила Нюрка.
Это же единственный выход, как он не понимает! А Юзек точно не понимал, даже с облегчением заметил, что платить все равно нечем.
— Я вже думав, — вздохнул дядя Мыкола. — Можно у людэй запытаты. У всех заначка есть, хоть и крохотная. Ну не дадут же погибнуть человеку! Оно конечно, у всех дети, семьи. Но должны ж понимать!
Они молчали, обдумывая.
— Ося, — возбужденно поднялся с места Нюркин отец, — а те монеты, ты их не потратил, они до сих пор у тебя?
— Какие монеты? — удивился Юзек.
— Мы когда пиджак твой стирали, монеты нашли. Нюрка обратно зашила, — пояснил отец.
Юзек пожал плечами: не знает он ничего про пиджак. Его собственный разорвался в дороге, а этот сняли с покойника и ему дали.
Нюркин отец вспорол пиджак и извлек на свет Божий две серые монеты. Юзек изумленно глазами захлопал. Старшие мужчины обрадованно засовещались. Дядя Мыкола попробовал на зуб, кивнул довольно, стал
жалеть, что нет цыган — разве в Холодной Балке дадут хорошую цену, с ними не поторгуешься.— Какие торги в такой ситуации, — возмутился Нюркин отец.
— Торги уместны в любой ситуации, — заверил его дядя Мыкола.
Юзек покрутил пиджак в руках. Может, тут еще что есть? Нашел фотографию, посмотрел на надпись и отложил в сторону. Сказал, что монеты литовские, фотография подписана, видимо, тоже по-литовски. А он даже не помнит предыдущего владельца.
Значит, его сердце не занято! Нюрка было обрадовалась, слов нет как, потом опомнилась. Устыдилась.
— Ну, бабы, молитесь, чтоб все удачно прошло, — попрощался дядя Мыкола. — Подсудное же дело.
Спать легли притихшие.
— Дай Бог, чтоб получилось, — сказал отец матери, но Нюрка расслышала: — Столько людей рисковать будут. Ох, полетят головы в случае чего.
Нюрке стало страшно.
Юзек веселым не выглядел. Опять попрощался перед уходом. Нюрка не усидела дома. Не могла смотреть на мать и разговаривать о пустом, зная, что сейчас решается. Пошла к сосне. Прислонилась к стволу. Зажмурилась. Перед глазами всплыл образ Матери и Отрока. Смутный. Лики Нюрка помнила плохо. А слов не было. Больше всего вспоминалась обгоревшая трещина.
Так и нашел ее Юзек, зажмуренную, у дерева.
— Анночка! Анночка!
Она бросилась к нему обрадованно, а он протянул руку, разжал кулак. На ладони лежали две монеты. У Нюрки в глазах потемнело. Не получилось!
Юзек… улыбался.
— Не потшебовалися! Анночка, не потшебовалися!
По его словам, на шахте тайно работала комиссия. Нашли нарушения. Сегодня были аресты. Тот человек, каптерщик, много чего натворил. Все всплыло, в том числе и его махинации с лесом.
— Не обвиняют мне! — сиял Юзек.
Никто его ни в чем не винит!
Нюрка комок в горле проглотила.
— Наши знают?
Юзек кивнул. Он сразу побежал домой, маме и Анночке рассказать. А отец и дядя Мыкола пошли искать купить самогонки. Наверно, уже вернулись.
Юзек откашлялся, волнуясь.
— Анночка, не самый подходящий час говорить об этом.
Он, мол, все понимает. Он может ждать еще сколько угодно, как ждал. Но есть ли у него надежда? Время лечит, он не просит забывать, но может быть… Юзек смутился.
— Ты о чем, Юзек? — Нюрка от его новостей еще в себя не пришла, совсем не поняла, что он хочет сказать.
Она ведь сюда на могилу к своему любимому приходит? Жениху? Цветы носит, стоит часто и грустит. Из-за этой любви и отказывала всем?
— Ты дядечку Степаныча знаешь? У которого голос красивый, но он поет редко? Здесь их первенец похоронен. Я ему цветы ношу, он у меня на глазах родился и на глазах умер.
— Як же так, — Юзек посмотрел на крестик с одной-единственной датой, датой и рождения, и смерти.